Поделиться
А между тем мы были соседями. В районе Маяковской можно было запросто встретить немало великих футболистов. Напротив, прямо у Пушкинской, жил спартаковский патриарх Николай Петрович Старостин, в межсезонье не раз приглашавший прогуляться по Садовому.
А на Садово-Триумфальной в доме 4/10 обосновался Константин Иванович Бесков с семейством и зятем Владимиром Федотовым. Так что иногда приходилось вместе коротать время в небольшой очереди к парикмахерше Наташе, в распоряжение которой мы отдавали наши бесценные головы.
А если без шуток и прибауток, то Константин Иванович был человеком серьезнейшим. Личное знакомство произошло в середине 1970-х, когда великий Бесков простаивал без работы и наговаривал огромные аналитические статьи в большую молодежную газету. Послушать Бескова сбегалось полредакции. Он был тончайшим футбольным наблюдателем, а еще и Цицероном, подчас выдававшим залпы собственных, а не где-то подхваченных острот, которые тиражировались потом на всю Москву, и не только футбольную. Но как же строг был Константин Иванович в оценке футболистов. Как бичевал он, коренной динамовец, вечного соперника - московский "Спартак", вылетевший из Высшей лиги, как призывал со страниц издания ни в коем случае не делать исключений даже для популярнейшей команды. И как изменился тон, когда нежданно бело-голубого Бескова вдруг сделали тренером красно-белых. Но тот же Бесков потом и вывел "Спартак" из ямы первой лиги, дважды завоевав с ней "золото".
Он был везуч и невезуч. Его боготворили болельщики, его тренерский талант бил через край, а он, подчас сидя не на скамеечке у бровки, а где-то наверху, на трибуне отдавал через подбегавших к нему помощников указания своим игрокам, которые, как ни странно, но приводили к победе.
А какие парадоксальные удары наносила ему судьба. Заняв второе место на Кубке Европы, когда его сборная проиграла в финале хозяевам - испанцам во главе с великим распасовщиком Де Стефано, Бесков был уволен. Партия сочла, что негоже нашей команде проигрывать каким-то испанцам, да еще в присутствии политического врага ненавистного Франко.
Но Бесков всегда вставал, поднимался, выигрывал. Он наставлял своих футболистов так, что после этого ошибаться им было нельзя. А уж если они и проигрывали, то шли такие разносы. Однажды в Ереване Константин Иванович пригласил после проигрыша "Арарату" на публичную порку, которую он устроил своим. Ни единого матерного слова, но столько едкости, сарказма. Та речь, обращенная почему-то к репортеру Александру Шумскому и ко мне, начиналась так: "Вы думаете, вы видели сейчас московский "Спартак"? Нет, вы оба жестоко ошибаетесь. Даже не подобие, не тени, а просто люди, которые решили, будто..." Потом, годы спустя, Вагиз Хидиятуллин рассказывал мне, что такие нагоняи всегда подстегивали, тут уж никто не смел перечить, лезть поперек батьки.
И уйдя из большой игры Константин Иванович сохранил все тот же футбольный облик и лоск. Всегда вызывающе элегантно одетый, с аккуратнейшим пробором, четко проложенным сквозь благородную седину, он шествовал по Садово-Триумфальной, величественно наклоняя голову в знак многочисленных приветствий. Его любили и знали. Он был по-настоящему народным игроком и тренером тоже.