Поделиться
Сразу несколько событий последних недель побуждают вернуться к теме ядерного разоружения и проблеме обеспечения безопасности в глобальном мире. Это подписание президентами Бараком Обамой и Дмитрием Медведевым нового Договора СНВ, обнародование администрацией США ядерной доктрины и саммит по вопросам ядерной безопасности с участием лидеров нескольких десятков стран.
Лед тронулся. Ситуация кардинально изменилась по сравнению с тем, что мы имели полтора-два года назад. Но достаточно ли этого, чтобы сказать, что можно быть уверенными в необратимости начавшегося процесса?
Посмотрим прежде всего на новый договор. Его уже критикуют. Слышны утверждения о его незначительности, о том, что все сокращения сводятся к "лукавой бухгалтерии". Но хотя предусмотренные сокращения действительно невелики по сравнению с тем, что было осуществлено по договору, подписанному мной и президентом Бушем в 1991 году, это тем не менее крупный прорыв.
Во-первых, договор возобновляет процесс, начатый во второй половине 1980-х годов и позволивший избавиться от тысяч ядерных боезарядов и сотен носителей ядерного оружия.
Во-вторых, стратегические ядерные силы США и России вновь поставлены под взаимный режим контроля и инспекций.
В-третьих, США и Россия продемонстрировали способность решать сложнейшие проблемы взаимной безопасности, что позволяет рассчитывать на их более успешное взаимодействие в решении глобальных и региональных проблем.
Наконец, в-четвертых, и это, может быть, самое важное: новый Договор СНВ позволяет двум крупнейшим ядерным дер жавам заявить миру, что они всерьез относятся к договору о нераспространении ядерного оружия, который обязывает их продвигаться к ликвидации ядерного оружия.
Возрождая цель безъядерного мира, договор создает мощный инструмент политического воздействия на те страны, прежде всего Иран и КНДР, чьи ядерные программы вызывают законную озабоченность у мирового сообщества. Он также напоминает другим ядерным державам, что и им предстоит присоединиться к процессу ядерного разоружения.
Меня часто спрашивают и в России, и в других странах: а не получится ли так, что процесс ядерного разоружения будет сорван из-за наращивания ядерных арсеналов, скажем, Китая или Пакистана и Индии? Вопрос законный. Поэтому минимум, что должны сделать другие члены "ядерного клуба", это заморозить свои арсеналы.
Дальнейшему движению по пути ядерного разоружения и нераспространения могло бы способствовать заявление ядерных держав о том, что единственная цель ядерного оружия - недопущение его применения кем бы то ни было. К сожалению, только что объявленная новая американская ядерная стратегия не делает этого шага. И все же следует отметить, что и в этом документе, и в российской военной док трине видна тенденция к уменьшению опоры на ядерное оружие.
В американской доктрине подчеркивается, что "Россия больше не является противником" Америки. Заявляется о намерении добиться ратификации Договора о запрещении ядерных испытаний и об отказе от создания новых ядерных боезарядов. Администрация Обамы предлагает начать дву сторонний диалог по проблеме стратегической стабильности с Россией и Китаем. На мой взгляд, очевидно, что такой диалог должен включать и обсуждение проблемы ПРО. Ведь взаимосвязь СНВ и ПРО зафиксирована в новом договоре.
Диалог о стратегической стабильности, безусловно, отвечает интересам России. Чтобы уверенно вести его, нам в России необходима серьезная дискуссия по проблеме противоракетной обороны на уровне экспертов, военных, парламентариев. Какая ПРО нужна России? Следует ли связать ее с американской? Это все не ведомственные вопросы, а политические. И решаются они на десятилетия вперед.
Но предлагаемый диалог нельзя ограничивать вопросами стратегических вооружений. Есть более общие вопросы, от которых нельзя уклоняться, если мы действительно хотим построить отношения партнерства и доверия. Это прежде всего проблема военного превосходства.
Никто пока не отменял стратегию национальной безопасности США, принятую в 2002 году, где прямо провозглашается необходимость глобального военного превосходства США. По существу, этот принцип стал неотъемлемой частью американского credo. Конкретно это выражается в мощнейшем арсенале обычных вооружений, колоссальном военном бюджете, планах вывода оружия в космос. Все это нельзя оставить без внимания в предлагаемом стратегическом диалоге.
Для того чтобы прийти к взаимопониманию, нужен реализм и умение видеть долгосрочную перспективу. Сейчас в НАТО обсуждается новая "стратегическая концепция". При этом впервые проводятся консультации с Россией. Я приветствую этот факт. Означает ли он, что НАТО отходит от претензий на охват своей "зоной ответственности" всего мира и готова к взаимодействию в рамках авторитетных, наделенных серьезными полномочиями многосторонних механизмов? Похоже, что влиятельные фигуры американской политики начинают задумываться над этим. Об этом свидетельствует недавно опубликованная в "Нью-Йорк таймс" статья Джорджа Шульца и Уильяма Перри. В ней содержатся очень серьезные соображения о том, как продолжить диалог с Россией по важнейшим вопросам безопасности.
Уверен, что Россия готова к такому разговору. И не только Россия. Сегодняшний мир реально многополярен - хотим мы того или не хотим.
Одно время вошли в моду - и активно инспирировались - разговоры о том, что "многополярные структуры - самые нестабильные". Приводились примеры Европы XIX и начала XX века - дескать, из-за этого возникали конфликты и войны, вплоть до мировой. Но так или иначе, эти разговоры беспредметны, потому что сегодня многополярность - объективная реальность.
Последние месяцы показали, что такие центры силы, как Китай, Россия, Евросоюз, в условиях глобального финансово-экономического кризиса вели себя ответственно, отстаивая свои интересы и в то же время учитывая интересы других игроков и мирового сообщества в целом. Это, так сказать, многополярность в действии. Благодаря этому удалось смягчить остроту кризиса, начать обсуждение долгосрочных мер. Но это лишь начало.
Поле для совместных политических усилий сообщества наций огромно. Ведь проблемы обостряются, и по многим из них, к сожалению, не видно никаких сдвигов. В глубоком кризисе процесс ближневосточного урегулирования. Мир продолжает расплачиваться за ошибки американской стратегии в Ираке и Афганистане. Буксуют усилия по согласованию глобальной климатической политики. Плохо работают механизмы борьбы с бедностью и отсталостью.
В конечном счете все опять упирается в политическую волю и дефицит лидерства. В сегодняшнем мире оно должно быть коллективным. Мы увидели в последние недели первые примеры того, какие результаты оно может давать. Но предстоит сделать гораздо больше, чем уже сделано. Слишком много времени было упущено после окончания "холодной войны". Слишком много еще взаимных подозрений, избыточного национального эгоизма и стремления доминировать. Борьба нового мышления и инерции старых подходов становится основным сюжетом мировой политики XXI века. "Точка невозврата" еще не пройдена.
МИХАИЛ ГОРБАЧЕВ
ЭКС-ПРЕЗИДЕНТ СССР