Книга "Майн кампф" на днях официально признана экстремистской. Таково решение Кировского районного суда г. Уфы. Оно принято по представлению прокуратуры Башкирии, обнаружившей "Майн кампф" на одном из книжных развалов, а также в свободном доступе в Интернете. На том основании, что эта книга содержит "элементы автобиографии Гитлера с изложением идей национал-социализма, выражает милитаристское мировоззрение и оправдывает дискриминацию и уничтожение лиц неарийских рас", она запрещена к распространению. А вчера пришло сообщение из Камчатской прокуратуры: внесена в федеральный список экстремистских материалов книга Бориса Миронова "Приговор убивающим Россию". Представитель прокуратуры проинформировал, что книги Миронова изъяты из розничной торговли.
О том, что "Майн кампф" и прочие сочинения такого же сорта, продающиеся у нас на каждом углу, обладают убийственной силой, говорилось не раз, но, скорее, метафорически. После случая с Копцевым (как выяснилось на суде, убивать в синагогу он отправился, начитавшись литературы известного содержания) расхожую метафористику заместила пугающая реальность. Книжечки и брошюрки со свастикой оказались холодным оружием не в фигуральном, а в буквальном смысле. Но в России по-прежнему открыто торгуют экстремистской литературой. Желающим приобрести "Майн кампф" достаточно посетить книжный развал в каком-нибудь переходе метро. Там же можно разжиться и "Протоколами сионских мудрецов", и прочими пахучими изданиями. А рядом - зарубежный роман, детские сказки, различные справочники... Этим неслучайным, расчетливым смешением добропорядочных "учебников жизни" и черносотенного злобного бреда, нормальных книг и подстрекательского чтива как бы подается знак: "Недозволенным не торгуем, ведем законный бизнес".
Список произведений, отмеченных печатью агрессивного радикализма, составляется мин юстом. Сейчас в этом списке 574 материала. И пока что все "номинанты" не зря изымались из общественного оборота. Фашистская, националистическая, ультрарелигиозная направленность публичных "высказываний" кем-то может оспариваться, но она, вот как теперь с "Майн кампф", удостоверена судебными решениями. Понятно, что судебному разбирательству предшествует тщательная экспертиза с участием лингвистов, культурологов, историков. Понятно, что и тут мы не застрахованы от субъективных оценок, вкусовых пристрастий, политического и административного давления. Но сколь несовершенной, подверженной конъюнктурным поветриям ни была бы подобная процедура, она все-таки правовая. Иные способы маркировать "экстремизмом" книгу или, положим, песню, из которой слов не выкинешь, заведомо хуже - совсем уж безграничный простор для произвола. О чем можно спорить, а что надобно пресекать без всяких разговоров - на этот счет, однако, единого мнения нет. Вот и запрет на "Майн кампф" тоже неоднозначно оценивается. Кто-то считает, что эту книгу надо изъять из открытого доступа, но оставить в библиотеках и спецхранах. Кто-то вообще против уголовно-процессуального воздействия на авторов и распространителей подстрекательского чтива, полагая, что даже самая одиозная книга и экстремистская статья остаются печатными произведениями, а слово неподсудно.
Ладно, к агрессивным ксенофобам вопросов нет: в узком кругу "заединщиков" они могут нести что угодно. Вопросы имеются к блюстителям закона. Хотя все ответы заранее известны. Если партия, один из вождей которой страдает, к примеру, неизлечимой юдофобией, зарегистрирована, значит, юридические формальности соблюдены? А как же! Тогда позвольте спросить: не содержит ли программа этой партии призывов к насильственному свержению конституционного строя, признаков разжигания социальной, расовой, национальной вражды? Ну что вы, программа и устав тщательным образом изучены, там нет ни слова об этом. Охотно верится. Какой же дурак официально заявит, что хочет с помощью партии извести под корень инородцев, поднять восстание, захватить силой власть. Хотя один из вождей радикал-националистов и с трибуны говорил: "Мы докажем всю тщетность парламентского пути... Если будем соблюдать закон о выборах, то окажемся в тупике..." Нежелание следовать закону, отказ от парламентского пути - это что, не декларация об очень конкретных намерениях в духе классического "мы пойдем другим путем", всем известно - каким? Увы, такая риторика годится лишь для газетных статей. В суде (а именно туда, если что, обратятся "обиженные") она бессильна. Начнется казуистическое разбирательство с лингвистической экспертизой, заслушиванием истцов, которые под присягой заявят о своем законопослушании и благородных помыслах и в конце концов докажут неправомочность претензий к ним. Все это уже было, и не раз.
Хотя можно и в суд не ходить. Закон содержит замечательную лазейку: "В случае если руководитель или член общественного объединения допускает публичные призывы или высказывания о возможности или желательности насильственного изменения конституционного строя Российской Федерации, насильственного захвата или удержания власти, нарушения целостности Российской Федерации, создания незаконных вооруженных формирований, а также возбуждающие национальную, расовую или религиозную вражду, не заявив при этом, что он высказывает личное мнение, общественное объединение, в котором состоит это лицо, обязано незамедлительно публично заявить о своем несогласии с его высказываниями или действиями. В противном случае такое общественное объединение может быть запрещено по решению суда". До "противных случаев" дело едва ли дойдет. Любая организация во избежание санкций всегда отыщет способ отмежеваться от радикальных действий и высказываний своих вождей и активистов.
Список политических организаций, подлежащих закрытию за экстремистскую деятельность, видимо, будет прирастать. Как и собрание материалов, запрещенных к распространению. (Вопреки опасениям, в "черном списке" отсутствуют печатные, аудиовизуальные и прочие рукотворные образцы политического инакомыслия. Несогласие с властью, в какой бы форме оно ни выходило в свет, к "распространению экстремистских материалов" пока, слава богу, не отнесено. Посмотрим, что будет дальше.) Но что означает официальный перечень творений, пронизанных нетерпимостью и агрессией, для точно таких же поделок, не фигурирующих в нем? Автоматическую индульгенцию? Право на свободное хождение по принципу "что не запрещено, то разрешено"? Будь подобной продукции у нас не так много, а реакция милиции и судов на ее тиражирование моментальной и недвусмысленной, я бы сказал: да, пока не последовал официальный запрет, руководствуйся собственным (желательно все же - ответственным) пониманием, что можно, а чего нельзя. Но когда то тут, то там я вижу листовку: "Национал-социализм - это не немецкое вчера. Национал-социализм - это русское завтра", - я проникаюсь подозрением, что до ее авторов милиция и суд не скоро доберутся, если когда-нибудь доберутся вообще.
Дело, значит, не сводится к наращиванию суровых мер. Законодательных препятствий распространению радикалистских деклараций у нас предостаточно. Недостает одного - основанной на этих постулатах правоприменительной практики. Будь наказание за пропаганду экстремизма действительно неотвратимым, "Майн кампф" уже давно попал бы в список запрещенной литературы.