Поделиться
Можно ли на оленях "доехать" до новых образовательных стандартов? Как сдавать ЕГЭ за полярным кругом? Какое образование хотят получить дети кочевников? В поисках ответов корреспондент "РГ" отправился на край земли - именно так переводится с ненецкого слово "Ямал".
Снаружи под минус 40 и звенящая бескрайняя тундра. Внутри чума очень тепло и вкусно пахнет дымом. Среди оленьих шкур на полу - свернувшиеся калачиком собаки, двое ребятишек и женщины с младенцем.
В это стойбище мы прилетели с рейсом Салехардского отделения санитарной авиации - только по Ямальскому району таких вылетов совершается около 900 в год.
- По спутниковой связи из фактории поступил звонок: у 11-месячного малыша высокая температура, - рассказал еще в "вертушке" Ми-8 врач Андрей Иванов.
За яркую красную куртку, которую видно издалека, оленеводы прозвали его "нарьян-доктор", то есть "красный доктор". Пока он осматривает заболевшего, расспрашиваю маму и бабушку о других ребятишках. Им по пять лет. Скоро в школу.
- Отдадите ребят учиться?
Ненки активно кивают головой:
- А как же, учиться надо всем.
По последним подсчетам, в тундре живет около 10 тысяч человек. Как правило, все имеют образование - кто общее среднее, а кто и среднее профессиональное. И детей своих они охотно отдают в школу. Вопрос - вернутся ли дети обратно в тундру?
Из чума в Интернет
Как учить детей, чьи родители постоянно перемещаются с место на место? В некоторых регионах, например, в Якутии, эту проблему решают так называемые кочевые школы. Учитель в определенные дни прилетает в стойбище, где в отдельный чум собираются дети нескольких семей. Помнится, одной из таких школ был поражен министр Андрей Фурсенко: ребята прямо в чуме раскрыли ноутбук, который работал на солнечных батареях и вышли через спутник в Интернет.
Но, по мнению главы Ямальского района ЯНАО Андрея Нестерука, проблема в том, что у них слишком большие территории, слишком активная мобильность оленеводов. Выход - школы-интернаты в райцентрах, куда привозят из тундры детей школьного возраста. На все 11 лет учебы.
Ямальская школа-интернат в Яр-Сале - самая большая в России школа для детей кочевников. Работает уже 78 лет. Сегодня здесь учится 1241 человек, и почти половина из них - 608 ребят - приехали из тундры.
Четыре часа дня, плотные сумерки - на Ямале полярная ночь. На 28-градусный мороз выбегают мальчишки без курток - галопом в магазин напротив. Школа светит огнями, она большая, в три этажа и в ней есть все необходимое: 33 учебных кабинета, 170 компьютеров, спортзал, столовая, где всех ребят кормят бесплатными обедами (50 рублей на ученика). Есть химическая, физическая и биологическая лаборатории, а с 2004 года работает приемная земная станция, которая обеспечивает школе бесплатный прием входящей информации сайта минобрнауки.
Детей из тундры - а иногда это сразу по 6-10 братьев и сестер - привозят за счет местного бюджета: на вертолетах или на огромных машинах-вездеходах. Для них в школе - целый жилой этаж, где дети из одного рода живут в отдельном блоке, вместе. Так педагоги и воспитатели сглаживают стресс от переезда.
Сказка для программиста
- В 30-е годы прошлого века, когда появились первые подобные школы, детям в интернате запрещали говорить на родном языке - все учили только русский, - рассказывает директор Ямальской школы-интерната Николай Шемякин. - Сегодняшним школьникам русский и родной язык преподают поровну: пять уроков родного, как правило, ненецкого языка и пять - русского.
Мы ходим по классам, в каждом втором - интерактивная доска. Два года назад школа стала обладателем президентского гранта в 1 миллион рублей. На уроке родного языка как будто попадаем на спектакль: восьмиклассники и учитель в национальных одеждах - малицах - внимательно слушают рассказ девочки, сидящей у импровизированного костра в углу комнаты. Рассказ о сакральном смысле огня и очага для кочевых народов. И хотя он на русском языке, вопросы потом преподаватель будет задавать на ненецком.
В классе рядом - урок рисования.
- Лиля, Эльмар, покажите свои рисунки, - третьеклашки тянут мне альбомные листки. На них - иллюстрации к сказке о царе Салтане и русские матрешки.
К третьему классу дети тундры уже вполне адаптированы и могут свободно разговаривать и играть со сверстниками. Но в первое время, по словам педагогов, им, конечно, нужна особая подготовка: все в школе их пугает. Ведь за 6-7 лет кочевой жизни они не видели ни дома в современном понимании, ни телевизора, ни даже теплого туалета. Они практически не говорят на русском языке, хотя родители многих общаются на нем вполне свободно. Но - между собой. С сыном или дочкой в чуме говорят на языке предков.
На переменке подхожу к двум девочкам. Восьмиклассница Вероника обожает писать и решать задачки на компьютере. Хочет стать программистом. А вот ее подружка Наташа после учебы вернется к родителям, в тундру: у них 400 голов оленей. Мимо пробегает Алик, из шестого класса. Родители тоже остались в тундре. Но он уже сейчас настроен по-боевому: "Будем поступать!"
- Сегодня обратно в стойбища после 11 лет учебы в школе возвращаются около 17 процентов наших учеников, - приводит статистику Николай Гаврилович. - С каждый годом этот процент сокращается. Дети узнают о своих возможностях, начинают видеть перспективы.
А олени лучше?
В вузы из Ямальского интерната в этом году поступили 95 процентов выпускников. Кстати, результаты ЕГЭ по школе на уровне крупных городов России: самый высокий балл - 87, самый низкий - 50. Учатся в Тюмени, Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Кургане, Омске. У многих ребят есть возможность получить дотацию на учебу: местные власти практикуют такую поддержку, но при условии, что молодой специалист потом вернется работать в родной округ.
Поступают на таможенное дело - в Курганский институт, на врачей - в Тюменскую академию, на педагогов - в Тобольскую академию. Все это прекрасно. Но ученые-этнологи бьют тревогу. Хотя школы делают все возможное, чтобы помочь ребенку встать на ноги и реализоваться во взрослой жизни, они отрывают их от этнической среды, от корней.
Профессия родителей - оленевод - одна из самых сложных. Здесь многие вещи впитываются, что называется, с молоком матери. Оторви ребенка от тундры надолго - он теряет с ней связь, ту самую, древнюю, перестает слышать "голос предков". Отключается чутье оленевода, механизм ориентации и выживания в тундре.
Дети в интернате привыкают к тому, что многое за них делают взрослые: убирают и моют посуду в столовой, стирают. По словам Николая Шемякина, шестилетняя девчушка из стойбища пугается швейной машинки. Зато руками сама шьет прекрасно! Там ее учат этому сызмальства. В школе же навыки кочевой жизни уходят. Многие ребята так и не привыкают к жизни в городе, но и тундра для них уже как чужая. Повзрослев, они пополняют армию безработных. Парадокс.
Где выход? Похоже, его нашла писательница, выпускница одного из интернатов Анна Некраги. В ее школе учатся дети, по разным причинам оставшиеся без родителей. "Штаб" школы - яркий сине-желтый дощатый домик - находится в поселке Лаборовая. Зимой ребята учатся там и периодически выезжают в тундру. А летом их вывозят в специальный лагерь, где промысловики-оленеводы учат школьников всем премудростям. Возможно, именно этот опыт и нужно развивать в крае. Там, где в глазах отражается северное сияние, а от 50-градусных морозов спасают оленьи шкуры.
Дмитрий Кобылкин, губернатор Ямало-Ненецкого автономного округа:
- Многие коренные тундровые ненцы получают высшее образование. С этим проблем нет. Чего не скажешь о профессионально-техническом образовании. А оно сегодня для нашего региона важнее высшего. Перспектива развития Ямала на 20-30 лет такова, что рабочих мест будет достаточно. Мы бы не хотели, чтобы места в нефтегазовых предприятиях повсеместно занимали так называемые "вахтовики", которые приезжают сюда на короткое время, зарабатывают деньги и уезжают. У нас есть все возможности предоставить эти вакансии своим местным ребятам.