Поделиться
Ни окон не было в тех домах, ни дверей, только бетонные стены и гулял ветер. А знаменитая Красноярская птицефабрика, в лучшие времена кормившая яйцом и курятиной пол-Сибири, к середине девяностых так обеднела, что не то чтоб поселок строить, а даже кур кормить стало нечем. И тогда предложили работникам-очередникам: кто хочет, берите эти коробки и возводите себе жилье.
Нашлось пятьдесят добровольцев, профком утвердил списки. Закончить стройку надо было в течение года, а зарплаты - мизер. Сил на такой подвиг хватило только у тринадцати семей, остальные отступились. Поселок оставался недостроенным, поэтому оформить жилье в собственность, как ни старалось руководство, не удавалось. Так и жили работники фабрики почти пятнадцать лет без ордеров и регистрации, как вдруг узнали: их поселок продан двум неизвестным частным лицам.
После истории с кооперативом "Речник", когда на глазах у всей страны в необъяснимой спешке разрушались добротные дома, этот скандал с недвижимостью в сибирской деревеньке показался мне сначала мелковатым. Поехала я в Киндяково в основном потому, что хотелось как-то поддержать переселенцев - мне рассказали, что среди выдержавших тяготы строительства есть несколько семей, которые переехали из наших бывших братских республик. За этих людей было особенно обидно: там стали неугодны и здесь, хоть вернулись на родину, снова гонимы. Но оказалось, что этот сибирский сюжет не так прост, как кажется, и имеет свою интересную предысторию.
"Собственники" против "захватчиков"
Они запомнили дату: 16 августа 2009 года. В этот день их собрали в администрации, и некий Новиков, назвавшийся председателем какого-то садоводческого товарищества, заявил, что он и его друг Гаджиев купили поселок и теперь они здесь хозяева, а вы, мол, просто захватчики и должны заплатить новым собственникам по 900 тысяч рублей или убирайтесь на все четыре стороны. Это было так невероятно, что сразу невозможно было поверить. Слезы, сердечные приступы начались потом, когда в местной газете, а потом и по телевидению промелькнуло объявление, что в деревне Киндяково продаются готовые дома (то есть их дома!) по миллиону рублей.
Сюжет о деревеньке, проданной вместе с крепостными, давно известен по русской классике. Но здесь существенная разница: если крепостные обычно оставались жить в проданной деревеньке, никто у них крышу над головой не отнимал, то теперь обитателей проданных домов выгоняют буквально на улицу, причем пытаются применить при этом силу закона.
В Березовском районном суде вот уже полгода рассматриваются два встречных иска: жильцы улицы Новоселов деревни Киндяково просят установить факт их постоянного проживания и разрешить приватизацию жилья, которое они сами же и построили, а новоявленные собственники этого жилья требуют выселить незаконных, как они считают, "жильцов-захватчиков". "Собственники" представили в суд пакет грамотно оформленных документов (еще бы, ведь один из них - Халид Гаджиев - возглавляет местную адвокатскую контору), а у жильцов только одна, как говорят юристы, "смешная бумажка" на руках - решение профкома от 9 августа 1996 года о передаче бетонных коробок под самострой.
Поступили как со слепыми котятами
"Мы - люди советские, совсем не рыночные", - сокрушается Юрий Владимирович Цыбулько, работник котельной, отец семейства из семерых человек. В его доме собрались побеседовать с корреспондентом те, кто не побоялся подать иски в суд. Оказывается, таких семей только четыре, и все они, как и Цыбулько, вынужденные переселенцы - кто из Казахстана, кто из Киргизии. В отличие от местных, которые строились в этом поселке "на улучшение" и теперь смогли вернуться в свои старые дома в деревне, семьям переселенцев возвращаться некуда, и они полны решимости бороться. "Но чего ж другие боятся, Юрий Владимирович?" - "Как чего? По ночам какие-то люди на машинах ездили, стучались в окна, пугали, что нам, если пойдем в суд, тут не жить. А Новиков шлагбаум на дороге грозит поставить, чтоб проходили только по его пропускам. Да ведь и с работы ж нас могут уволить".
"Люди советские" - значит, полагающиеся на государство, которое за тебя подумает и тебя защитит. А теперь оказалось, что такого государства просто нет. "Нам и в голову не приходило, что с нами могут поступить как со слепыми котятами. Это теперь мы стали умными", - говорит Татьяна Субботина, "наш домашний адвокат". Она, работающая техничкой в ремстройконторе, то есть попросту уборщица, поразила меня своей юридической осведомленностью ("Жизнь заставила изучить законы"). В Киргизии была, кажется, сельской учительницей, теперь пошла в уборщицы, чтобы побольше быть с сыном, больным ДЦП. Муж Татьяны - тракторист и экскаваторщик, до недавнего времени ему на фабрике цены не было, а как начались суды, урезали заработок до минимума, пришлось уволиться. "Что ж, борьба за правду требует жертв", - невозмутимо сообщает Татьяна. Она раскладывает как пасьянс документы, добытые по запросам судьи и по письмам депутата Заксобрания Валентины Бибиковой. "Валентина Васильевна с самого начала с нами. Как у меня возникает затор, бегу к ней. И судья тоже у нас справедливая, хочет докопаться до истины, запрашивает и запрашивает документы. Да не будь суда, мы б и не узнали, что происходило все эти годы у нас за спиной".
Как банкротили фабрику
Нарушение их прав, оказывается, началось еще десять лет назад, когда банкротили фабрику и когда она переходила в собственность "Сибирской губернии". Этому мощному агрохолдингу теперь принадлежат кроме Красноярской птицефабрики еще фабрики в Томской и Кемеровской областях, в Хакасии и на Кузбассе. "Сибирская губерния" имеет и свои перерабатывающие заводы, и сеть супермаркетов - когда ездишь по красноярским дорогам, ярко-синие крыши этих магазинов то и дело бросаются в глаза.
Так вот, в договоре купли-продажи, заключенном в 2001 году, про дома, в которых живут люди, нет ни слова. Дело в том, что эти жилые дома, оставшиеся незарегистрированными, на самом деле не являлись собственностью птицефабрики и продавать их или брать в счет долгов было нельзя. Тем не менее конкурсный управляющий Суртаев (он и сейчас занимает какую-то видную должность в Красноярске) включил дома в так называемую "конкурсную массу". Вместе с недостроем и разным мусором. И вот получилось, что поселок, населенный людьми, по документам (юридически!) как бы не существует. Вину хотят теперь свалить на прежнего директора Скиданова: не передал, мол, поселок в муниципальную собственность (только после этого можно было бы приватизировать жилье). А переселенцы вспоминают о прежнем директоре с такой же ностальгией, как о Советском Союзе: "Скиданов жил интересами фабрики и дорожил людьми. Продержись он еще год-два, поселок бы достроили и все у нас пошло бы путем". Жители знают, что руководство фабрики старалось узаконить поселок, шли переговоры и переписка с Березовской администрацией, но вот какая странность: почему-то вся та переписка из района исчезла. "Хорошо, хоть копии удалось найти в краевых архивах,- объясняет Татьяна Субботина. - И теперь выяснилось, что впоследствии наш поселок был списан как бесхозный".
"Нас продали ни за грош..."
Да он и впрямь выглядит как бесхозный. Живыми островками остались только те тринадцать домов, из которых норовят выселить "захватчиков", а вокруг унылое кладбище надежд - бетонные коробки, под которыми уже просел фундамент. И совсем уж тоска берет, когда подходишь к двум разоренным двухэтажкам, в каждой, говорят, по 12 квартир. И размещалось здесь общежитие фабрики, но после того, как сломалась котельная и новые власти отказались ее ремонтировать, люди из холодных стен ушли, и теперь все разграблено.
А ведь знаю же я, как мыкаются без крыши над головой семьи добровольных переселенцев, которые приезжают по госпрограмме, их зовут, они краю очень нужны, но обеспечить их жильем край не может, а тут... Просто зло берет. "Сибирской губернии", судя по всему, этот бесхозный поселок никогда и не был нужен, лишняя головная боль. И вот нашли, значит, хозяев? Но по каким, спрашивается, критериям, за какие заслуги были выбраны именно эти двое частных лиц, не имевшие никакого отношения к фабрике, не вбившие ни одного колышка на территории поселка?
Как сообщает краевая счетная палата, жилые дома, которые новоявленные "собственники" норовят перепродать теперь по миллиону, были куплены ими по той же цене, что и стоящие рядом пустые бетонные коробки - от 41 до 59 тысяч рублей за штуку. Подозрительная, что и говорить, сделка. "Сибирская губерния" просто подарила каким-то непонятным частным лицам целый поселок, пусть и недостроенный. Ну а главная неожиданность состоит в том, что этот поселок никогда "Сибирской губернии", оказывается, не принадлежал.
А правосудие бессильно?
В ответах на запросы и краевая прокуратура, и Агентство по управлению государственным имуществом отвечают, что договор купли-продажи от 15.10.2001 года был совершен с нарушениями, поскольку "незавершенное строительство жилого комплекса в д. Киндяково Березовского района в сумме 19 741,4 тыс. руб., несмотря на отсутствие в реестре государственного имущества Красноярского края, являлось краевым имуществом". То есть в свое время конкурсный управляющий поместил в "конкурсную массу" имущество, которое на самом деле являлось (и по сей день является!) собственностью государства. И, значит, тот договор купли-продажи 10-летней давности, как и новый договор о продаже поселка двум частным лицам, должен быть признан ничтожной сделкой?
Увы, справедливый судья Березовского районного суда Светлана Яловка сделать этого никак не может. Во-первых, это выходит за пределы рассматриваемых ею гражданских исков. Кроме того, срок исковой давности истек. Да и не по рангу районному суду сражаться со всемогущей "Сибирской губернией". Татьяна Субботина сочувствует судье: "Она ведь вынуждена считаться с бумажками, а по бумажкам получается, что собственники те двое, а мы - никто".
Вообще-то за защитой госсобственности должны обращаться к правосудию госучреждения, а не частные заинтересованные лица. Между тем самым активным защитником украденного поселка выступает пока что техничка Татьяна из деревни Киндяково.