На фоне обновленного правительства города главный архитектор Москвы Александр Кузьмин - одна из немногих фигур, сохранивших свой пост. Он стоит во главе застройки столицы уже пятнадцатый год. Тем интереснее в ходе "Делового завтрака" в "РГ" было услышать его мнение о новой градостроительной политике столичных властей.
Российская газета: Александр Викторович! Под вашим руководством разрабатывался Генплан развития столицы до 2025 года. Сейчас заявлено, что его надо менять. Как вы к этому относитесь?
Александр Кузьмин: По закону о Генплане его актуализация предусматривалась каждые пять лет. В Москве потребность в изменениях возникла раньше. Приступив к должности, мэр Сергей Семенович Собянин честно заявил, что этот документ во многом его не устраивает. И тем не менее с ходу не рубанул наработанное до него, за что я чрезмерно благодарен ему. Ведь в противном случае возникла бы анархия, невозможность строить дальше. И как бы мы сейчас проектировали нужные городу объекты, те же новые магистрали? Теперь этому ничто не мешает. Все, что в Генплане новое правительство не устраивает, решается в рабочем порядке. Сколько лет, например, Москва мучилась с тем, что не были утверждены территории памятников, из-за чего сплошь и рядом возникали конфликтные ситуации. Новому руководителю департамента культурного наследия города Александру Кибовскому хватило пяти месяцев, чтобы решить эту проблему. Последние 250 территорий памятников находятся в процессе согласования.
Или, скажем, за что больше всего упрекали Генплан во время публичных слушаний? За переуплотнение застройки Москвы, особенно в центре. Мэр недавно заявил: в ближайшие три года в пределах Садового кольца должны быть достроены начатые объекты, а новых строек город больше начинать не будет. Таким образом, разгрузка исторического центра произойдет по всем параметрам - не появится новых торговых и офисных центров, не будет больше селиться людей, перестанет нарастать транспортный поток и так далее.
РГ: Но ведь в центре есть старые дома, которые нуждаются в сносе, острый дефицит гаражей и парковок...
Кузьмин: Снос ветхих домов и строительство взамен них других, не повышающих имеющуюся застройку, это не уплотнение, а развитие. И гаражи, конечно же, строить нужно. Но для этого сначала придется изменить отношение к парковочному пространству. Нельзя же представить, например, квартиру без туалета. Вот и с гаражом та же история. Нужно всем усвоить, что парковка - не дополнительная комната в строящемся доме, а обязательная функция для любого здания. Из-за непонимания этого в свое время нам так и не позволили использовать подземное пространство восстанавливаемого после пожара "Манежа" для строительства подземного паркинга. Надеюсь, что сейчас, когда стало понятно, что можно делать на прилегающей территории к памятникам истории, культуры и архитектуры, а чего нельзя, подобной ситуации не возникнет.
РГ: Почему власти утвердили новую высоту "Дома на Мосфильмовской", поднявшегося на 21 метр выше, чем было предусмотрено проектом? Не опасаетесь, что это приведет к новому витку разгула самостроя, которого в городе и без того хватает?
Кузьмин: Этот жилой комплекс стоит не в историческом центре. Да, там действительно допущен самострой. Как он стал возможен? Был утвержден один проект, а строили по-другому. Видимо, надеялись, что согласуют в ходе строительства. Не получилось. Когда результат стал очевиден, была проведена независимая экспертиза. Она пришла к выводу, что разобрать лишние этажи невозможно. Дело в том, что архитектор Сергей Скуратов завернул высотку спиралью, раскручивание которой наверху сдерживает замок. Если его убрать и даже сделать взамен новый пояс, нет гарантии, что дом выстоит. Ни один конструктор не гарантировал безопасности здания после разборки. Многие видные архитекторы, наблюдавшие за этой ситуацией, обратились в Москомархитектуру с просьбой не трогать здание, оставить его в том виде, в каком получилось. При этом вспомнили, что и сталинские высотки, без которых Москву в наши дни невозможно представить, в свое время считали ошибкой. Бедных архитекторов лишили даже Сталинской премии. К тому же в очередной раз могла возникнуть проблема обманутых дольщиков - квартиры-то все уже были распроданы! Архитектурный совет, который я собрал, согласился с тем, что приведенные аргументы - весомые. В результате земельная градостроительная комиссия города разрешила достроить дом, ничего не снося.
РГ: Большую дискуссию недавно вызвало сообщение в газете "Ведомости" о том, что на месте снесенной гостиницы "Россия" может быть построен парламентский центр. Какова ваша позиция?
Кузьмин: Официального решения на этот счет пока не принято и что мне нравится особо - принимать его никто не торопит. Новое правительство Москвы приостановило инвестиционный напор с тем, чтобы спокойно разобраться, в чем Москва действительно нуждается, а с чем может подождать. Анализом заключенных контрактов занимается та же земельная градостроительная комиссия. Лично я считаю, что парламентскому центру там не место. Чем всегда была для нас "Россия"? Местом, куда мы ходили в кино и на концерты, в кафе, к друзьям в гостиничные номера... То есть это было общественное пространство, посещаемое людьми. Парламентский центр, хотим мы этого или нет, приведет к созданию новой закрытой зоны. Кроме того, он привлечет дополнительный транспорт, да еще с мигалками, что обернется перегрузкой территории.
И вообще я очень люблю последний проект застройки этой зоны, разработанный с британским архитектором Норманом Фостером. В нем был Концертный зал, который при сносе "России" городские власти обещали вернуть москвичам. Была гостиница, много пешеходных улочек. Покойный директор Института искусствознания Алексей Ильич Комеч, критиковавший чуть ли не все новостройки столицы, хвалил нас всего дважды. Первый раз - за Третье транспортное кольцо, которое удалось проложить так, что почти ничего не задели и вписались по высотам со зданиями, мимо которых оно шло, а второй раз - как раз за последний вариант застройки площадки "России". Если уж так остро необходим Парламентский центр, почему не вернуться к воспитательному дому, где сидит ракетная академия? Закрытая территория, к тому же расположенная немного в стороне и никому не мешает. Она рассматривалась, но депутатам показалось, что кольчужка маловата: там одно крыло - памятник архитектуры, и с этим надо считаться.
РГ: Александр Викторович! Пробки на дорогах и прежде беспокоили Москву. Почему в борьбе с ними она потерпела фиаско? А главное, где гарантия, что усилия, которые предпринимают нынешние власти, тоже не окажутся пустыми ?
Кузьмин: Что такое архитектор? Он увеличивает радиус действия руководства на длину карандаша. Ошибочность прежних наших действий состояла в том, что, строя новые дороги и реконструируя старые, мы все время "догоняли" потребности личного транспорта. Вспомните, одно время МКАД была почти пустой. Но покупательская способность россиян оказалась выше, чем принято признавать, и постепенно дороги начали отставать от объема машин на них. Провозглашение Сергеем Семеновичем Собяниным того, что священная корова сейчас не личный, а общественный транспорт, совершенно развернуло сознание проектировщиков. Одна задача - строить метро по 15 километров в год - чего стоит! Такого не было даже при батюшке Сталине! Максимум строилось по 7 километров в год, в пятилетку - 25, в лучшие годы - 30. Архитекторы оказались в жуткой ситуации - мы же два последних года метро даже не проектировали! И вот надо совершить рывок. Если проектировщики до середины 2012 года справятся с этим, то программа пойдет и до 2015 года будет построено 75 километров метрополитена. При том, что в этом году на старых запасах вводим лишь 4,5 километра.
РГ: Справитесь?
Кузьмин: Конечно, справимся. Лучше спросите меня, почему все-таки метрополитен выдвинут на первое место. У нас ведь много фантазий было. То монорельс должен был вытащить Москву из пробок на дорогах, то скоростной трамвай...
РГ: Иногда звучит еще: велосипед...
Кузьмин: Велосипед как раз изобретать не нужно. Для такого крупного города, как Москва, метрополитен играет двойную роль. С одной стороны, он может перевозить до 60 тысяч пассажиров в час в отличие от того же скоростного трамвая, которому под силу максимум 30 тысяч. Разница - вдвое! С другой стороны, метро - это еще и политика Москвы. Известно же, что оно является визитной карточкой любого района. Если в район пришел метрополитен, сразу дорожают квартиры, меняется отношение людей к своему месту проживания. Пока же имеется довольно много жилых массивов, удаленных от подземки, а центральный спрут настолько перегружен, что если его не разгрузить, то продление существующих линий еще более усугубит ситуацию. Поэтому у нас сейчас две надежды: на Малое кольцо железной дороги и создание новой системы метрополитена - не радиальной и кольцевой, как было до сих пор, а хордовой. Что это такое? Представьте себе четыре диаметра, которые идут через центр. Получатся новые радиусы. Одновременно строим третий пересадочный контур. В итоге развитие прежней системы обеспечит подземкой жителей Новокосино и Жулебино, улучшит и транспортную ситуацию в Южном Бутове. Новая же линия придет в Кожухово. Сначала планировалось довести туда метро, образно говоря, семикилометровым крючочком из Новокосино, что на самом деле удобно только для посетителей Николо-Архангельского кладбища. Поэтому решено дать жителям Кожухова свою линию, которая вывезет их прямиком на станцию "Авиамоторную". Новый радиус предполагается и в Солнцево, а крючок от третьего пересадочного контура добавит еще одну линию метро в "Москву-Сити" - от станции "Полежаевской".
| |
| Видео: Сергей Минабутдинов |
РГ: Метро выходит и дальше, в Московскую область...
Кузьмин: Это еще один новый принципиальный момент в развитии метро: больше не имеет значения, где административно Москва, а где уже начинается область. Ориентир - где живет больше людей. Та же Кожуховская линия в равной мере адресована и жителям города Реутова. Отсутствие перегруза на конечных станциях даст возможность Подмосковью пристраиваться к ним, когда у области появятся деньги, и вести метро дальше, в другие города. А жители Подмосковья уже в ближайшее время смогут оставить машину на транспортном пересадочном узле, систему которых Москва активно развивает с областью, и дальше ехать с комфортом на подземке. То же самое касается и пассажиров иногородних автобусов. Под автобусные станции на границе со столицей также подыскиваются места, где водители смогут поиграть в домино, а затем отправиться обратно. В Москве им делать нечего.
РГ: Насколько область готова подхватить московские проекты?
Кузьмин: Говорить о финансировании не буду - не мой вопрос. С точки зрения проектирования все в порядке. Мы регулярно собираемся с коллегами из Подмосковья, нередко в этих совещаниях принимает участие министр транспорта Московской области Петр Кацыв.
РГ: Под транспортные нужды планировалось использовать территорию, занятую ЛЭП. Не слишком ли дорогое удовольствие - перекладка "воздушки" в кабель? Как говорил заммэра по экономике Андрей Шаронов, главная слабость прежнего Генплана развития Москвы в том и состояла, что он был разработан на уровне идей, а что сколько стоит, его разработчиков мало волновало...
Кузьмин: Градостроительное законодательство изменилось, и Генплан больше не должен иметь ни социальных, ни экономических разделов. В отношении же ЛЭП столица не так безудержна, как порой подают журналисты. Мэр сказал лишь, что коридоры ЛЭП выглядят часто неэстетично, нельзя ли их использовать под дороги? После этого мы получили задание просчитать, сколько это стоит: поменять воздушные провода на подземный кабель. Выяснилось, дорого. Остановились на другом варианте: снятии части опор. Провода с них можно перекинуть на оставшиеся столбы. Технически это возможно и не требует особых затрат. А на высвободившейся земле проложить те же дороги - дублеры, трамвайные линии. Сейчас такую возможность смотрим в Бирюлево. Мне очень хочется, чтобы от Открытого шоссе можно было доехать на трамвае до Гольяново.
РГ: На скоростном трамвае?
Кузьмин: Скоростной трамвай нужен там, где он хорош. Например, из района Южное Измайлово, расположенного на шоссе Энтузиастов, действительно лучше доехать до опушки Измайловского парка и станции метро "Шоссе Энтузиастов" на скоростном трамвае. Там по пути можно не делать остановок. Затем продлить его до Балашихи - этот проект также прорабатывается с областью. Пока же в России наиболее известен лишь скоростной трамвай в Волгограде. Город длинный, а метро нет. Вот и идет электричка, выполняя функцию городского общественного транспорта. А в Гольяново нужно продолжение сети, уже имеющейся в Москве. Того трамвая, который для нас - как первая любовь. Трезвонит и напоминает молодость.
РГ: А в поселок Северный какой трамвай придет?
Кузьмин: Там, я думаю, он будет состоять из двух частей. До платформы Лианозово - с повышенной скоростью, а дальше пойдет обычный.
РГ: Что будет все-таки на площади Белорусского вокзала?
Кузьмин: Вместо планировавшегося торгово-развлекательного центра - городской паркинг, максимум на три этажа. Благодаря этому будет легче сделать планировку транспорта, используя минус первый этаж под полутоннели. Путепровод поднимут и расширят. На площади, как и был, останется сквер, где встанет на прежнее место памятник Максиму Горькому.
РГ: Читатели напоминают о звучавшей ранее идее вывести железнодорожные вокзалы вообще за пределы Москвы. А их здания переделать, например, в музей железнодорожного транспорта, выставочные и концертные залы с ресторанами... Как это сделано в Париже.
Кузьмин: В столице Франции переделан только один вокзал, все остальные действующие. Там вообще очень здорово используется железная дорога как единая система с метро, обеспечивая комфорт и движение транспорта четко по расписанию. Вот и нам не следует бросаться из крайности в крайность, а повышать комфортность поездок на железных дорогах. Их развитая сеть плюс Малое кольцо железной дороги, которое пока, к сожалению, пробуксовывает, являются богатством для Москвы.
РГ: Из-за дороговизны остановлен проект Четвертого транспортного кольца. Навсегда?
Кузьмин: Никто не говорил, что ЧТК не будет. Сказано, что в данный момент для города неподъемны заложенные в проекте дорогостоящие объекты. Поэтому в настоящее время пересматриваются ранее принятые решения. Например, на каждой развязке, которая стоит 20-30 миллиардов рублей, можно сделать не по 8 поворотов, а по 4 основных, и стройка будет уже вдвое дешевле. В любом случае участок от Измайловского шоссе до шоссе Энтузиастов будет завершен.
РГ: А на Волгоградку кольцо не пойдет?
Кузьмин: Пока нет. Рисуем варианты его развития, но говорить о них рано.
РГ: В городе разрешена установка кондиционеров почти без ограничений. Что думают по этому поводу архитекторы?
Кузьмин: Жаль, что мы сразу не додумались до проектов домов, в которых предусмотрено место для такого оборудования. Чтобы въезжая в квартиру, человек уже знал: есть дырка, куда он может установить кондиционер и подключить его. Сейчас несколько таких домов уже построены. Например, в доме на улице Новой Черемушкинской построены французские балкончики, где под решеткой - место для кондиционера.
РГ: "Вызывает удивление, что никто не возмущается застекленными лоджиями на центральных улицах столицы даже в таких знаменитых домах, как дом, построенный архитектором Алабяном. Ведь он просто изуродован этими лоджиями" (Анна Крылова, Москва)
Кузьмин: Увы! Это наш менталитет. Немец покупает квартиру с балконом и так и живет с ним. Мы же из всего начинаем сооружать эркер. Один москвич выложил стену из кирпича, которая опиралась на бетонную плиту. Как все сооружение не рухнуло и не снесло остальные этажи, остается только гадать и благодарить судьбу. Как ни грустно, вывод можно сделать такой: мы - нация, которая не имеет права строить дома со сложными фасадами, так как все равно изуродуем их теми же лоджиями, как и произошло с домом на улице Алабяна. Его стеклили люди, которые не любят свой город, и таких у нас много. Значит, наш удел - жить в домах с примитивными фасадами, а то, что мы бедные или богатые, не имеет никакого значения.
РГ: Есть ли в Москве все-таки места, где можно показать хотя бы гостям хорошую, современную архитектуру?
Кузьмин: Конечно же, есть. Идите от Остоженки вниз к набережной Москвы-реки. Там много зданий в хорошем исполнении архитекторов Скокова, Скуратова, Григоряна...
РГ: Там улицы часто выглядят пустынными, а дома - не обжитыми.
Кузьмин: Причина одна - на этих улицах расположены одни из самых дорогих квартир в Москве. У их хозяев, как правило, это не первое жилье. Они могут жить на Рублевке, в Уренгое или Швейцарии. Квартиры большие, и людей на их площадь приходится меньше, чем в других районах Москвы. Другая особенность богатых районов состоит в том, что там нет объектов, привлекательных для всех горожан, а дома или даже дворы чаще всего закрыты на замок. Такие районы есть и в Париже, и в Лондоне.
РГ: Но из окон старых домов с неблагоустроенной вокруг территорией весьма неприятно видеть бьющее в глаза чужое благополучие.
Кузьмин: Наверное, чужое неблагополучие из окна тоже мало радует. Скоро таких контрастов станет меньше. Сейчас в столице действует программа капремонта жилья, а этим летом в порядок должны быть приведены все дворы. Значит, изменится внешний облик Москвы и в целом. Недавно, например, мэр собирал чиновников по вопросу приведения в порядок городских парков. На мою душу выпало 13, в основном из числа еще будущих парков в районах, где их нет. Например, есть предложение в Молжаниново не строить жилой район, а создать крупную парковую территорию типа Диснейленда. Это должно повысить уровень благоустройства каждого района города.
РГ: Александр Викторович! Когда-то в "РГ" вы признались, что за годы работы главным архитектором выработали три правила. Первое помнить, что, когда вас выбирали на этот пост, большая часть голосовавших на самом деле просто голосовали против кого-то другого. Второе правило: у всего хорошего, что появилось в Москве за эти годы, автор всегда найдется, а за все плохое отвечать придется именно вам. И правило третье: когда все-таки придется уходить, не стоит оборачиваться, так как камень, запущенный в спину, может попасть в глаз. Не отказались от этих правил?
Кузьмин: Напротив, лишний раз понял, что люди не поменялись с тех пор, как бабушка открыла мне старую истину: "Саша, помни, добрые дела безнаказанными не остаются". Вот и сейчас в трудные моменты выяснилось, что меньше всего я оказался нужен людям, которых сам выдвигал и которым больше всех помогал.