Поделиться
20 лет как бывшие советские республики разошлись по отдельным квартирам. Пришла пора взглянуть на проблемы наших соотечественников, оставшихся за рубежом, и с такой позиции: как русскоязычные принимают новые условия жизни, как адаптируются к традициям и культуре, знают ли государственные языки стран, гражданами которых стали?
Ответить на эти вопросы нам помогают лауреаты разных лет Пушкинского конкурса учителей русского языка, организованного "Российской газетой". Дискуссию вела Ядвига Юферова.
Российская газета: Канцлер Германии госпожа Ангела Меркель недавно заявила, что мультикультурализм в ее стране "оказался абсолютно провальным". То есть приезжие обязаны приноравливаться к привычкам и традициям немцев, учить их язык. Правительство приняло законопроект, ужесточающий требования к мигрантам. Отныне власти будут еще тщательней следить за процессом их интеграции и даже применять штрафные санкции к тем, кто интегрироваться не желает. Между тем в Германии проживает около трех миллионов русских. Как быть русскому человеку в чужой стране, надо ли полностью ее принять, погрузившись в культуру, язык? Или пытаться сохранить свои корни?
Светлана Морозова, Германия: На самом деле однозначного ответа нет. Кто такие русскоязычные люди в Германии? Это так называемые русские немцы, прибывшие из всех стран СНГ, в том числе и из Средней Азии. И как правило, это люди, честно скажем, среднего культурного уровня. Этим определяются и их жизненные запросы, отношение к действительности, к будущему детей, к сохранению своей культуры. Русский им нужен на бытовом уровне, чтобы ребенок понимал бабушку, дедушку, маму, папу, которые, замечу, в массе своей грамотной немецкой речью так и не овладели. Рассуждения у них обычно такие: я хочу жить лучше, но я не могу, потому что меня дискриминируют как русскоязычного. Другое дело ребята, которых привозят из Швейцарии, из Франции, особенно из еврейских семей. Они заинтересованы в хорошем уровне немецкого: чтобы справиться с тестированием, получить сертификат. А с русским языком и русским бизнесом связывают свое будущее.
В Германии есть возможность сохранить родной язык, если человек этого хочет. У государства накоплен большой опыт по взаимоотношениям с турецкой, итальянской, греческой диаспорами. Впрочем, чувствуется и заинтересованность стран исхода, которые поддерживают своих бывших соотечественников. В том числе, специально разработанные лингвистические программы для двуязычных детей.
Вера Фролова, Молдавия: Я из города Бельцы. За ним закрепилась слава русскоязычного, поэтому кишеневцы к нам относятся немножко свысока. Мол, русские. Даже придумали нам кличку "квакающие лягушки" (Бельцы переводится как "болото"). Один молдавский политик так и сказал: "Надо этих лягушек научить квакать по-румынски". Но бельские жители отстаивают свое право говорить по-русски. Драматургия сегодняшней ситуации: молдаване не хотят признавать права русских, а русские не хотят признавать права молдаван.
РГ: Вопрос к учительнице из Германии. Местное население раздражает наплыв приезжих с плохим немецким?
Морозова: Есть определенная категория немцев, как правило, это люди не очень культурного уровня, которые выступают против. Один из них написал на вокзале в городе, где я живу: "Иностранцы, убирайтесь из Германии, Германия - для немцев". Но никто совершенно на эту надпись даже не смотрит. Многие говорили, им стыдно, что не успели стереть. В массе своей немцы (особенно педагоги, врачи, чиновники) боятся обвинений в нетолерантности. Доходит до абсурда. Город Леррах расположен на границе со Швейцарией и Францией. Там во время Второй мировой войны была разрушена синагога. Сейчас на этом месте находится городской бассейн. Еврейская диаспора выдвигает идею восстановить культовое здание точно на том самом месте, где оно стояло до войны. Бургомистр всячески расшаркивается перед еврейской общественностью, просит понять, войти в положение, объясняет, что бассейн - объект высокой социальной значимости. Предлагает за счет городского бюджета построить синагогу чуть дальше. Его тут же обвиняют в нехороших политических взглядах. Пресса несколько лет трубит о том, что бургомистр неправ...
РГ: А в школах на уроках к иностранным детям отношение корректное?
Морозова: Есть некий бытовой расизм, который зависит только от личности преподавателя. Это не приветствуется и никаким образом не оправдывается. Педагоги понимают: будучи уличенными в такой нетолерантности, они могут пострадать.
РГ: Кто-то быстро адаптируется к жизни в другой культуре, а кто-то предпочитает нарочито демонстрировать свою идентичность через национальные костюмы, специфическую манеру вести себя в обществе... Кроме русских в Германии большой контингент турецких приезжих. Они приняли условия жизни на новой родине?
Морозова: После Второй мировой войны, когда своих работоспособных мужчин осталось мало, турок просто пригласили для восстановления страны. Первое поколение, естественно, по-немецки не говорило, это были наши "равшаны и джамшуты". Но к ним относились как приглашенным. Немцы в них были заинтересованы. Через какое-то время пошла вторая турецкая волна. Они начали привозить жен, семьи, рождались дети. И дети уже учились в немецких школах: каких-то отдельных турецких школ даже не подразумевалось. В моем окружении много полностью европеизированных турок. Даже если женщины носят платок, по-немецки они говорят безупречно и ценности у них вполне европейские.
Впрочем, есть и другая категория турок, которые изначально не собирались интегрироваться. В Берлине таких целый район. В каждом крупном немецком городе есть своя Москва и свой Стамбул. Туда немцы заглядывают крайне редко. Почему? А что там делать? Со всех сторон либо русская, либо турецкая речь. Как правило, эти районы достаточно закрытые. Там высокий уровень криминала. Насколько это возможно, такие анклавы исключают себя из жизни страны. И немцев это очень раздражает.
РГ: Как реагирует государство?
Морозова: С каждым годом все больше и больше денег выделяется на интеграцию. Но пробить брешь в стене нежелания интегрироваться оказалось настолько трудно, что места компактного заселения продолжают существовать. Буквально в ста километрах от того места, где я живу, находится город Лан - бывшие американские казармы. Сейчас 80 процентов населения там - это русские. Переезжали-переезжали, а в итоге оттуда начали эмигрировать немцы.
РГ: Темы нашего Пушкинского конкурса в основном касались поддержки русского языка. Но вот вопрос, требуя уважения к своему родному, уважаем ли мы родной язык страны, где живем? Учителя русского, вы знаете украинский, казахский, немецкий?
Морозова: Бывают ситуации, когда не то, чтобы проще объяснить немецкому ребенку что-то на его родном языке, но важен межкультурный компонент: сравнивая "свой" и "чужой", легче выучить иностранный. Языковые параллели не только полезны лингвистическому развитию, но и воспитанию толерантности тоже. На этом сравнении ребенок понимает, что нет "хорошо", нет "плохо", а есть "не так, как у меня". И это "не так" надо знать и уважать.
Ирина Макейчик, Литва: Я из Висагинаса. Это русскоязычный город, где год назад закрыли атомную станцию. Одну из самых мощных в мире. У нас было пять русских школ, осталось четыре. А литовских - две. Русские школы находятся сейчас в плачевном состоянии. Потому что уменьшается количество детей. Уезжают на Запад, к сожалению, не в Россию.
Наша атомная станция стоит на огромном озере, другой его берег это уже Белоруссия, рядом находится и Латвия. Смешение языков: белорусский, польский, латышский, литовский.
РГ: Вы по-литовски говорите?
Макейчик: Читаю, перевожу. И русский язык, и литературу изучаем в сравнении с литовкими. Помогают и знания английского языка. Чем больше языков знаешь, тем легче учить. Ни одной олимпиады не припомню, чтобы не было вопросов: Достоевский и Литва, Чехов и литовская литература.
РГ: В Литве лингвистическая ситуация наверное спокойнее, чем в Латвии, где после реформы 2004 года 60 процентов предметов в русских школах сдают на латышском языке?
Макейчик: Во-первых, у нас русских меньше. А в Латвии - 50 на 50. Во-вторых, проблема изучения литовского языка касается только нашего русского города, а в стране в основном все свободно владеют литовским. Реформу, подобную латвийской, пока отложили. Но уже сейчас многие предметы ведутся на литовском языке. Это ограничение прав нацменьшинств.
РГ: Учить другому языку нельзя без уважения и любви к его носителю. Раньше это называлось дружбой народов. Сейчас - европейским словом "толерантность". Можно ли научить такому образу жизни, когда "другой" вызывает интерес, а не ненависть?
Екатерина Колесова, Латвия: У нас ситуация жесткая: русские школы продолжают закрывать. Тихо, с прибалтийской улыбкой. Но какое-то потепление в культурной политике Латвии по отношению к России наблюдается. Мне кажется, и русскоязычное население иногда не совсем правильно себя ведет. Все собрания соотечественников сводятся к крикам "вот, нас не понимают, помогите нам". Хочется спросить, а что вы сделали сами для того, чтобы ситуацию изменить? Латвия начинает поворачиваться к Востоку. Понятно, что это только одна прагматика: их привлекает рынок. Но мы, как учителя, пытаемся пользоваться этой ситуацией, мотивировать детей. Вот и появляются ребята-латыши, которые хотят учиться в русской школе. В частных школах возникают смешанные классы. Где как ни там учить дружбе народов?
РГ: Двуязычные дети толерантны?
Колесова: По-разному. Латыши более прагматичные. Если русский ребенок готов поделиться знаниями, готов что-то объяснить, познакомить латыша со своим миром, то латыш более закрыт. Он понимает, что ему выгодно, и только это делает. Русские видят в таком настрое только негатив. Но надо видеть и ту кропотливость, с которой ребенок делает доставшуюся ему конкретную работу, и умение сделать презентацию, и внимание к мелочам. А русского ребенка приходится учить не быть разгильдяем, не откладывать все напоследок. Зато потом вспыхнет, загорится, что-то придумает. Вот и пытаешься о плюсах разных подходов ребятам рассказать, а потом соединить их вместе. В такой ситуации латышский язык и латышскую культуру русский учитель обязательно должен знать. Наконец-то это многие поняли. И начали действительно этому уделять должное внимание.
Вот вам пример межкультурного диалога. Праздник песни в Латвии, вы знаете, грандиозное мероприятие. Собирается множество коллективов, затрачивается масса денег. Но среди 10 тысяч участников только 16 человек русские: фольклорный ансамбль "Бирюльки". Надо было видеть, как заряжались латышские ребята от русских песен, от русских игр, от их открытости. Я видела шиканье некоторых родителей-латышей, мол, а, русские эти, нечего их слушать... А маленький Янис не слушается родителей, тут же танцует, поет, тут же идет знакомиться. Дети нам дают потрясающий пример. Может быть, проблема в нас, взрослых, что шипим друг на друга и зашоренно на мир смотрим.
РГ: А учителя из Севастополя? Держитесь до последнего и украинский язык учить не будете?
Вера Михайлова, Украина: В нашем школьном расписании много перемен. Скорее всего, пока небольших. Первая: первый раз за последние 20 лет русский язык допустят на республиканскую олимпиаду. До сих пор нам указывали наше место среди других национальных меньшинств. Поймите правильно, для Севастополя - это слишком!
Я соглашусь с коллегами, детей толерантности учить не нужно. Они умеют дружить со всеми. Но они вырастут, и проблема обозначится. Родители традиционно агрессивны. В нашем городе русский по-прежнему, использую севастопольский термин, нуждается в обороне. Депутатам, особенно перед выборами, выгодно разыгрывать эту карту - русский язык. Как касается дела, говорят: "Ну, вы понимаете, мы же зависимы".
Инна Вшивкова, Молдавия: Вы спрашиваете о толерантности. Я работаю в школе при американском посольстве. 30 процентов детей у нас не американцы и никаких проблем с этим нету. Дети принимают абсолютно все культуры, абсолютно все языки. К слову, большинство американских школьников выбирают как раз русский. Они понимают, что он им в будущем пригодится.
Но совсем другая картина открывается, когда я выхожу из школы в город. В лифте написано: "Молдова должна быть частью Румынии". Инструкция по эксплуатации лифта перечеркнута, а внизу приписано: "Почему не на румынском?" (молдавский язык в Молдавии теперь все чаще называется румынским. - Прим. ред.) Молодое поколение отказывается изучать русский язык. Хотя он нужен молдаванам, которые собираются поехать в Москву на заработки. Государственной политики в отношении русского языка нет. Используют иногда предвыборные лозунги в его защиту, но они мало кого волнуют. Ведь по официальной статистике, русскоязычное население в Молдавии составляет всего шесть процентов. Но русскоговорящих гораздо больше.
РГ: Сколько молдаван находится на заработках в России?
Вшивкова: Всего у нас четыре миллиона жителей, считается, что миллион - за границей. Италия и Россия - два самых популярных направления. Ежедневно в Москву отправляется три самолета, три поезда и несколько автобусов. Деньги зарабатываются в основном в России. У меня квартира в новом доме, так вот, почти все соседи заработали себе на жилье в России. При этом очень часто бывает так: обращаешься на улицах Кишинева к человеку по-русски, а он сделает вид, что не понимает, или ответит по-молдавски. У меня с этим языком проблем нет, то есть я могу спокойно перейти с русского на молдавский, и это некоторых очень удивляет. Ведь что греха таить, наши русскоязычные граждане не хотят учить язык страны, не хотят интегрироваться. Они продолжают жить в советском времени. Считают, что все кругом обязаны знать русский.
РГ: В Белоруссии никогда не было проблем с русским языком, ведь он официально признан государственным наравне с белорусским...
Ольга Кислова, Белоруссия: Я сужу о нравственном здоровье страны не по тому, что пишут СМИ, а по тому, о чем люди говорят в транспорте. Моя дорога на работу и обратно - это час в переполненном троллейбусе. Десять лет назад эти разговоры были гораздо позитивнее и добрее. Раньше белорусов занимали такие темы, как дом, деньги и дети. А сейчас не редкость реплики о неприятии других национальностей. В нашем Гомеле очень много иностранцев, много иностранных студентов... Учить дружбе народов нужно обязательно. Помните, раньше в школах были популярны фестивали народов СССР? Я попыталась сделать тоже самое в уменьшенном виде, но наткнулась на стену непонимания. Это в нашей-то хлебосольной и гостеприимной Белоруссии! Вы спросите, кто виноват, что такая замечательная и простая идея о том, что народы должны дружить, стала избитым лозунгом, за которым ничего не стоит? Мы, взрослые: учителя и родители. У меня в классе училась русскоязычная девочка-негритянка. В старших классах она почувствовала на себе косые взгляды, ей давали понять, что она "нетакая", "неправильная". Здесь только авторитет учителя может переломить настроения детей. Дружбе приходится учить...
Светлана Бабичева, Белоруссия: Я из Витебска. А Витебская область плавно переходит в Смоленскую область. Тема дружбы у нас в крови. И фестиваль "Славянский базар" и Дни России и Украины - все это у нас очень любят. На каком языке учиться, белорусском или русском, дети выбирают сами. Русский предпочитают 60-63 процента школьников. А в Витебске школ с белорусским преподаванием языка, наверное, нет вообще. Есть только белорусские классы.
РГ: Тоже жаль.
Бабичева: Да, толерантность белорусов иногда вызывает недоумение. Был такой случай. Студенты из Казахстана, учащиеся нашего педагогического университета, избили молодого человека с его беременной женой. В деканате долго размышляли, что с ними делать: простить или депортировать. Думаю, случись наоборот, был бы более острый резонанс. Представители других национальностей, которые приезжают к нам на учебу, чувствуют себя очень комфортно. Например, в Минске на военном факультете одного из вузов представители Казахстана долго саботировали приказы командира, заявляя, что после обеда они привыкли спать...
РГ: В российской столице несколько другая ситуация. Мы до сих пор не можем отойти от шока после событий на Манежной площади, когда милиции пришлось прятать от разъяренной толпы пятнадцатилетних мальчишек неславянской внешности. Как в интернациональной, многонациональной Москве могло случиться такое? Вам со стороны виднее...
Морозова: Мне и моим германским коллегам кажется, что это была чистой воды провокация.
Михайлова: Я согласна. В Севастополе было нечто подобное. Националисты шли по главной улице города, размахивая своими флагами. Но наш город военный, дисциплинированный. Им не дали спровоцировать народ на кровавую расправу. Я думаю, что кого-то раздражает мощь и сила России. Кому-то не хочется вашей уверенности.
Морозова: Беда еще в том, что все люди по-разному считывают знаки, информацию: кто-то "ест" только то, что лежит на поверхности. Их легко раскрутить до скандала, драки, межнационалистической бойни. В любой стране есть "болото", которое просто всколыхнуть, бросив камень. Среди этого контингента и раздаются обобщающие крики типа: "Знаем мы этих "чурок"!". Что с ними делать? Развивать, воспитывать, с детства учить дружбе.
Десять лет "Российская газета" вместе с учителями стран СНГ, ближнего и дальнего зарубежья поддерживала стремительно суживающееся пространство русского языка. Лауреатами Пушкинского конкурса стали 500 человек.
Мы писали о том, как стремительно закрывались русские школы в Таджикистане, а турецкие росли, как грибы. О том, что после реформы 2004 года больше половины предметов даже в русских школах Латвии перешли на латышский язык. Мы защищали русскоязычных граждан Крыма, составляющих 80 процентов населения, и русский язык полуострова, ставший языком "нацменьшинства".
Но прошло 20 лет с тех пор, как советские республики стали самостоятельными государствами. Достаточный срок, чтобы адаптироваться к новым условиям жизни. Достаточный и для того, чтобы выучить язык своей новой родины. На этом Совете экспертов мы хотели выяснить, согласны ли с нами учителя русского языка, которые наравне со своими коллегами отвечают за воспитание истинных, а не квасных патриотов своих стран - Украины, Германии, Белоруссии, Латвии...