Поделиться
Его дирижерский дебют состоялся в 12 лет, когда Юрий Симонов впервые поднялся на подиум в Саратове, чтобы продирижировать оркестром музыкальной школы.
В его биографии уживались такие факты, как отчисление из Ленинградской консерватории, а затем - выбитое золотом имя на доске почета этого вуза; нежелание идти в оперные дирижеры и 15-летняя служба в Большом театре, где он стал не только самым молодым главным дирижером, но и долгожителем на этом посту.
Выступал с симфоническими оркестрами Европы, США, Канады, Японии, основал Liszt-Wagner оркестр в Будапеште. А в самый трудный для российской культуры период Симонов вернулся из Европы в Москву и возглавил Академический симфонический оркестр Московской филармонии. Его позвали сами оркестранты. Симонов, не раздумывая, согласился: "Маленькая зарплата - не повод, чтобы пренебречь работой на родине". Это был донкихотский поступок. В дни юбилея народный артист СССР Юрий Симонов дал интервью "Российской газете".
Юрий Симонов: Образ Дон Кихота мне нравится, это символ упорства и желания во что бы то ни стало продолжать свое дело. И я так работал все последние годы. Сейчас государство дает оркестрам деньги. Но появился другой бич - наши музыканты уходят в другие коллективы, где платят на 5-10 тысяч больше. Я смотрю на это философски: если я воспитал сотню музыкантов, которые ушли в другие коллективы, значит, какую-то пользу стране я все-таки принес. Говорю это без иронии. Учить - это миссия. С удовольствием занимаюсь селекцией оркестра: выбираю людей, для которых музыка и жизнь в музыке имеет серьезное значение. Они согласны на небольшие зарплаты ради более высоких целей. Конечно, это пахнет идеализмом, но в искусстве без идеализма никуда, иначе это не искусство, а бизнес.
Российская газета: Как получилось, что в 29 лет вы стали главным дирижером Большого театра?
Симонов: Я был ассистентом у Мравинского и имел свой оркестр в Кисловодске - сочетание, о котором молодому дирижеру можно только мечтать. К тому же хорошо знал театральную изнанку (родители были оперными артистами) - она не вдохновляла.
Меня телеграммой вызвали из Кисловодска к министру Фурцевой. Екатерина Алексеевна задерживалась на политбюро и когда вошла в кабинет, с порога сообщила, что приказ о моем назначении она подписала и с 1 сентября я должен приступить к работе. Так, не успев и рта раскрыть, я был переведен из Кисловодска в Москву, в Большой театр. В декабре на гастролях в Париже мне было поручено дирижировать оперой "Князь Игорь", а в январе министр культуры вызывает снова: "Прекрасно работаете. С 1 февраля вы - главный дирижер Большого театра". - "Екатерина Алексеевна, это для меня слишком, я не готов..." - "Это - аванс. Работайте. Желаю удачи". Так я стал главным дирижером.
РГ: А то, что теперь происходит в этом театре, вас устраивает?
Симонов: Меня вообще не устраивает система организации оперного дела у нас в стране. Подражание западу - холопская русская привычка. Перенять западную модель, сделать из оперного театра концертную организацию и качать деньги - это неправильно. Мы должны сохранять русское оперное искусство. А это значит - постоянная оперная труппа, оркестр, хор, миманс и, конечно, - главный дирижер, без которого нет музыкального театра!
РГ: Вы убеждены, что для Большого театра ключевой является фигура главного дирижера?
Симонов: При условии, что это выдающаяся музыкальная личность, способная оплодотворить театр музыкальными идеями, а не человек, использующий имя Большого для поднятия собственного рейтинга. Музыкальная идея исходит с дирижерского пульта. А Большой - театр особый, в нем дирижеров должно быть не меньше пяти человек. Когда в нем одновременно работали Хайкин, Мансуров, Жюрайтис, Эрмлер и я - это был театр! Дирижеры с артистами разучивали партии по несколько месяцев. У некоторых вся партия состояла из одной фразы "Боярыня, царевна пробудилась" - даже с такими артистами я работал. И когда мы встречались на спектакле, - мы не были чужими людьми, как сейчас. Дирижер должен раскладушку поставить в театре и заниматься с труппой, чтобы не было, как на Западе: приехали, за месяц сварганили спектакль, прокатали и уехали - декорации продали другому театру. Деньги получили - все довольны. Получается, все ради денег и прославления собственной личности? Так русское искусство не сохранишь!
Большой театр - это лицо государства. Превратить его в плацдарм для режиссерских экспериментов и безвольной, формальной деятельности дирижеров среднего качества граничит с оскорблением моего чувства национальной гордости. Большой театр кажется мне таким пиком музыкального искусства, который не нужно понижать. Он должен оставаться исключительным явлением, эпицентром музыкально-вокальной культуры, Меккой русской оперы, храмом, если хотите. Кто хочет помолиться русской культуре - идите в Большой театр!
РГ: Вы по-прежнему востребованы на Западе, но продолжаете работать в России.
Симонов: И делаю это с удовольствием. В Лондоне, в Брюсселе прекрасные условия, большие деньги. Но почему русский человек должен свои знания, сердце, эмоции продавать где-то на стороне? Мы с оркестром с 2004 года объездили 27 городов России. Это большое счастье! Видишь живые лица, искренние улыбки, настоящие чувства.
Сейчас непростое для страны время: сколько проблем! Немножко не до искусства. Но я уверен, Россия переживет тяжелое время, и в стране займутся искусством. Моя задача дожить до этого времени.