Поделиться
Вильнюс ласкала прибалтийская прохлада. В небольшом кабинете все стены были увешаны фотографиями, портретами и картинами. Почти на всех этих застывших фрагментах жизни был еще молодой и полный сил Донатас.
А журнальный столик утопал в упаковках лекарств, на диване сидел седой хозяин квартиры. Он говорил как стрелял: резко, четко и без повторов.
"Меня называли просоветским..."
Вы знаете, я дал себе слово, что больше интервью давать не буду. Хватит. Наговорился в своей жизни. Хочу остаток дней больше молчать и думать. Но вы приехали из России, я сразу отказал вам, а потом проснулся ночью, и мне стало стыдно. Моя любимая Вия Артмане незадолго до смерти написала духовное завещание, в котором просила крестить ее по православному чину и похоронить на русском кладбище в Риге. Вия так и написала: "В знак благодарности к русскому народу..." Я могу только догадываться, сколько ее дум легло в эти строчки. Так вот и для меня Россия много значит. В Россию часто зовут, но отказываюсь в основном - теперь стал бояться расстояний, раньше я их не замечал. Когда снимали картину "Красная палатка", то мы добрались до Северного Полюса, фильм снимался именно там.
Мне часто говорили, что темперамент у меня какой-то не литовский, непоседливый. Но это просто так вышло: меня много снимали и звали из одной картины в другую. Поэтому порой приходилось жить в киноэкспедициях, восемьдесят один фильм в моем багаже. А это, поверьте, много. Картина, которая мне принесла известность, бесспорно "Никто не хотел умирать". После этого меня стали узнавать и приглашать в другие картины. В фильме "Берегись автомобиля" у меня крошечная роль, но я ей страшно горжусь. Там было великое счастье работать со Смоктуновским. Он был гений. Абсолютный.
В фильме "Никто не хотел умирать" у меня роль председателя сельсовета, некоторые горячие литовские головы меня отчаянно за нее ругали. Дескать, я там такой просоветский. Но в картине показана трагедия литовского крестьянства, когда людей эшелонами увозили в Сибирь.
Я помню сам этот ужас, когда без суда и разбирательств приезжали на хутор и давали два часа на сборы, и все. Старух и грудничков грузили в товарные вагоны только за то, что во дворе было две коровы. Так и было. Эти вагоны по три-четыре дня стояли на нашей станции, под охраной автоматчиков, оттуда крик стеной стоял. И подойти было нельзя, чтобы кусочек хлеба кинуть. Я все это видел своими глазами.
15-16 июня 1941 года самые большие эшелоны, груженные литовцами, ушли в Сибирь. У меня до сих пор стоит в ушах крик этих людей. Все не могли понять - за что?.. Потом, после распада Союза, во всем стали винить русских - я всегда был против таких высказываний, чем немало врагов нажил в Литве. Понимаете, подлость не имеет национальности, пальцем указывали литовцы, грузили в вагоны русские, украинцы, латыши, а руководил всем этим грузин. И список этот можно продолжать и продолжать. Народы тут ни при чем. Я, может, сейчас скажу крамолу, которую ваш редактор вырежет, но скажу. Перед войной я жил на хуторе недалеко от Паневежиса, так люди, ошалев от страха, ждали немцев как освободителей. Это было. Верили, что с приходом немцев прекратятся отправления этих бесконечных эшелонов в Сибирь. Наша семья последний год перед войной жила в землянке, боялись, что увезут. Помню, бабушка от ужаса просто заговариваться стала.
Но фашисты, конечно, не могли быть спасением. Но тогда люди верили даже в такое чудо.
Поэтому играть в картине "Никто не хотел умирать" мне было совсем не сложно. Всю эту "лесную" жизнь я пережил собственной кожей.
"В окно смотрю больше, чем в зеркало..."
Сейчас, когда мне восемьдесят шесть и когда в окно смотрю уже больше, чем в зеркало, я очень много думаю... Мне на советскую власть обижаться не за что. Я ведь очень много снимался, не только в отечественном кино, снимался и у германских кинематографистов. Играл роль Бетховена, причем без дубляжа, у меня был просто приличный немецкий язык.
В 1971 году меня не выпускали в Америку, даже не объясняя причины. Не выпускали свои, в Вильнюсе. Когда узнали об этом в Москве, то сказали: что за безобразие? И я на месяц улетел в Чикаго. Вот и такая была "рука Москвы". (Смеется.)
Я же переиграл уйму разведчиков и шпионов. На шпионов проходил буквально с первого дубля, а вот с разведчиками было сложнее. "Ну, посмотрите, он совсем не тянет на советского человека..." - говорили товарищи из бессчетных худсоветов.
Я хоть и прилично говорю по-русски, но избавиться от акцента так и не смог, поэтому в моем случае очень важен был дубляж. Тут я до конца своих дней буду благодарен Александру Демьяненко (Царствие ему Небесное), очень много моих ролей озвучил именно он. И как озвучил! Просто блестяще. Он понимал мою душу и душу моих героев. У Саши это получалось великолепно - все мои роли, которые он озвучивал, после его прикосновения становились еще лучше.
Тот, кто говорит, что актер - это не мужская профессия, тот просто неумный человек. Как это так? Это профессия для талантливого и очень умного человека. Сегодня профессия мельчает, я так говорю не потому, что мне скоро девяносто лет. Сегодня все стараются больше внимания уделить внешней стороне, все хотят, чтобы было все красиво, но мало задумываются о глубине. Сегодня совсем мало стараются оправдать своей игрой поступки того персонажа, которого играешь. Актер ведь всегда должен быть адвокатом. Очень тонким. А теперь все снаружи и мало что внутри.
Сегодня же больше клоуны в почете. Театр превратился в цирк, а трюк заменил суть. Но сегодня театры с поигралками переполнены, публика просто ломится. Значит, это многим интересно, может, я не такой... Устарел. Или не так воспитали.
На меня было много нападок и в прессе, и в критике: "В театре нужно играть, а жить нужно в жизни. Вас нужно выгнать из театра..."
На полном серьезе говорили мне. Одна московская критикесса приехала в наш Паневежский театр, с ней чуть истерика не случилась после того, как она посмотрела наш спектакль. Дама кричала: "Театр должен быть театром-м-м, а не хождением по сцене простолюдинов". Помню, я в запале говорил ей: посмотрите в окно - там же только простолюдины, театра там нет...
Образ нужно лепить изнутри, а не снаружи. Где я брал эту глину для лепки? Только из жизни. Театральная школа - это всегда поза, глаза, жест, взгляд, все немножко не так, как в жизни. А я учился только у жизни. Честно говоря, и горжусь этим.
Несколько лет назад мне Путин вручал в Кремле какой-то орден, уже не помню какой. Но дело не в ордене, когда он меня увидел, то воскликнул: "Вы мой крестный отец. Благодаря вам я пошел в разведку..." Потом он мне признался, что в детстве был влюблен в моего Ладейникова из фильма "Мертвый сезон". Так вот этого разведчика Ладейникова я слепил полностью из консультанта фильма, бывшего офицера КГБ. Все из жизни. Вообще мне Путин симпатичен как человек. Я слежу за его жизнью. Как телезритель слежу.
Скажу, что жизнь в России для меня небезынтересна, я часто смотрю российские новости, люблю канал "Культура". Но новостей позитивных нахожу мало.
На всю жизнь запомнил свой первый приезд в Москву, это была зима 1956 года, мы пошли во МХАТ смотреть "Трех сестер". Там играли Еланская, Тарасова и Степанова. Постановки Немировича-Данченко 1941 года. Это было настоящее потрясение для меня. Я ночь не спал, у меня температура поднялась от нервного перевозбуждения.
Не предавать совсем не трудно
Сейчас вместе со старостью пришла бессонница, и много думаю ночами. Недавно вспомнил случай. После того как вышел на экраны фильм "Солярис" и мою работу в этой картине хвалили все, и враги, и друзья, то вскорости пришло письмо из Куйбышевской области, в котором одна женщина мне писала так: "Дорогой Банионис, мы вас очень любим, но больше в такой халтуре, как "Солярис", не снимайтесь никогда".
Глубокое искусство - это не для всех. Хотя с Тарковским работать было очень трудно. Очень! Он был бесконечно глубокий человек и весь в себе. Часто не находил слова, чтобы выразить то, что он хочет. Ходит, что-то мыкает, морщится, а ты поди угадай, что ему нужно. Мог несколько раз за час подойти и попросить открыть глаза и закрыть и посчитать то до десяти, то до двадцати. Внутри Андрея кипела редкая, не похожая ни на чью жизнь. Он, по-моему, сам очень от этого страдал.
Мне сегодня говорят, как так, что ты всю жизнь прожил с одной женой? Столько ездил, столько было соблазнов? Это совсем не трудно для меня. Любить и не предавать совсем не трудно. Для меня всю жизнь на первом месте было искусство - кино и театр. Все. Все остальные слова и комплименты вызывали только улыбку. Иногда добрую. Иногда ироничную. Художник не должен быть спутан блудом, интригами и никакой партией. Он должен понимать всех и быть выше всех. У нас в Паневежском театре до 1955 года не было партийной организации. Из-за этого чуть театр не закрыли. Меня уговаривали месяц вступать в КПСС. И я вступил только потому, что обещали закрыть театр, если я не вступлю. Страшно все это было. Тогда ведь на полном серьезе считали, что партия выше правды.
Знаете, что мне сегодня страшно? Что с уходом нашего поколения связь между Россией и Литвой станет слабеть все сильнее и сильнее. Ну как можно не ставить Чехова только потому, что он русский? Он мировой! Чайковский, Станиславский - это фигуры общечеловеческого масштаба. Я даже Максима Горького отношу к мировым гуманистам, а не советским.
Я сегодня веду жизнь пенсионера. Живу даже затворнически. Вы понимаете, у меня сегодня уже нет никакой мечты. Может, вам это покажется странным или даже страшным. Живу и все. Уже не осталось никого из друзей. Из тех, с кем я начинал работать в 1941 году, из моей молодости уже никого не осталось. Она вся на погосте. Уже ничего не цепляет в этой жизни. У сына своя жизнь, у внуков - своя. Единственно, о чем мечтаю еще, - поездить в Петербург. Этот город мне очень близкий по душе. Я там много снимался. Там столько всего было. Моего, и только моего...
Говорят, что в конце жизни нужно все прощать и всех, - наверное это так. А я вот только Сталина и Гитлера простить не могу. Так вот и уйду без прощения...
Справка "РГ"
Донатас Банионис родился в 1924 году. Снялся более чем в восьмидесяти картинах, среди которых "Король Лир", "Змеелов", "Операция трест", "Мертвый сезон". Народный артист СССР и лауреат Госпремий СССР. Три года назад Донатас овдовел, живет один в центре Вильнюса.