15 марта исполнилось 80 лет выдающемуся ученому, лауреату Нобелевской премии по физике академику Жоресу Алферову. Его тепло поздравили друзья, соратники, ученики - работающие рядом с ним и разлетевшиеся по всему миру. Для самого юбиляра такая дата - еще один повод сказать, что в большой науке, как и в большой семье, не надо создавать искусственных границ. А все, что связывает сейчас и объединяло прежде народы России и Беларуси, научные центры и большие производственные коллективы, надо беречь, а где необходимо - терпеливо восстанавливать, заявил ученый в интервью "СОЮЗу".
- Это имеет отношение к такой наукоемкой и бурно развивающейся отрасли как микроэлектроника?
- Самое прямое! Белорусам в этой сфере конкурировать сейчас очень непросто. Ведь микроэлектроника требует огромных инвестиций. В масштабах Советского Союза это было возможно.
- А в одиночку уже неподъемно?
- К чести белорусов, нужно сказать, что они сохранили "Интеграл", сохранили "Планар". Но технологический уровень "Интеграла" сегодня - это, может быть, конец 90-х годов. У "Планара", я думаю, положение не лучше. Помню, как однажды, еще в 80-е, Владислав Григорьевич Колесников, министр электронной промышленности СССР, при встрече признался: сегодня проснулся в холодном поту. А что такое? Да, мне, говорит, приснилось, что "Планара" нет. А если нет "Планара" - нет электронной промышленности СССР.
Предприятие создавали в конце 60-х - начале 70-х годов в Минске, где было несколько энергичных людей, развивавших микромеханику для этих целей. Это производство точнейшего фотолитографического оборудования для кремниевых интегральных схем, шаблонного хозяйства и прочее. Чтобы это все хорошо делалось, на семь этажей вглубь ушла фирма - то есть под землю, где нет никакой тряски. И там делали, например, степперы, а в то время их могли производить только США, СССР и Япония. Больше никто. Мы делали на уровне международных стандартов, только раз в пять дешевле. А потом, действительно, "Планара" в прежнем понимании не стало, потому что смежные предприятия были и в России, и в Прибалтике, а центр находился в Минске.
- Очень тесная кооперация?
- Конечно. И теперь "Планар" только в Беларуси. Он выживал, сотрудничая с Китаем. Я недавно читал лекции в Китайском институте точной механики и оптики в Чанчуне, смотрю - православные физиономии в зале. Белорусы, с "Планара". Это меня и порадовало, и озадачило.
- С вами советуются, как возродить былую кооперацию?
- Когда бываю в Минске и об этом заранее знает Александр Григорьевич Лукашенко, он меня зовет. Премьер-министр Сидорский - доктор технических наук и специалист по межсоединениям интегральных схем. И я обычно говорю, что это самый квалифицированный в микроэлектронике премьер-министр. В мире. Больше ни одного такого премьера я не знаю. Но им трудно очень. Мы могли бы вместе с белорусами делать гораздо больше. В сравнении с Россией масштаб другой, но там, между прочим, расходы на науку в республиканском бюджете все время растут.
- Может, потому что у Беларуси нет нефти и газа, как у России...
- Хорошо это или плохо - как посмотреть. Года три назад президент Национальной академии наук Михаил Владимирович Мясникович пригласил меня к себе на родину - это под Несвижем, километров 120 на запад от Минска. И повел показать агроферму. Одевались, как будто в гермозону идем - халаты, обувь. А там коровы - дают по 12,5 тысячи литров молока в год. У каждой чип, и все на компьютере - точно известно, сколько надаивают.
- А не было ощущения, что это некий оазис - специально для таких гостей, как вы?
- Ну нет! Средняя урожайность зерновых в целом по Беларуси - 36 центнеров с гектара. И агроферма, на которой мы были, хорошая, но никак не лучшая. Средняя зарплата - 500 долларов в месяц. Тут просто очень трудолюбивый народ. Мне как шутку рассказали про определение, которое президент Лукашенко дал белорусам. По его словам, это те же русские, но со знаком качества.
- В Витебске, на родине, часто бываете?
- В прошлом году не сложилось. А в 2008-м был - приглашали в Витебскую гимназию N 1. Там физику преподают очень сильные специалисты - из Академии наук. В свое время в Витебске было отделение Института физики полупроводников, в 80-е годы его закрыли, и многие сотрудники пошли учителями в школу. Очень хорошими оказались педагогами.
- Ребята из Витебска к вам в Санкт-Петербург поступают учиться?
- Пока они приезжают к нам только на конференции, сотрудничают по разным направлениям. А вообще Витебск, Витебская область и особенно Чашницкий район - очень дорогие для меня места. В Чашниках папа родился, там бабушка похоронена. Года три назад я сделал остановку на озере под Витебском. Посачковал там пару дней, а потом меня позвали в Чашники, где открывали галерею - восемь Героев Советского Союза и два полных кавалера ордена Славы.
- И о знаменитом земляке-ученом там тоже не забывают?
- Я почетный гражданин Витебска и Чашницкого района.
- Любовь к родным местам передалась к вам от отца?
- Наверное. После войны, когда мы вернулись в Белоруссию, папа был начальником треста целлюлозно-бумажной промышленности. И летом, когда объезжал фабрики - а они все лежали в руинах, их надо было восстанавливать, а где-то строить заново, он часто брал меня с собой. Поэтому я много объездил вместе с ним.
- О ваших корнях мы имеем представление. А не могли бы представить свою семью?
- Сегодня это самый близкий мне человек - моя супруга Тамара Георгиевна, две дочери и сын. Одна из дочерей довольно успешно начинала заниматься молекулярной биологией, работала во Всесоюзном институте экспериментальной медицины. В 1990 году по приглашению подруги поехала в Соединенные Штаты и сама устроилась на работу в международный исследовательский институт в Стенфорде. В 2001-м вернулась в Россию, живет в Санкт-Петербурге.
Другая дочь окончила Политехнический институт, но инженером не стала. Нашла себя в Санкт-Петербургском научном центре. Начальники ее нахваливают и, я надеюсь, что хвалят за дело. А сын окончил кафедру оптоэлектроники в Санкт-Петербургском электро-техническом университете (ЛЭТИ), сейчас занимается инновационным бизнесом. Он подарил нам с Тамарой Георгиевной двух внуков и внучку.
- А внукам?
- Тринадцать, семь и четыре. Четыре - это внучка. Очень талантливая девочка.
О научном предвидении
"Заниматься гетеропереходами его отговаривали многие научные сотрудники, в том числе и его шеф, заведующий лабораторией Владимир Максимович Тучкевич, о чем он сам неоднократно вспоминал впоследствии в речах и тостах, говоря о смелости и способности Жореса предвидеть пути развития науки.
Приборы на гетероструктурах не получались. Причина была в сложности создания гетероперехода, близкого к идеальному... Именно за это, казалось бы, безнадежное дело взялся Жорес.
Кристаллические пленочки и земной шар, конечно, несоизмеримы, но человеческие души, захваченные идеей, очень схожи... И уже в 1968 году на одном из этажей "полимерного" корпуса Физтеха, где в эти годы располагалась лаборатория Тучкевича, вспыхнул (физики говорят "загенерил") первый в мире гетеролазер. А через два года Жорес Алферов и его сотрудники Ефим Портной, Дмитрий Третьяков, Дмитрий Гарбузов, Вячеслав Андреев, Владимир Корольков создали первый полупроводниковый гетеролазер, работающий в непрерывном режиме при комнатной температуре".
(Из воспоминаний академика РАН Бориса Захарчени - земляка, друга и коллеги Жореса Алферова по работе в Физико-техническом институте им. А.Ф. Иоффе).