Поделиться
В концертном зале имени Чайковского в исполнении Большого симфонического оркестра имени Чайковского совместно с французскими солистами и знаменитым хором французского радио прозвучало "Осуждение Фауста" Гектора Берлиоза.
Этой программой дирижер Владимир Федосеев обозначил не только кульминационную точку юбилейного - восьмидесятого - сезона возглавляемого им оркестра, но и вершину культурного года Франции в России, еще раз напомнив меломанам, что именно в России "Осуждению Фауста" впервые было уготовано признание.
Как известно, после провалившейся парижской премьеры оратории "Осуждение Фауста" в 1846 году Берлиоз предпринял поездку в Санкт-Петербург и Москву. В обоих городах два акта оратории, прозвучавшие под управлением автора, имели грандиозный успех, а сам композитор не только смог поправить финансовое положение, но и уверился в своих силах, взяв реванш и, как говорят, даже произнеся при этом: "Вот так-то, дорогие парижане!"
Но до сих пор "Осуждение Фауста" ввиду необычайной сложности исполняют крайне редко, ограничиваясь в основном "бисовым" фрагментом, известным под названием "Ракоци-марш".
Объединив черты величественной оратории, предполагающей воплощение глубокой философской идеи средствами огромного исполнительского состава, яркую театральность, присущую французской большой опере, а также изощренную симфоническую драматургию блистающего богатством красок оркестра, Берлиоз сам лишил свое детище возможности стать шлягером.
Для Владимира Федосеева исполнение "Фауста" объединенными франко-русскими творческими силами стало продолжением традиции: музыка Берлиоза занимает особое место в биографии маэстро. Достаточно вспомнить состоявшееся несколько лет назад исполнение другой оратории этого композитора - "Детство Христа", а также зарубежные проекты дирижера, включавшие постановку оперы "Бенвенуто Челлини" и исполнение "Фауста" на оперном фестивале в Брегенце. Неудивительно, что нынешнюю интерпретацию отличала ясность замысла и необыкновенная точность его исполнения. Это касалось и драматургии в целом, и собственно оркестра - как всегда выверенного, сбалансированного и по-европейски стильного, при явной театральности, умении сохранять шарм и в бравурных маршевых эпизодах, и в лирических, словно сотканных из нежнейшей звуковой ткани фрагментах, и в финальной разнузданности апокалипсической пляски, завершающей земной путь Фауста.
Не случайным был и выбор солистов, двое из которых - бас Николя Куржаль и меццо-сопрано Дельфин Эдан - неоднократно участвовали в проектах БСО, в том числе и в Москве. Яркое актерское дарование Куржаля в партии Мефистофеля раскрылось в полной мере: со сложными вокальными задачами певец справлялся без всяких усилий, целиком отдавая себя созданию роли, получившейся многогранной и яркой. Маргарита в исполнении Дельфин Эдан была сдержанна и благородна - густой и чуть матовый тембр голоса певицы очень соответствовал берлиозовской музыке, а итальянец Лука Ломбардо в партии Фауста порадовал бельканто.
Наименее интересным участником действа оказался хор французского радио, который хотя и добросовестно спел все написанное, однако в многочисленных массовых сценах, где хор изображает то студентов, то пилигримов, то пьяную толпу собутыльников в кабачке, то танцующих гномов и эльфов, не проявил разнообразия, оставаясь одинаково суровым и несколько индифферентным. Что, впрочем, не разрушило общего настроения "драматической легенды", украсившей заключительные месяцы франко-русского культурного сезона.