Поделиться
Драматические события в Японии вновь заострили вопрос о возможности прогнозировать такого рода катаклизмы и оповещать о надвигающейся беде. Как отладить алгоритм взаимодействия на региональном, национальном и международном уровнях? На связи с редакцией вице-президент Российской академии наук, председатель научного совета РАН по проблемам экологии и чрезвычайным ситуациям Николай Лаверов.
Российская газета: В чем особенность нынешней ситуации, если сравнивать ее с событиями декабря 2004 года в Индонезии и Таиланде?
Николай Лаверов: В этот раз подземный толчок к северо-востоку от острова Хонсю был зафиксирован сейсмическими службами еще 9 марта. И специалисты не квалифицировали его как "цунамигенный".
РГ: То есть он не предвещал сколько-нибудь опасного подъема океанской волны?
Лаверов: Поначалу - да. Потому что столкновение тектонических плит в месте разлома земной коры не сопровождалось, как в 2004 году, большим вертикальным сдвигом. Если говорить упрощенно, континентальная плита просто "наезжала" на океаническую - без видимой цунамигенной составляющей. Но вслед за первым сейсмическим толчком последовали еще пять ударов с высокой амплитудой. Это не типичный, а совершенно особый случай. И он потребовал экстренных мер реагирования. На обработку данных, анализ ситуации и выдачу оповещения ушло 9 минут. Считаю, что Геофизическая служба Российской академии наук, Росгидромет и МЧС сработали оперативно - все, кого это касалось, своевременно получили нужную информацию и действовали по обстановке.
РГ: Вы говорите о тихоокеанском побережье нашей страны, в частности - Камчатке, куда цунами от острова Хонсю не докатилось. А у Японии не оказалось нескольких спасительных часов, чтобы подготовиться, уберечь людей и хоть как-то защитить прибрежные объекты от надвигающегося удара стихии?
Лаверов: Беда в том, что линия разлома тектонических плит подступает близко к побережью Хонсю. И цунами обрушилось на остров в считаные минуты. В декабре 2004-го такого не было. За гигантской волной в Индийском океане, которая образовалась в результате землетрясения и двигалась к берегам Индонезии и Таиланда, наблюдали из космоса около двух часов. Но система предупреждения тогда должным образом не сработала. И вот на это мы настойчиво обращали внимание - и политических деятелей, и своих коллег-ученых в других странах.
РГ: Какие-то практические шаги за этим последовали?
Лаверов: Считаю, что за прошедшие шесть лет сделано немало полезного. В том числе в рамках программы "Глобальные изменения природной среды и климата". Хорошим толчком в свое время стало совещание по этим вопросам под руководством Владимира Путина - там наметили большой комплекс мер. После этого появились серьезные аналитические разработки и прогнозы. Многие из них подтвердились. Я поддерживаю точку зрения наших сейсмологов, что есть некоторая периодичность в этом - как и в климатических колебаниях. Вот сейчас ожила западная окраина тихоокеанского "огненного пояса" - и мы наблюдаем одно за другим землетрясения и в континентальной части, и в примыкающей океанической зоне.
При Российской академии наук создана и работает Геофизическая служба, куда вошли институты и научные центры разного профиля. Годовой бюджет - 400 миллионов рублей. Для сравнения: еще недавно на решение тех же задач отпускалось в год всего 4-5 миллионов. Геофизическую службу возглавляет член-корреспондент РАН Алексей Маловичко. Ее центр размещается в Обнинске. А дальневосточное отделение находится в Петропавловске-Камчатском, там во главе академик Евгений Гордеев. В Институте физики Земли это направление ведет заместитель директора, доктор наук Евгений Рогожин. В Институте океанологии - член-корреспондент РАН Леопольд Лобковский. Это все молодые члены нашей академии, которые очень активно работают. Мы существенно перевооружились в том, что касается сейсмических постов. Новые донные сейсмометры размещены в опасных зонах, построены специальные карты. Подписано соглашение с японцами, набирает обороты практическое взаимодейсвтие с ними по таким вопросам. Причем не на уровне деклараций, а реальное сотрудничесвто нашего Института вулканологии и сейсмологии на Камчатке с соответствующими японскими структурами.
РГ: Это повысило точность прогнозов и оперативность предупреждений?
Лаверов: Как я уже сказал, 11 марта, через девять минут после получения сигнала о новых толчках было "диагностировано" цунамигенное землетрясение и произведено оповещение. Это очень быстро. Ведь надо обработать данные, приходящие со многих станций, свести их, засечь места разрыва, определить направление развития волнового процесса. В этом конкретном случае он пошел на юго-восток, в сторону Новой Зеландии, что и было нашей службой спрогнозировано. В отличие от землетрясения и цунами в Индонезии в конце 2004 года, когда запас времени был около четырех часов, но должного оповещение не случилось, мы сработали оперативно. Кстати, после тех событий на Гаваях была создана международная база для обобщения поступающей информации.
РГ: А у нас в стране удалось отладить "интерфейс" между академическими институтами, Росгидрометом и МЧС?
Лаверов: Считаю, что сейчас он в хорошем состоянии. Мы выполняем совместные программы. Вся идеологичесмкая часть, в том числе измерительная аппаратаура, находится у нас, а все организазционные меры - это ответсвтенность МЧС и Росгидромета. Вы знаете, что я не люблю приукрашивать действительность, но в этот раз удалось сработать исключительно синхронно. И если бы, паче чаяния, волновой процесс пошел в сторону российского побережья, он бы не застал врасплох те организации, которые получают наши оповещения. И ущерб, конечно, удалось бы минимизировать.
РГ: А с ядерщиками как развиваются отношения?
Лаверов: C ними у нас хорошие контакты. К слову сказать, я бывал и на японских атомных станциях. Знаю, что рядом с АЭС "Фукусима" находится пристанционное хранилище облученного топлива. При затоплении морской водой это тоже серьезная опасность. Но, думаю, что если даже случится загрязнение морской воды, грунтов, то это не получит глобальных масштабов.
Но есть общая проблема, на которую я стараюсь обращать внимание в последнее время. Мы не можем развивать опасные производства без оглядки на происходящие природные процессы. И в силу того, что наиболее тяжелые катастрофы последних лет, в том числе с огромными человеческими жертвами, вызваны водной стихией, должны десять раз подумать, прежде чем решаться на размещение в прибрежных зонах новых АЭС, крупных нефтеперерабатывающих предприятий. А между тем именно сейчас решается вопрос о привязке такого производства в одной из бухт рядом с Владивостоком.
Мы видели, как горит большой нефтеперерабатывающий завод в Японии, попавший в зону действия стихии. Это нанесет колоссальный удар по экологии, не говоря уже об экономическом ущербе. Зачем нам наступать на те же грабли? Когда решался вопрос о привязке к местности объектов, связанных с освоением сахалинского шельфа, мы старались упрятать их вглубь территории. Я полагаю за благо отодвигать такие объекты от береговой черты и выбирать для строительства приподнятые места. В связи с развитием транспортных средств на Дальнем Востоке, поставками нефти и газа в Китай и Корею, нам надо очень тщательно подходить к размещению таких объектов.