Поделиться
По океанским волнам пробирается куда-то по своим делам военный корабль. Он огромен, этот корабль, и жутковат в своей металлической монументальности. Это до того момента, пока смотришь на него с земли, точнее - с поверхности океана, по которому несется корабль.
Но стоит подняться вверх, посмотреть с вертолета - и вот уже рукотворный монстр мечется жалкой песчинкой по свирепым, ростом до неба, волнам. Всего лишь несколько сотен метров - и наши представления о собственной важности терпят крах.
Собственно, весь фильм знаменитого Жака Перрена (совместно с Жаком Клюзо) "Океаны" - умение вытащить тонны смысла из молчаливой красоты. Автор убийственно красивых "Птиц", сумевший на полтора часа приковать миллионы людей к безмолвному экрану, на котором лишь птичьи полеты, теперь приковал миллионы к еще более молчаливым рыбам и другим жильцам неведомого подводного мира. 50 миллионов евро, 54 места съемок, несколько тысяч человек группа, почти четыре года съемок (плюс три года подготовки к ним), 500 отснятых часов… Перрен и Клюзо явно не мелочились.
В толще океанической воды страсти разыгрываются покруче наших, надводных. Вот армия в несколько тысяч крабов шествует навстречу такой же армии таких же крабов, стенка на стенку. Они долго и грозно двигаются навстречу друг другу, эти две армии, пока не сходятся в смертном бою. Что уж они там делят - одному Посейдону ведомо. Может, одни наступают, другие обороняются. Может, две группировки делят территорию. Может, просто не сумели вовремя обойти друг друга. Но крабовое месиво, возникающее на месте встречи, отсылает к ужасам Гойи или Дали…
..Невероятных, причудливейших расцветок подводные модницы вертят совсем по-нашему, по-земному, тыльной частью своих соблазнительных телес. И совсем по-земному смотрят на них похотливые кавалеры. А другие модницы, менее причудливых расцветок, с донельзя человеческим ревнивым страданием взирают на этот флирт из-за куста водорослей. Похоже, они вовсе не такие хладнокровные, эти рыбы, как учили нас на уроках зоологии. По крайней мере, страстные и ревнивые рыбьи взоры легко рождают в зрительском мозгу мысль о том, что наверняка в ближайшей заброшенной раковине прячется местный пучеглазый Отелло, готовый задушить свою чешуйчатую Дездемону собственным хвостом.
И все-то нам на себя примерять, гордым хозяевам земли. Чем больше в животных человеческого, тем интереснее они и забавнее. Понахватались, не дав себе труда вдуматься в истинный смысл слов, - мол, человек - венец творения. По крайней мере, белый кит, которого мы с нашими венценосными мозгами обрекли на полное исчезновение, вряд ли с такой легкостью готов разделить нашу уверенность в нашем повсеместном превосходстве. Как знать - может, его трагический танец в волнах, что удалось схватить на пленку Перрену, - плач отчаяния, крик ненависти к нашей гордыне?
Говоря об "Океанах", почему-то в первую очередь говорят о технической революционности этой работы Перрена и Клюзо. Но для всякого художника (если это, конечно, Настоящий Художник, а не помесь Федора Бондарчука с Джеймсом Кэмероном) техника - лишь подспорье для художественной мысли. И не стать бы "Океанам" никаким художественным прорывом, ограничься они самодовлеющими техническими играми стоимостью в 50 млн евро. Перрену и Клюзо удался высочайший пилотаж чисто визуального, без слов, почти без музыки и без искусственных декораций, искусства - поставить дорогую технику, обычно убивающую живую мысль, на службу той самой живой мысли. Редчайший по своей филигранности даже в конкурентном западном мире профессионализм Перрена и Клюзо выводит их фильм на более высокий, нежели просто развлекательное зрелище, уровень. Полтора часа, смонтированные из пятисот часов съемки, сумели ударить по самому больному, что есть в человеческой душе, - гордыне, родив сомнения в собственной венценосности. "Океаны" словно хлопают нас по нашему придуманному венцу, заставляя посмотреть на природу глазами не хозяина, но лишь частицы этого мира. И вдруг понимаешь, что рыб на свете больше, чем людей, а вреда от них точно меньше. Так, быть может, настоящая свобода - она вообще не в небе, как веками думало человечество, а там, в воде? Смотрите, как по-небесному изящно и плавно преодолевает подводные километры какой-нибудь скат или кальмар, которых наш избалованный глаз привык видеть лишь в дохлом разделанном виде.
А у него над головой мечется песчинкой испуганный металлический корабль. Секунда-другая - и все венцы творения, заключенные в его непробиваемых стенах, могут оказаться там, в этой прекрасной и страшной толще воды. "Смотри, - скажет один скат другому, - опять на нас грязь какая-то падает…"