В фонде культуры "Екатерина" Московский дом фотографии показывает выставку Аннетт Мессаже "Вымыслы, искушения, манипуляции". Лауреат Золотого Льва Венецианской биеннале 2005 года, чьи персональные выставки проходили в крупнейших музеях мира, привезла в Москву новые инсталляции.
Российская газета: В одном из интервью вы сравнили художника с Пиноккио. Но кто в таком случае является Карабасом, который создает этот театр?
Аннетт Мессаже: Роль Карабаса важна. Но все же основную роль я отвожу отцу Пиноккио. Для меня он соотносится с евангельским Иосифом из святого семейства, мужем девы Марии. По сути отец Пиноккио был скульптором. Но он был очень беден, и ему пришлось стать плотником. Тем не менее он смог создать из полена существо, которое зажило своей жизнью. Для меня это миф о художнике. Вся история о Пиноккио окутана романтическим флером и пронизана символами. В ней все важно. Даже то, что у Пиноккио нет матери.
РГ: Какова была реакция вашей семьи, когда родители выяснили, что вы хотите быть художницей?
Мессаже: Отец увлекался живописью как любитель. Он давал мне карандаши, краски, показывал рисунки, вообще поощрял занятия рисованием. К тому же у меня есть брат. И родители больше внимания уделяли ему. К моему выбору они отнеслись не слишком серьезно. Они снисходительно считали: пусть девочка рисует, выйдет замуж, пойдут дети, и все пройдет.
РГ: Изменилось ли Ваше представление об искусстве по сравнению с 1960-ми годами?
Мессаже: Все мы эволюционируем. В начале карьеры мои работы были более камерными. Я создавала коллекции, книги, альбомы, тетрадки... Использовала вышивку, вязанье, которые ассоциируются с женским миром и женской работой. Сейчас я больше открыта для мира. Но вряд ли я сильно изменилась как личность.
РГ: Одними из первых, кто начинал игру с визуальным образом слова, были сюрреалисты и русские художники начала ХХ века. Я имею в виду футуристов, Алексея Крученых, Ольгу Розанову... Ощущаете ли вы связь с художниками начала века?
Мессаже: Конечно, ощущаю. В России было много удивительных женщин-художниц. Вы говорите о сюрреализме. Да, наверное, но я предпочитаю дадаизм и движение Fluxus, которое получило известность в Германии. Эти традиции для меня более актуальны. Вообще Германия сыграла большую роль в моем становлении как художницы. Я очень ценила работы Зигмара Польке, Герхарда Рихтера. Их игра с разными темами в искусстве была очень интересна для меня.
РГ: Вы общались?
Мессаже: Да. Я встречала Йозефа Бойса, знала и Рихтера, и Польке. В 1970-х годах я сделала больше выставок в Германии, чем во Франции. Там их было легче организовывать.
РГ: Во Франции была более консервативная среда?
Мессаже: Да. Более мачистская.Франция, как и Италия, и Испания - католическая страна. Как следствие, более консервативная.
РГ: Участвовали ли вы в каких-либо перформансах?
Мессаже: Нет. Я не хотела бы выставлять себя напоказ.
РГ: Если театр, то театр кукол, где играет Пиноккио?
Мессаже: Да. Или театр, где правили Ежи Гротовский или Пина Бауш, спектакли которых я очень люблю.
РГ: Во время бунтов 1960-х многим казалось, что мир можно изменить. В том числе с помощью искусства. Может ли искусство не только открыть новую реальность, но и изменить существующую?
Мессаже: Cегодня реальность очень сложна, глобализирована. Франция прежде всего часть Европы. Европа же связана с другими государствами: с Китаем, США... Нет больше отдельного мира. Думаю, что искусство не может изменить мир, но изменить одного человека - может. Оно может шокировать, поразить чем-то, направить его жизнь совершенно по другому руслу. У искусства огромная роль, направленная именно на изменение индивида.
РГ: Имеет ли будущее, на ваш взгляд, искусство, связанное с цифровыми технологиями?
Мессаже: Оно может существовать. Я тоже использую в своей работе компьютер. Но надо понимать, что техника может убить эмоцию. При этом мир компьютера совершенно фантастический. Он сам приходит к вам. С одной стороны, это хорошо, с другой - опасно. Потому что это не настоящая жизнь. Это ирреальный мир, который только кажется реальным.
РГ: Вы делали для московской экспозиции специальные инсталляции. Не могли бы сказать несколько слов о них?
Мессаже: Для Москвы я делала две работы. Первая серия - "Парад" (в экспозиции она названа "Напоказ"). Это работа, которую я постоянно обновляю. Я считаю ее довольно символичной. Художник, выставляя работы напоказ, оказывается на параде. Вторая работа, сделанная специально для Москвы, - "Под ветром". Ветер надувает ткань. Я хотела показать движение, дыхание ветра, ткани.
РГ: Тема парада связана как-то с Пикассо?
Мессаже: Нет. Мне нравится сама идея парада. Например, любовные игры животных на французском языке тоже называются "парадом". В Америке парадом называют яркое шествие, где можно подурачиться, показать себя со смешной стороны. Так что парад для меня имеет очень много значений. В общем это лично мое предприятие.