В дискуссию "В поисках сложного человека", открытую на страницах "РГ", вступают композиторы, поднимающие проблемы состояния современной музыки в России, причин ее "разрыва" с концертной аудиторией, особенностей ее продвижения на музыкальном рынке. В стране и за рубежом творят сотни российских композиторов, но сколько их сочинений слышит публика? Композиторы видят причину в отсутствии системной государственной политики в области современного искусства. Эту позицию формулируют участники группы "Сопротивление материала" Дмитрий Курляндский, Сергей Невский, Борис Филановский и руководитель ТПО "Композитор" Петр Поспелов.
"Современная музыка вытеснена на задворки империи. Она ведет маргинальное существование за скобками, за пределами того, что мы называем "филармонической жизнью", - такой увидел музыкальную ситуацию в России главный дирижер Лондонского филармонического оркестра Владимир Юровский.
В самом деле, исполнители с именем, любимые публикой, еще могут позволить себе играть современную музыку для полного зала в две тысячи человек (случаи Юрия Башмета, Валерия Гергиева, Теодора Курентзиса). Иногда и другие руководители оркестров или видные солисты, повинуясь творческому порыву, включают сочинение современного композитора в программу своего планового концерта. Это вроде бы самый лучший вариант. Однако если классику можно играть бесплатно, то более новую музыку - нет. Инициатива музыкантов нередко натыкается на нежелание администрации концертного зала делать отчисления в авторское общество за исполнение современной музыки.
Современная музыка в больших концертных залах - большая редкость. К примеру, в Германии, каждый год ставится двадцать пять-тридцать новых опер). А в портфелях российских композиторов среднего поколения (это те, кто младше 60 лет) почти нет опер и крупных симфонических сочинений. В отсутствие заказов и перспектив исполнения композиторы попросту отказываются от крупных замыслов, уходя в сферу прикладных жанров.
В России, впрочем, есть ансамбли, которые специализируются на новой музыке. Таких всего три - Студия новой музыки, единственный в России работающий на регулярной основе, eNsemble фонда Про Арте в Петербурге, развивающий русскую музыку на деньги Фонда Форда, и Московский ансамбль современной музыки - самый гастролирующий из трех, как в Европе, так и в российских регионах, однако после 20 лет существования все еще остающийся проектным. Для сравнения - только в Амстердаме подобных коллективов не меньше десятка.
У наших исполнителей нет бюджетов, чтобы заказывать композиторам новые сочинения. А за нашими композиторами не стоят институции, способные поддержать их творческие идеи, стимулировать создание новой музыки и способствовать ее реализации. Всякий раз, когда в России звучит новая музыка, она звучит вопреки существующей ситуации, благодаря исключительным усилиям музыкантов, организаторов, случайно найденной поддержке спонсоров, иногда Министерства культуры, чаще всего - зарубежных партнеров.
Ситуация с русской музыкой на Западе выглядит заметно лучше. Десяток-другой наших композиторов постоянно исполняется на фестивалях, они получают заказы от разных институций, их музыка звучит по радио. Нередко наши композиторы выигрывают международные конкурсы и стипендии. Часть из них живет в Европе (в 1990-е годы из России уехали очень многие), часть в России. Их пример показывает, сколь многого могут добиться талантливые одиночки, если существует система поддержки отрасли в целом. На ведущих международных фестивалях современной русской музыке отводятся целые программы, но все это делается на европейские деньги. По сути, новую русскую музыку сейчас в большой мере содержат зарубежные фонды.
В России системы функционирования современной музыки нет - ни внутри страны, ни на уровне международных культурных связей. Противники нововведений обычно ссылаются на сложности, которые новая музыка доставляет восприятию слушателей. Но в последнее время, во многом благодаря развитию интернета, у новых поколений сформировался интерес к современной музыке. И даже среди академических российских музыкантов, ранее не замеченных в симпатиях к новой музыке, появилось понимание, что жизнь классического музыкального наследия без его связи с острым осознанием современности рискует деградировать.
Пришло время учредить полноценные, постоянно функционирующие институции, занимающиеся современной музыкой. И надо, чтобы они не сливались с уже существующими филармоническими, не подчинялись им, а взаимодействовали с ними. К примеру, французская программа Contemporary artists in the Louvre ("Современные художники в Лувре") - результат взаимодействия классической музейной среды и современной. В России тоже есть подобный опыт в области визуальных искусств: Третьяковской галерее существует Отдел новейших течений, Эрмитаж успешно продвигает программу "20/21".
На российской музыкальной сцене ничего подобного не происходит. А ведь очень неплохо было бы перенять опыт, скажем, Берлинской филармонии, регулярно собирающей полные залы на премьеры новейших сочинений, или Concertgebouw Amsterdam, планомерно наводящей репертуарные мосты от классиков к современникам.
Создать такую питательную среду и есть сегодняшняя задача. Новая музыка, как правило, не требует крупных бюджетов. Зато она требует особого системного подхода. Страны с великими традициями - Германия, Австрия или Франция, не ограничиваются поддержанием этих традиций, а системно развивают новую музыку. Но наглядным примером служит и опыт стран, не имевших богатых классико-романтических музыкальных традиций, таких как Голландия, Финляндия, Норвегия или Аргентина. Общий подъем музыкальной культуры в них, превращение их в ведущие музыкальные страны произошли именно в связи с системной государственной поддержкой новой музыки в 1970-80-е годы.
Одним из инструментов подобного подхода в России мы считаем создание Фонда новой музыки (наряду с региональной сетью центров новой музыки). Его цель - стимулировать ее производство через поощрение исполнителей. Они здесь центральное звено, ведь музыка живет, когда ее играют. В разных странах подобные фонды работают по-разному. В США, к примеру, особенно развито частное меценатство, эндаументы (целевые фонды). В Европе сильнее роль государства. В России, где роль государства особенно сильна, следует создать государственный фонд, в который, однако, могли бы привлекаться и частные пожертвования.
Фонд не должен отменять уже существующих направлений поддержки новой музыки - закупку произведений Минкультом, социальную поддержку композиторов, мероприятий разных композиторских Союзов. Схема его работы проста. Исполнители (солист, коллектив или даже театр) заявляют о своем желании заказать тому или иному композитору новое сочинение и подают заявку вместе с ним. Конкурируют не эстетики, а проекты. Экспертная комиссия, состоящая из композиторов, исполнителей и музыковедов, выдает заказы не по эстетическим соображениям, а исходя из профессиональных качеств заявки, актуальности проекта, его новизны для местной сцены, перспектив его реализации. Состав экспертной комиссии прозрачен и ежегодно обновляется, отчитываться перед общественностью и прессой.
Примерно так работает французская модель поддержки современной музыки. На композиторский заказ во Франции ежегодно выделяется около 750 000 евро. Этих денег хватает на то, чтобы выплатить композиторам гонорары за 2-3 оперы, 4 симфонических партитуры, 25-30 сочинений для камерных составов, а также изрядное количество музыки для балета, драматического театра, кино и даже для духовых оркестров и оркестров народных инструментов.
Мы предлагаем совместить этот подход с немецкой схемой, когда грант дается и композитору (70-75%), и исполнителям (25-30%). Например, филармонический коллектив, вместо того чтобы бесплатно играть Моцарта, получит дополнительные деньги (а значит, и время) на то, чтобы сыграть новый опус своего современника. Так можно поддержать не только новую музыку, но и концертную жизнь вообще, и интерес публики - ведь новый контекст придает новые оттенки и классике.
Нам кажется, что государству не пристало быть богатым родственником, от которого артисты ждут подачек. Оно может и должно работать на опережение, быть прямым заказчиком и двигателем нового искусства.