Редко какой спектакль так точно попадает в атмосферу исторического момента, как это случилось с шекспировской "Бурей", премьера которой была сыграна в драматические дни отставки московского мэра.
Проливной ли дождь, обрушившийся на Москву во вторник, шокирующая ли новость повлияла на приглашенную публику, но в зале Et cetera зловеще зияли пустые места. Театр, само рождение которого впрямую связано с бывшим мэром, показал москвичам свой самый горький спектакль. Когда в его финале на поклоны вместе с актерами вышел режиссер Роберт Стуруа, стало окончательно ясно, что в образе Просперо-Калягина он рассказал и о себе. Актер и его любимый режиссер стояли на сцене как две капли воды похожие друг на друга, и это сходство еще раз обнаружило особый, исповедальный для обоих характер спектакля.
Постоянный соавтор Стуруа художник Георгий Алекси-Месхишвили выстроил белую стерильно-чистую комнату с минимумом предметов: стол, стул, несколько алхимических склянок на авансцене - вот и вся бутафория. У белой комнаты есть двери, в них входят и выходят персонажи философской сказки, и все же она остается замкнутым пространством. Лаборатория художника, алхимика, творца, владеющего всеми секретами мироздания, но так и не способного изменить природу человека.
Бледный и печальный входит в эту комнату Просперо Александра Калягина, незримо наблюдая за всеми превращениями и метаморфозами, которые на его глазах и под воздействием его волшебства происходят с другими. По стенам комнаты бегут морские киноволны, и раскачиваемый Просперо маленький кораблик-игрушка мечется, чтобы разбиться и выбросить на берег его врагов - Алонзо (Вячеслав Захаров), Себастьяна (Кирилл Лоскутов) и Антонио (Алексей Доронин) с придворными и шутами.
Мир, сочиненный Стуруа, соединяет фантазию и физиологию, чувственные и самые плотские образы с философской абстракцией и интеллектуальной игрой. У него Миранда (очаровательная Ольга Котельникова) в самый разгар бури внезапно сама подвергается страшному испытанию - первая кровь течет по ее девичьим ногам. И именно в этот миг женского становления отец открывает ей правду о себе и своем роде, о коварном предательстве брата и их вынужденном бегстве из Милана. Так же и в музыке Гии Канчели абстрактная чистота григорианских хоралов мешается с игривой инопланетностью песенки Ариэля. Сам же Ариэль - то юркий и бесплотный дух, то грозная царица ночи, то сама христианская Премудрость - София, взывающая в финале к покаянию и очищению (превосходная работа Натальи Благих) - кажется, впервые является таким в театральной истории "Бури". Пока Миранда и Фердинанд (Василий Симонов) движутся навстречу своей волшебной любви, Просперо все дальше погружается в мстительные и безнадежно-мрачные лабиринты своего сознания. Сначала распяв на своем волшебном кресте маленьких куколок и насладившись видом их огромных теней на стене, к финалу он со сладострастным наслаждением набрасывает вполне реальные петли на вполне реальных людей. И лишь внезапный толчок совести останавливает на лету его палаческий жест. Бледные предрассветные тени еще бродят по стенам комнаты, охлажденной мертвенным светом. И хоть казнь не состоялась и небесный голос Ариэля пропел о покаянии, страх демонов, свирепо распирающих мозг волшебника, так и не сходит с его лица до самого финала. Потому Стуруа и оканчивает спектакль мрачным многоточием - дикий Калибан, виртуозно и отчетливо сыгранный Владимиром Скворцовым, лишь на время усмиренный Просперо, вновь воцаряется на острове со словами: "А остров мой!"
Уплотнив действие до полутора часов, перемонтировав текст и нарушив шекспировский "порядок слов", Стуруа остался верен духу этой мрачной и глубоко безнадежной пьесы Шекспира, к концу жизни усомнившегося в способности человека управлять не только миром, но и самим собой.