Поделиться
На сцене Концертного зала Мариинского театра показали премьеру оперы "Ариадна на Наксосе" Рихарда Штрауса в постановке австрийского режиссера Михаэля Штурмингера. Маркетинговым и новостным козырем события незадолго до премьеры стала не оперная, но кинозвезда Ингеборга Дапкунайте.
Жена комдива Котова из "Утомленных солнцем" неожиданно для своих поклонников оказалась в опере Штрауса Мажордомом - транслятором воли некоего Олега Олеговича. Названный так мифический олигарх по сюжету заказывает новую оперу, правда, за кадром, ни разу не показываясь "в теле". Сама Ингеборга трезво оценила свое участие в оперном проекте, назвав это "приключением", в которое актрису вовлек режиссер, попросивший ее не в службу, а в дружбу "помочь ему", вероятно, поднять рейтинг. Дапкунайте оказалась хорошей подругой и, судя по переаншлагу в зале, это задание выполнила на отлично, своим медийным именем призвав большую часть публики на фактически неизвестную оперу. Хотя участие Ингеборги в спектакле в этой крошечной десятиминутной разговорной роли Мажордома не ограничилось внешней рекламой. Худенькая фигурка кинодивы в облегающем фрачном костюмчике с галстучком пролила свою каплю на мельницу режиссерской концепции, пощекотавшей нервы злободневностью: звезды должны быть на службе у олигархов. В эксперименте с новой "Ариадной на Наксосе" Мариинский решил позаигрывать с эстетикой политического театра.
Согласно либретто, один из самых богатых горожан Вены, желая поразить гостей на своем празднике, заказывает композитору оперу с участием оперной звезды, а также представление труппы комедиантов. Режиссер Михаэль Штурмингер и художники Ренате Мартин и Андреас Донхаузер методично подогнали изящные штраусовские фасоны под условное "наше время". Картинка и режиссура свелись к публицистическому комиксу. Смысловая объемность, богатые ассоциативные ресурсы, которыми щедро наделена почти постмодернистская партитура Штрауса, при этом неизбежно упростились. Или это был намек на шаблонные вкусы современных олигархов? Сверху свисали две люстры, вдоль стен - гирлянды красного бархата, в центре торчала пирамидоподобная конструкция из паркета, напомнившая усеченную вавилонскую башенку. А Штраус столкнул здесь полярные явления - высокое и низкое, серьезное и смешное, верность и измену, жизнь и смерть, подняв "последние вопросы", одним из которых был также кризис оперы (являвшейся для него главной формой постижения мира) и ее новые возможности. А где Опера, там и Певица, поэтому в центре оказалась Женщина в двух ипостасях - ветреной Цербинетты и вампучной Примадонны-Ариадны, наделенных мощным эротическим зарядом. Ариадну, увядающую от тоски по единственному возлюбленному, психотерапевтически "обрабатывает" легкая на измены Цербинетта. Вознаграждением за страдание Ариадна получает в финале не смерть, но любовь в виде знойного Вакха. Но все богатство содержания осталось в этой постановочной версии за пределами визуального - в оркестре и вокальных партиях. Обморочно красивые гармонии томящейся Ариадны и кабаретные ужимки Цербинетты оркестр под управлением Валерия Гергиева играл вкусно и с нескрываемым удовольствием. А в этой опере ухо попросту обязано получать наслаждение, поскольку оркестр здесь предельно камерный, что нетипично для Штрауса, обожавшего всякую избыточность. Состав певцов подобрался молодежный, в котором большинство - учащиеся Академии молодых певцов. Анна Маркарова, спевшая в Мариинском уже несколько ведущих партий в операх Верди, исполнила заглавную партию на редкость стабильно, массивным и темным звуком, от которого осталось ощущение тяжести. Абсолютным контрастом к ней была фривольно порхающая Цербинетта в точеном и метком исполнении Ольги Пудовой. Фирменное трио Наяды, Дриады и Эхо в исполнении Анастасии Калагиной, Анны Кикнадзе и Элеоноры Виндау ласкало слух подобно спа-процедурам. Тенор Сергей Скороходов после неудачного "Любовного напитка" предстал в партии победительного Вакха в хорошей вокальной форме. Партию Композитора доверили Марии Максаковой, успевшей отметиться на сцене Мариинского в трех меццо-сопрановых партиях. Но эта партия дана певице авансом, поскольку в ее исполнении пока было больше куража, чем сочного травестийного звука. Однако публика, либо особо активная группа поддержки по окончании спектакля, длившегося без антракта два с половиной часа, дружно неистовствовала от словленного кайфа, поэтому у "Ариадны" есть шансы нравиться и дальше.