В понедельник в Иркутске состоится заседание Госсовета. Руководство страны будет решать, как противостоять наркомании в молодежной среде.
Директор Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Виктор Иванов на "Деловом завтраке" в "Российской газете" рассказал о смелом инновационном проекте, который его ведомство разработало для решения этой острой проблемы. Наркоманам предложат альтернативу: лечение или тюрьма.
Российская газета: Виктор Петрович, что вы намерены предложить руководству страны на Госсовете, чтобы сбить "девятый вал" наркомании?
Виктор Иванов: Мы предлагаем новую антинаркотическую модель организации работы в молодежной среде. Ее основу должна составить программа ресоциализации наркопотребителей и возвращения их в социально активный мир. Только соединение политической воли государства и устойчивого, нетерпимого отношения в обществе к наркомании и наркопреступности может дать реальный результат.
РГ: Чтобы вернуть наркомана к здоровой жизни, его сначала надо вылечить. Вы нашли какое-то чудодейственное средство?
Иванов: Мы предлагаем взять на вооружение метод, уже опробованный во многих странах и рекомендованный Конвенцией ООН. Его суть - в непрерывном поэтапном избавлении от наркотической зависимости и последующей реабилитации. Своего рода - побуждение к здоровой жизни.
РГ: Самое трудное - это как раз побудить к лечению. Одни наотрез не хотят, а другие уже не могут. Побуждать придется методом принуждения, в наручниках?
Иванов: Методом альтернативы. В разных странах поступают по-разному. Конвенция ООН, например, рекомендует лечение как альтернативу наказания. Такая модель, в частности, действует в Швеции и во Франции. У них употребление наркотиков запрещено. И если челоек зафиксирован в состоянии наркотического опьянения, то возбуждается уголовное дело.
Но не для того, чтобы его посадить за решетку. Ему предлагается альтернатива: либо он добровольно проходит курс лечения, либо идет в тюрьму. Все 100 процентов выбирают лечение.
РГ: А сколько вылечивается?
Иванов: Порядка 50 процентов.
РГ: Как строится поэтапное избавление от зависимости?
Иванов: Базовые основы лечения наркомании строятся на непрерывности прохождения ряда циклов. Первый цикл - это детоксикация. Если человек в ломке, его лечить бесполезно. Значит, надо вывести из этого состояния. На это уходит две недели. Второй этап должен перманентно наступать сразу - лечение психопатологических нарушений. Должны работать специально обученные психиатры. Для этого требуется в среднем два месяца. А затем необходим год реабилитации. Не медицинской, а социальной. Потому что, пройдя первые две стадии, человек все равно еще находится в полуподвешенном, пограничном состоянии. И если он опять вернется в тот круг, откуда прибыл, он вернется и к наркотикам. Поэтому его на год нужно оторвать от этой среды, чтобы он пожил, поработал, поучился в реабилитационном центре, удаленном от прежнего места жительства.
Такова общемировая практика, и в США, и в Европе. Я знакомился с реабилитационными центрами в США. Как правило, это некоммерческие, неправительственные, негосударственные организации. Но их поддерживает федеральное правительство. Разыгрываются гранты, их получают лучшие - у кого опыт и результаты.
| |
| Видео: Александр Сивцов |
РГ: Такие центры - это своего рода город для наркоманов? Они могут выйти за ворота и уйти?
Иванов: Могут, но большинство остается.
РГ: В нашей медицине есть больницы, где наркологи лечат наркоманов. Они работают по другой методике?
Иванов: Есть 4 наркологических учреждения и 144 наркологических диспансера. Лечить наркоманию нужно не только медикаментозными средствами. Это вопросы психиатрии. При развитой наркологии система реабилитации не отработана и, к сожалению, не поддерживается государством.
РГ: То есть снимают ломку и выпускают?
Иванов: Так и происходит. Длительность нахождения на медицинской койке составляет 14 суток, это официальные данные. А что это значит? Ломка от героина снимается за 14 суток. Но психиатрическая зависимость как была, так и осталась - в голове.
РГ: Допустим, наркоман согласился, прошел полный курс лечения и реабилитации, а потом опять сорвался, да еще и других заразил наркоманией. Что тогда?
Иванов: Снова суд и уже изоляция. Ведь подсчитано, что наркоман за время своей жизни успевает приобщить к потреблению 20-30 других несчастных, сам становится все более опасным, а это порождает сильную криминальную среду в обществе.Реальное число наркопотребителей в России оценивается международными экспертами в пределах 2,5 млн. человек.
РГ: За употребление наркотиков законом предусмотрено наказание. Не действует?
Иванов: Действует. Но как? Если такой человек едет за рулем, отнимут права. Если он попался на дискотеке, составят административный протокол, оштрафуют примерно на 600 рублей и отпустят с миром: "Больше так не делай". А у него зависимость, ему надо пройти курс лечения. Сам такое решение он вряд ли примет. Поэтому вопрос в том, чтобы создать механизм - через угрозу наказания.
РГ: Тогда должны быть внесены поправки в Уголовный, в административный кодекс, в УПК.
Иванов: Мы вышли с такой инициативой, но ряд юристов возражают, говорят - нельзя, это повысит криминализацию. Мы объясняем, что, наоборот, возбуждая дело, не ставим задачу посадить человека, а чтобы он добровольно в судебном процессе сказал: я согласен пройти курс лечения. И тогда он не будет иметь судимости.
РГ: Действующие сейчас наркологические учреждения - государственные. А есть и частные клиники, правда, говорят, безумно дорогие. Какие из них лучше?
Иванов: Государственные или частные - не в том вопрос. Нужна система. Если ее не будет, то и частное, и государственное будет работать как разрегулированный двигатель машины.
РГ: Центры, которые для лечения наркоманов создает Церковь, по слухам, действуют вполне успешно.
Иванов: Да, работают примерно 30 таких центров при Русской православной церкви. Мы с Его Святейшеством Патриархом Московским и Всея Руси Кириллом в декабре подписали соглашение о сотрудничестве. В каждом реабилитационном центре находится по 30 человек, таким образом, около тысячи человек ежегодно возвращаются в семьи. К слову говоря, ремиссия, как утверждают врачи, близка к 100 процентам.
РГ: Как вы считаете, сколько времени пройдет, чтобы хорошая идея заработала, как на Западе?
Иванов: Трудный вопрос. Нужна поддержка на Госсовете. Ведь всегда находятся такие умники, которые говорят, что это не так, не надо этого делать.
РГ: А как надо не говорят. Сколько необходимо наркологических центров для страны?
Иванов: В России уже сейчас стихийно создано от 300 до 500 реабилитационных центров. Почему 300 или 500 - потому что, во-первых, никто не занимался регистрацией и реестров тоже никто не ведет. И мы выступаем за то, чтобы активнее задействовать все возможности гражданского общества, чтобы система реабилитационных центров заработала в регионах.
РГ: Шумное дело Егора Бычкова, осужденного в Екатеринбурге за самодеятельное нарколечение, не случайно всколыхнуло всю страну. Люди на свой страх и риск пытаются что-то делать с общей бедой, но их бьют по рукам. Очередной приговор только что вынесен в Новосибирске. Как вы относитесь к таким фактам?
Иванов: Я не считаю, что эти нарколечебницы возникли лишь ради денег, извлечения выгоды. Цели были, конечно, благие. Но даже самую благородную задачу нельзя решать неправовыми средствами. Нельзя оправдать насилие, наручники, фактическую тюрьму без суда и следствия. Тем более что и польза от таких "процедур" вызывает большие сомнения. Освободившись от жесткой опеки, наркоман опять будет искать дозу. Так и случается в большинстве случаев.
РГ: Почему бы не узаконить официально те центры, которые реально лечат людей?
Иванов: Надо, во-первых, создать национальные стандарты по реабилитации, что такое медицинская и социальная реабилитация. Центры Русской православной церкви медициной не занимаются, они врачуют душу. Люди обретают веру, и поэтому очень высокий процент стойкой ремиссии.
Минздравсоцразвития готово разработать национальные стандарты, мы говорили на эту тему с Татьяной Голиковой. О решении разработать региональный стандарт объявило правительство Ханты-Мансийского автономного округа - Югры. Во-вторых, мы разработали и запустили добровольную сертификацию реабилитационных центров. Если люди готовы работать по стандартам, мы готовы их признать. То есть вручать гранты со стороны федерального центра и регионов.
РГ: Некоторые медики, в том числе известные, предлагают якобы более мягкий метод лечения с помощью метадоновой терапии. Говорят, она практикуется во многих странах и вполне успешно. Как вы к ней относитесь?
Иванов: Отрицательно. Метадон, или по первому названию адолфин, от имени Адольфа Гитлера, был изобретен по его приказу, когда нацистской Германии отказали в поставках анестезирующих препаратов. Вермахту нужно было заменить чем-то морфий, тогда и синтезировали метадон. Это достаточно сильный наркотик.
Заместительная терапия практикуется в ряде стран, но не во всех. В Швеции ее нет, в США тоже. Наркоману под наблюдением дают метадон, постепенно уменьшая дозы, и, как утверждают, зависимость снижается. Но клинически подтвержденных данных, что это приносит эффект, нет. Есть обратные результаты, человек получает зависимость именно от метадона и не может избавиться от нее.
РГ: Но некоторые страны бывшего СССР взяли этот метод - Прибалтика, Белоруссия, Украина. Правда, на прошлой неделе президент Украины Виктор Янукович заявил, что наркомания приняла размер угрозы национальной безопасности страны.
Иванов: Я был в Киеве в начале этого года, встречался с главой правительства Николаем Азаровым, своими коллегами. Они говорят, что метадон стал страшной проблемой. Вначале считали, что метадон - панацея. Но потом резко пошла в гору смертность, а число потребителей стало быстро расти, метадон начал вращаться на черном рынке. Зависимость от метадона еще более сильная, чем от героина. Даже чтобы снять героиновую абстиненцию, нужно 14 дней, а метадоновую - 45 суток.
Метадоновые программы внедряются за гранты от разных неправительственных организаций из-за рубежа. Поэтому кажется, что лечение бесплатное. Но когда люди "подсядут" на этот наркотик, нужно тратить огромные средства, закупать его для распространения среди населения.
РГ: Тем не менее он и к нам тоже очень активно, настойчиво продвигается. У вас нет ощущения, что это делают некие заинтересованные люди?
Иванов: К сожалению, такие заинтересованные люди есть. Их не интересует здоровье людей, им нужна нажива.
РГ: Цифры наркомании в стране чудовищные. Но очень разнятся. Свыше полумиллиона - зарегистрированных наркоманов?
Иванов: Это лишь пятая или шестая часть от общего числа, только те, которые стоят на учете. Но как наркомана поставить на учет, кто за это отвечает? Это те, которые обратились за помощью. И, как правило, их привели родители, либо когда наркоман уже не в силах перебороть синдром, его крючит, а денег нет, он идет "сдаваться". В диспансере получает вспомоществование. Таких "промывают", "прочищают" и они еще живут, пока не начинаются необратимые изменения в мозгу, возникают психические заболевания. Как правило, шизофрения, депрессии, поэтому среди наркоманов много самоубийц.
РГ: Самая большая проблема - тяжелые наркотики?
Иванов: К нам хлынул поток героина из Афганистана. Он ежегодно оценивается в 20 миллиардов долларов. Когда наши пограничники стояли в Таджикистане, там перехватывалось 5 тонн героина в год. С пулеметной стрельбой, почти боями - но 5 тонн изымали. Как только ушли, изъятий стало в пять раз меньше. По сути, все мировое производство героина сосредоточено в Афганистане - 95 процентов. Мы не можем влиять на процесс, нас там нет, а насчет НАТО иллюзий строить не надо. В новой концепции стратегического развития НАТО, где Афганистану уделено много внимания, о наркотиках нет ни слова.
РГ: И весь этот героин идет к нам?
Иванов: И к нам, и в Европу, но европейское сообщество очень хорошо защищено мощной правовой системой, развитыми информационными базами, сильной границей. У нас же упрощенный режим пересечения госграницы со странами Средней Азии. Только плодоовощной продукции ежегодно поступает оттуда 6 миллионов тонн. Что стоит спрятать в них наркотики? Мы выступаем за то, чтобы упорядочить режим пересечения границы.
РГ: Каким образом?
Иванов: Надо наладить учет иностранных граждан, пересекающих госграницу. Сегодня даже он не ведется. Например, в Европе действует уже третья версия базы данных, куда внесены все, кто пересекал границу. Это позволяет фиксировать людей, которых в чем-то подозревают.
РГ: Америка, где наркотик номер один - колумбийский кокаин, бомбит нарколаборатории прямо на территории сопредельных стран, выжигает там напалмом плантации коки. Может быть, и нам пора перестать стесняться, а столь же решительно защищать своих граждан?
Иванов: Еще не совсем заглохло то, прежнее эхо Афгана, зачем снова наступать на те же грабли? Мы ведем борьбу иначе - совместно с США, Таджикистаном и самим Афганистаном. Лишь за последние месяцы, с декабря по февраль провели 4 удачные совместные операции в Афганистане. В ходе их было ликвидировано более 1400 килограммов высококонцентрированного героина, 300 килограммов опиума, 4,5 тонны морфина, прекурсоры, оборудование для производства героина, изъяты оружие и спутниковые телефоны.
Оптовики находились в нашей стране, и это позволило нам по всей цепочке отследить и выйти на конкретных организаторов, вычислить дислокацию этих лабораторий. А непосредственно их уничтожением занимались полицейские силы Афганистана.
РГ: Вы знаете все картели и базы по производству "белой смерти"?
Иванов: Все знать невозможно. Оперативные данные у нас есть. Наиболее мощные держат группы по 500-600 боевиков с оружием, есть вся структура - руководители, организаторы, финансисты. Они ставят перед собой уже и политические задачи. В некоторых восточных странах имеются десятки политических партий и за каждой - финансовый ресурс от наркокартеля. Поэтому там не удается создать дееспособное коалиционное правительство - у каждого картеля свой интерес.
РГ: У нас в стране наркокартели есть?
Иванов: Наркокартелей в России нет. И слава Богу. У нас дееспособное государство, сильная правоохранительная система. И поэтому их по определению быть не может. Есть, конечно, организованные преступные группировки, которые промышляют наркотиками. К слову сказать, в США наркокартелей тоже нет. Они есть в Колумбии, Мексике, Афганистане, других странах.
РГ: За 10 лет прошлой афганской войны вся большая советская страна потеряла 14 тысяч убитыми и 50 тысяч были ранены. Теперь Россия за год перекрывает эти потери. Мы снова воюем?
Иванов: Фактически нам действительно объявлена война - наркотическая. Транснациональные картели, подпитывающие международный терроризм, пробивают дорогу наркотрафику на нашу территорию и мы несем потери. Смертность среди молодого поколения в возрасте от 15 до 34 лет потрясающе высокая.
РГ: Цифры этих потерь очень разнятся - говорят и о 30 тысячах, и о ста, и даже о 126 тысячах умерших в год. Почему?
Иванов: Дело в том, что у нас нет нормативного требования установливать основную причину смерти. А в медицине есть основная причина смерти, и есть непосредственная. В документах умерших фиксируется непосредственная. Но от чего умирают люди? Формально процентов 30 - от сердечно-сосудистых заболеваний. Затем от болезни пищеварительной системы, печени, почек, заболеваний легких. Однако в молодом возрасте люди от таких болезней умирать не должны. Сердечно-сосудистые заболевания начинают сказываться, как правило, после 40 лет, а не двадцати.
Мы провели большие исследования смерти молодых людей с помощью патологоанатомов. Например, умер парень 22 лет. Делается вскрытие. Вместо крови - плазма с огромным содержанием героина. Вот сердце и отказало. Но записывают - умер от сердечной недостаточности. У нас же есть все основания полагать, что это связано с употреблением наркотиков, они приводят к отказу и сердца, и почек, и печени, и желудка. Вопрос только, что быстрее откажет.
РГ: Потери выражаются не только в человеческих жертвах?
Иванов: Как ни прискорбно звучит, наркотики наносят государству существенный экономический ущерб. Приблизительно, 3 процента валового внутреннего продукта. Надо признать и то, что практически все наркоманы совершают преступления. В первый год редко - еще есть деньги, что-то продает, тянет у родителей. А у наркомана второго-третьего года уже сильная зависимость, от него прячут деньги и вещи и он совершает порядка 100 краж ежегодно. Такие цифры, в частности, приводит британское наркотическое ведомство, которое проводило специальные исследования.
РГ: Сколько живет человек, плотно "севший" на наркотики?
Иванов: Максимум 5-7 лет. Через 5 лет начинают отказывать внутренние органы. Но уже на втором году употребления, как правило, человек асоциализирован. Если учился - не учится, если работал - не работает. Круг друзей значительно сужен, в доме напряжение, все ценное прячут. А чтобы снять абстиненцию, в день надо 3 дозы, каждая стоит больших денег. Простой подсчет показывает, что нужно до 100 тысяч рублей в месяц , а это сопоставимо с зарплатой федерального министра. Где брать деньги? Идет воровать, грабить или в услужение к тем, кто торгует наркотиками. Продаст 10 доз, а одиннадцатую - себе.
РГ: Как вы противостоите этой напасти?
Иванов: Я руковожу полицейской структурой и все критерии установлены мне государством. По этим оценкам эффективность за последние 3-5 лет серьезно подросла. В общей массе преступлений количество дел в суде по наркотикам выросло в два раза, ежегодно привлекается 100-120 тысяч человек. Но сколько еще надо осудить - 200 тысяч, 300 или, может быть, миллион, чтобы искоренить зло? Но ведь перемалывается в основном молодежь, эти люди уже имеют зависимость, они и в колонии ищут ходы - и находят. Одними полицейскими методами проблему не решить.
РГ: Значит, вам надо искать союзников - во властных структурах, в обществе. В конце концов, такие понятия, как стыд, позор, всеобщее осуждение, еще не ушли из жизни.
Иванов: Едва ли не главная наша беда - легковесное отношение в обществе к наркотикам. Повторюсь, мы проводили Интернет-исследование в активном режиме. Каждый седьмой опрошенный ответил, что еще не пробовал, но попробует при первой же возможности. Значит, нет понимания, что он готовится сделать роковой шаг. Поэтому вопрос сокращения спроса - первостепенный. В обществе должна быть создана база для профилактики, хорошие возможности для реализации талантов, возможностей, образования, квалификации молодых людей.
РГ: Вы высказали предложения, как обезопасить школы от наркотиков с помощью добровольного тестирования,300-метровых "зон недоступности" для зелья. А как быть с вузами?
Иванов: В школах учатся дети, а студенты - совершеннолетние. Поэтому мы предлагаем в уставах вузов, в правилах этического проведения четко зафиксировать требование: не появляться в наркотическм опьянении. И записать, что студенты проходят тестирование на наркотики. И тогда, если студент появился в наркотическом опьянении, составляется административный протокол, уведомляется вуз. Выходит, что он нарушил правила этического поведения, а это может стать предметом обсуждения и поводом для прохождения курса освобождения от зависимости.
РГ: Как вы относитесь к идее, высказанной главой Совета Федерации Сергеем Мироновым, - уравнять по жесткости наказания наркоторговцев с убийцами?
Иванов: Мы внесли в Госдуму еще год назад предложение об усилении уголовной ответственности за распространение в особо крупных размерах. По данным ООН, таковым является 100 граммов героина или свыше килограмма марихуаны. Чтобы было понятно, из килограмма героина изготавливается 200 тысяч инъекций или наркодоз. А мы изымаем уже ежегодно 3,5 тонны героина внутри страны. Вот и подсчитайте опасность. Но закона пока нет, ждем уже год.
РГ: Как ваши предложения могут выглядеть на практике?
Иванов: Государство должно взять на себя реализацию программ, направленных на содействие занятости населения, развитие образования, культуры, молодежной политики, на решение общесоциальных задач. Финансирование лечения, реабилитации, ресоциализации лиц, страдающих наркозависимостью, может осуществляться за счет средств федерального бюджета и субъектов Федерации. Исполнительная власть на местах вместе с предпринимателями должны создать условия для ресоциализации лиц, прошедших лечение. Это прежде всего их трудоустройство и оказание психологической помощи.
РГ: Структуры, созданные отдельными гражданами для лечения наркоманов, вписываются в вашу программу ресоциализации?
Иванов: Они могут рассчитывать на все формы государственной поддержки, в том числе субсидии или целевые гранты из бюджетных и внебюджетных источников. Все, кто социально ориентирован на профилактику наркомании, воспитание, социализацию и реабилитацию наркопотребителей, должны быть вовлечены в активную работу. Естественно, должны быть активизированы программы по формированию здорового образа жизни, привлечению молодежи к занятиям спортом, приобщению подрастающего поколения к общественно полезному труду.
Необходимо также разработать правовой механизм побуждения лиц, употребляющих наркотики, к лечению и реабилитации, как возможности полностью избавиться от наркозависимости.
В качестве меры противодействия наркотизации молодежи мы предлагаем усилить уголовную ответственность за вовлечение несовершеннолетних в незаконный оборот наркотиков, за склонение их к потреблению наркотических средств или психотропных веществ, а также за организацию и содержание наркопритонов.
РГ: Как обстоит ситуация с ночными клубами, в которых замечена наркоторговля? Их то закрывают, то открывают.
Иванов: Это серьезный вопрос. Ночных клубов примерно 15-20 тысяч на всю страну, через них проходит огромное количество молодежи. И там постоянно появляются люди в состоянии наркотического опьянения. А это - как эпидемия. Люди же видят и перенимают стереотип поведения, приобщаясь к наркотикам.
Мы выступаем за то, что если в клубе появляется наркопотребитель, клуб подлежит закрытию или приостановлению деятельности на срок от 3 до 6 месяцев. Чтобы навели порядок. Так делается во всем мире. Но у нас возражает минэкономразвития - не положено. Говорят, мол, есть родители, пусть они отвечают.
РГ: В Голландии, например, разрешены легкие наркотики, их курят в таких же клубах. И молодежь там не вымерла. У них что, более жесткий контроль или они сами более цивилизованны?
Иванов: Действительно, Нидерланды легализовали приобретение марихуаны для личных целей. Разрешается покурить, по-моему, 3 грамма в кофе-шопе. Голландия все время подвергается критике европейского сообщества, но это их право, они так решили. Однако в последние годы они столкнулись с явлением так называемого наркотуризма, к ним потянулись наркоманы со всего света, стала галлопировать преступность - кражи, разбои, хулиганство, драки. Они отреагировали очень мудро: ввели закон, по которому иностранцам запрещено посещать кофе-шопы и запрещено продавать их продукцию иностранным гражданам.
Кофе-шопы стали нести убытки. Один из предпринимателей обратился в Европейский суд по правам человека. Страсбург ответил, что правительство Нидерландов поступило правильно. В стране много других ресторанов и мест, где можно попить и пиво, и кофе. Но без наркотиков.
Если у нас кто хочет быть умнее всех и требует легализовать в клубах марихуану, то пусть вспомнит, что по официальной статистике на сегодняшний день и так уже более 600 тысяч наркоманов.
РГ: Изменилась ли ситуация с такой подростковой наркоманией, когда дети нюхали клей и всякие отравители?
Иванов: Сейчас в ходу больше разные курительные и другие смеси. Ежегодно появляется от 20 до 50 новых синтетических препаратов, которые обладают наркотическим действием. Они продаются под видом удобрений для цветов, солей для ванн, разного рода благовоний. Задача в том, чтобы их вовремя разглядеть, зафиксировать и внести в таблицу запрещенных к продаже.