Въезд в Форт-Росс, напоминающий деревенскую околицу, был закрыт на замок, повешенный на две оглобли, которые любой прохожий мог без труда отодрать от деревянного тына, частокола, обозначающего границы национального парка. Оставив машину у ограды, мы вместе с Генеральным консулом России в Сиэтле Юрием Герасиным вошли в густой туман, охраняющий это первое русское поселение в Калифорнии. И хотя накануне, в Сан-Франциско, во время церемонии подписания Меморандума о сотрудничестве между группой компаний "Ренова" и губернатором Калифорнии Арнольдом Шварценеггером, на которой присутствовал президент России Дмитрий Медведев, я договорился с директором Департамента Национальных парков Калифорнии Рут Колеман, что в Форте-Росс нас будет ждать кто-нибудь из его руководства, - в округе на несколько миль никого не было видно. Мы прошли мимо пустующего домика, где в окне был виден кассовый автомат, видимо, для продажи билетов посетителям, свернули от него к океану и наконец, в рассеивающемся молоке тумана, увидели несколько машин. Когда мы подошли к ним вплотную, словно из воздуха возникли две фигуры, костюмы которых сильно напоминали шерифские. Лишь при ближайшем рассмотрении всех нашивок и звезд, надписей на шляпах и прочая стало ясно, что они представляют службу Национальных парков Калифорнии. Они-то и доставили нас в музей Форта-Росс, где нас ждала Лиз Бурка, крупная красивая улыбающаяся женщина, командующая шестью национальными парками, расположившимися в районе Русской реки. Она представила нам хозяйку Форта-Росс по имени Робин, которая держала поднос с хлебом-солью на крепких крестьянских руках. Про крепкие руки я понял после того, как она, прихватив меня за плечи, трое кратно по-русски расцеловалась и со мной, и с моим спутником. А про то, что они крестьянские, стало ясно, когда мы пошли по огромной, до конца горизонта территории, которая приписана к этому Национальному парку. Аккуратно скошенная трава, ухоженный лес, чисто убранные дорожки и тропинки, надраенная утварь, благоухающая живность - все это дело рук Робин, которая, видно, не только расходует свои силы, но и подпитывается природной энергией этих мест. Понятно, что им очень хотелось увидеть в Форте-Росс президента России, но за неимением лучшего они были рады и нам. Тем более что по поручению занятого в калифорнийской Силиконовой долине Д.А. Медведева мы должны были разобраться в том, что российская сторона может сделать для сохранения и развития этого уникального памятника русской и американской истории, который в период кризиса, как и другие национальные парки Западного побережья, оказался под угрозой закрытия из-за огромного дефицита штата Калифорния. (При минимально необходимом бюджете в 800 тысяч долларов правительство штата готово выделять ему всего лишь 300 тысяч.) Впрочем, через час после разговора с обитателями Форта-Росс понял, что при всей американской деловитости они полны замечательного жизнерадостного идеализма, веселой романтики. Не то что они уж совсем чувствуют себя русскими миссионерами, разглядевшими это замечательное место в 1811 году, а в 1812-м выкупившими его у индейцев племени кэшайя, - но, похоже, вроде того. Все, что они делают в этих местах, они делают в радость. И себе, и тем, кто приезжает сюда поглядеть на Русскую Америку. К тому же они так рассказывают о купце А.А. Баранове, которому Русско-американская компания доверила управлять русскими поселениями в Америке, о лейтенанте Иване Кускове, открывшем для русских эти земли, об алеутах, пришедших сюда вместе с русскими, о том, что именно русские привезли в Калифорнию виноградную лозу, и о многом-многом другом, - будто живут здесь по крайней мере двести лет. (Но выглядят как сорокалетние!) Наверное, потому что ни один историк просто не просыпался столько лет в этих местах, не косил траву, не чистил окрестный лес, не ухаживал за русским кладбищем.
Я все время пишу - "они", но на самом деле в Форте-Росс работает одна только Робин, да и то не на полную ставку. Лиз Бурка, равно как и два рейнджера, а попросту - лесника, они же егери, они же пожарные, отвечают за порядок во всех шести национальных парках в районе Русской реки. Вместе с Робин в Форте-Росс постоянно трудятся еще две волонтерки, дамы среднего возраста, которые живут по соседству. Одна из них Мэрион Ф. Макдональд руководит Обществом народных традиций и всеми волонтерскими организациями, которые работают в Форте-Росс. Именно она вместе с Робин не только устраивает первоклассные экскурсии, но и проводит летние образовательные игры для американских школьников, которые, приезжая в Форт-Росс на несколько дней, надевают одежды русских поселенцев, берут русские имена и, что называется, вживаются в нашу общую историю.
Когда мы обсуждали необходимый бюджет, сколько денег нужно на починку крыши музея, на реставрацию и музее фикацию уникальных сооружений форта, на празднование его двухсотлетия в 2012 году, на расширение образовательных программ и научные исследования, никто и словом не обмолвился о том, что нужно увеличить зарплату и штатное расписание сотрудников. Грешен, я все время ждал этого вопроса, но он так и не прозвучал. Естественно, и я не стал рассказывать о том, сколько бы человек работало в таком музее-заповеднике у нас, с отделом кадров, бухгалтерией и службой главного инженера (причем не от нашего богатства, а от нашей бедности). Не хотелось огорчать - ни обитательниц Форта-Росс, ни самого себя. Но, к счастью, и у нас, в нашей российской глубинке начали появляться и волонтеры, и благотворители, которые любят свой край и помогают музеям, - а это важный знак нарождающегося гражданского общества. В Америке именно гражданское общество способно решать многие проблемы социальной жизни.
Робин работает в Форте-Росс почти двадцать лет, и я не знаю, как она жила в годы "холодной войны", когда США и Россия (в ту пору Советский Союз) величали друг друга не иначе как "империя зла". Не знаю, что думают про большую политику Лиз Бурка или Мэрион Ф. Макдональд. Но почему-то мы все вместе задержались около фотографии середины ХIХ века, на которой были изображены женщины племени кэшайя, на головы которых были надеты платки наподобие тех, что носят в деревнях в Тамбовской или Тульской губерний. Они сидели у костра вместе со своими мужчинами. А рядом с ними сидели русские, алеуты, шведы, испанцы, полинезийцы... Кому только не давал приют этот Форт-Росс, построенный русскими для того, чтобы снабжать продовольствием Аляску, и чья миссия завершилась, когда Аляска была продана Соединенным Штатам. Форт, который никогда не знал, что такое война. Мы остановились у фотографии, и почудилось, что это место, творение природы и рук человеческих, где столько покоя, любви и мира, и есть утраченный рай.
Может быть, поэтому нам и надо вместе с местными жителями заняться самыми простыми делами. Нам не нужен еще один символ любви. Нам нужна настоящая любовь между людьми и народами. Ни Робин, ни Мэрион, ни Лиз ничего не говорили мне о своей миссии в деле укрепления американо-российских отношений. Они просто пытались поделиться своей любовью к этим местам. К тем людям, которые жили здесь двести лет назад. И к тем, кто живет здесь сегодня и будет жить завтра.