Исаак Дунаевский стал самым опальным композитором новой эпохи

"Когда кончается очередная эпоха - в нашей стране ее как бы закрывают. Она ушла, ее нет - и точка", - сказал мне Максим Дунаевский, великолепный композитор и сын великолепного композитора.

Его гениальному отцу в эти дни исполнилось бы 110 лет. Это "бы" тут уместно как никогда. Мы не говорим: "Чехову исполнилось бы..." - исполнилось, и все тут. Потому что Чехов с нами. Исаака Дунаевского с нами больше нет. Люди, которые еще помнят счастье слушать его музыку, уходят вслед за ним. Новые люди такого имени не знают. Наш Моцарт ХХ века пал жертвой идеологии.

В мировой культуре такой жертвой идеологии едва не стал Вагнер, которого, к несчастью, любил Гитлер. Поэтому Вагнера не исполняли, особенно в СССР и Израиле. Потом поняли, что великая музыка выше идеологий.

Но Вагнер не писал музыку на нацистские тексты. Дунаевский - писал на тексты советские. Эти тексты часто врали. Широка страна моя родная - это правда. Много в ней лесов, полей и рек - не поспоришь. "Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек" - это Лебедев-Кумач писал непосредственно перед 37-м. Врал? Или выдавал горячо желаемое за сущее, "заговаривал раны"? Ведь сказано же: вначале было слово!

Оперетта "Белая акация" - о здоровом коллективе китобоев. Китовый промысел теперь запрещен, коллективное более не считается прогрессивным. "Вольный ветер" - о том, как работяги борются с алчными капиталистами. Мы теперь живем в стране алчных капиталистов - они заказывают другую музыку. И так далее.

У нас формально отменили цензуру. И появилось много цензоров добровольных. Они бдят, чтобы не просочилась советская ересь. Все советские плюсы механически поменяли на минусы. Прежде "на полке" лежали отдельные произведения - теперь там вся эпоха с ее талантами и пророками. Кроме тех, кого реабилитировало их "диссидентство". Поэтому Шостакович уцелел, а Дунаевский - нет.

Нам объясняют: это искусство "не востребовано". Не востребовано - кем?

Когда в год столетия Дунаевского на "Кинотавре" устроили вечер его музыки, "Широка страна моя родная" пел весь зал - стоя и со счастливыми слезами на глазах. В Музыкальном театре юного актера режиссер Александр Федоров дал подросткам песни Дунаевского, и спектакль об этой музыке стал у них любимым. Дунаевский - как раритет, нелегально добытый энтузиастом из кают затонувшего "Титаника".

И только ТВ, для которого один закон - рейтинг, зарабатывает деньги, снова и снова крутя "Веселых ребят", "Весну", "Кубанских казаков", "Волгу-Волгу", "Цирк"... Эти фильмы - востребованы. Хотя "Веселым ребятам" скоро век. Они ни за что не прожили бы так долго без музыки Дунаевского. Это она их держит на плаву. Это она востребована. При всей неактуальности ее текстов.

В том и разница между добровольными цензорами и публикой, что публика не сидит с карандашиком и не сверяет тексты с новейшими разоблачениями сталинского режима. Добровольный цензор живет под бдительным лозунгом "Из песни слов не выкинешь!", и орган, воспринимающий гармонию сфер, у него отключен. А для нормального, не зашоренного идеологией человека музыка почти всегда выше текста, и смысл, который она несет, универсальнее любого режима. Хорошо, если слова и музыка звучат в унисон, многократно усиливая друг друга. Но это необязательно. И в таких случаях приоритет - за музыкой. Она идет прямиком в душу, вырабатывает в крови адреналин, производит в организме какие-то еще не изученные химические реакции, которые волшебным образом генерируют в нас наслаждение, печаль, радость, любовь. "Где так вольно дышит человек"? Да вот в этой музыке. Поэтому отсутствие такой музыки воспринимается как духота. Независимо от идеологий, в которых она создавалась.

И патриотизм, который она несет, не связан с любовью к Сталину, как опера Глинки "Жизнь за царя" не связана с любовью к царю. В этой музыке вибрирует сама земля, на которой мы выросли. В ней то же чувство, которое заставило Шукшина в "Калине красной" сентиментально припасть к березкам, - вроде глупо, но почему-то щемит сердце. Называется - катарсис.

Потом герой Шукшина гибнет. Но пережитый катарсис остается с нами. Мы уже унаследовали от него эту любовь к земле. Как и ненависть к гадам, которых она носит.

Увы, часть человечества лишена радости слышать это симфоническое звучание смыслов. И как дальтоникам не объяснишь цветовое совершенство импрессионистов, так глухим на музыку бесполезно говорить о ее реальном значении в жизни. Для них музыка - звуковой фон, приложение к текстам.

Дунаевский пал жертвой такой их убежденности. От слов "...где так вольно дышит человек" они приходят в ярость. Чувство простора и спокойного достоинства, которое генерирует песня, их не посетит никогда. Их можно пожалеть. Но беда в том, что они не понимают своего увечья и пытаются сделать глухими других. При каждом появлении на экранах "Кубанских казаков" бросаются в бой, пишут гневные статьи о советском вранье - хотя это всего лишь оперетта, где бал правит музыка, и правды народного быта по законам жанра там столько же, сколько разоблачений нравов Козьего болота в "Сильве".

Глухие своего добились. Купить диск с записями Дунаевского в постсоветской России невозможно. Те, кто хотел бы исполнять его музыку сейчас, стесняются: словно боятся обвинений в латентном сталинизме. В радиоэфире Дунаевского не сыскать. Музыка, достойная жить в веках, попала в глухие цензурные тиски.

Нам бы успокоиться и перестать видеть беса в ветряных мельницах. Нам бы научиться наслаждаться общением с талантом без оглядок на идеологические обстоятельства, в которых талант вырос. Нам бы радоваться богатствам, которые создавали люди России весь долгий советский век - как радуется своим гениям всех эпох любая цивилизованная страна мира. Но "у нас много говорят о патриотизме - а настоящего культурного патриотизма нет", подытожил Максим Дунаевский наш давний уже разговор о его всегда живом, но всегда опальном отце, великом композиторе ХХ века Исааке Дунаевском.