Оперу Белы Бартока "Замок герцога Синяя Борода", полную ужасов и мрака, исступленной экспрессии и завораживающей музыкальной красоты, созданную композитором по символистской пьесе Мориса Метерлинка, представил на "Золотой маске" Мариинский театр.
Оперу показали в двух исполнительских составах и на двух языках - на русском и на венгерском. Подобный опыт в театральной практике можно считать эксклюзивным. Как объяснил Валерий Гергиев, сделал он это специально для зрителей, чтобы привлечь больше внимания к необычной бартоковской партитуре. Сам он не в один заход осваивал сложнейший, полный суггестии, символистских шифров и впечатляющей музыкальной изобразительности текст "Герцога Синей Бороды". Два года назад Гергиев исполнил оперу в концертном варианте на Пасхальном фестивале в Москве и в Екатеринбурге. А в прошлом сезоне совместно с Английской Национальной оперой (режиссер Даниэл Креймер и художник Джайлс Кадл) представил жутковатый триллер на Мариинской сцене, пригласив Елену Жидкову на партию Юдифь и знаменитого темнокожего певца Уилларда Уайта на титульную роль.
Образ Герцога театрально слился с суровой мужской харизмой Уайта, придав дополнительные обертоны психотипу героя - муки страха неразделенной любви, как у мавра Отелло, и устрашающий образ "князя тьмы", в обличьи которого Синяя Борода появляется в финале, а его прежние - и как выясняется, не умершие, а живущие во мраке подземного мира - жены, покорно ложатся вокруг него., подняв колени. В их числе отныне и Юдифь, упрямо пожелавшая открывать ключами запретные "тайны".
Об этом спектакле, вызвавшем бурную реакцию и в Лондоне, и в Петербурге, "РГ" уже писала (17.06.10). Правда, российские зрители, обескураженные мрачным посылом бартоковской партитуры, оказались более склонными считывать символистские смыслы текста, в то время как в Англии увидели в постановке актуальную историю маньяка-насильника. Спектакль попал в афишу "Золотой маски" по двум номинациям - "лучшая оперная постановка" и "лучшая женская роль" в исполнении Елены Жидковой. Надо заметить, что именно в дуэте Жидковой с Уайтом рождается объем, соизмеримый с тем, что создает в оркестре Гергиев - декаданс и суггестия, с заползающим в душу ужасом, с пространствами звуковой красоты, оборачивающимися торжествующим кошмаром грандиозных кульминаций. Это типичные декадентские трансформации, смещения смыслов от реальности к потустороннему, от игры - к патологическому эксперименту. И Юдифь Жидковой движется по этому лезвию - от кукольной красотки к жутковатому "оборотню", все более возбуждаясь от страшных открытий в замке, насквозь пропитанном кровью. Она обмазывает этой кровью свое лицо, платье, скалит, как волк, зубы, требуя у Герцога ключи. Пока не оказывается поверженной ниц у ног Синей Бороды, среди исковерканных, уродливых жен его.
Второй вариант спектакля, показанный на русском языке под руководством дирижера Гавриэля Гейне, прозвучал добротно и не менее экспрессивно по результату. Харизматичным, но без "ужаса вечности" Герцогом был Эдем Умеров - с глубоким, "темным" по краске басом, со скупыми и достоверными реакциями уставшего от женских выходок и капризов мужчины. Ольга Бобровская в партии Юдит прозвучала местами убедительно и ярко, но пока ей не хватило актерской "выделки" роли. Этот дуэт добавил красок спектаклю.