В четверг в Канне состоялась премьера последнего из больших, ожидаемых хитов конкурсной программы - триллера Педро Альмодовара "Кожа, в которой я обитаю". Это весьма неожиданное для Альмодовара упражнение на темы частично Пигмалиона, частично Франкенштейна в изложении как бы обессилевшего Хичкока.
Антонио Бандерас в роли пластического хирурга менее всего похож на пластического хирурга. Он похож на Антонио Бандераса, играющего пластического хирурга, причем в худшей из лент Хичкока. То есть хлопочет лицом, озирается, как Дуглас Фенбенкс в роли шпиона, и чаще хватается за пистолет, чем за скальпель. Центральная тайна фильма - загадочная красавица в телесном трико, запертая в его просторном доме. Над ней проделывают таинственные эксперименты. Она, похоже, не против. Центральный кувырок фильма - отмотка времени назад, когда дочка хирурга с оперным именем Норма на вечеринке соблазняет симпатичного парнишку по имени Винсент -видите ли, в платье она страдает от клаустрофобии, и на лесной ночной лужайке наедине с парнишкой предпочитает платье снять. Как поступит Винсент в ответ на столь замечательное поведение девушки, можно не объяснять, но ему за это придется страшно поплатиться. Норма окончательно свихнется, потом умрет, а папа-хирург будет Винсенту садистски мстить. Он его похитит и оперативным путем насильственно превратит в женщину Веру. Получился Кафка, которого поставил Дарио Ардженто.
Но ни Хичкоку, ни тем более Ардженто не могла прийти мысль о том, что этот Пигмалион в свою Галатею влюбится. Что Галатея его спасет от правосудия, но потом все-таки пристрелит, как бешеного тигра, который в первой части фильма ее уже успел изнасиловать. Причем до выстрела она переспит и с Пигмалионом. Такая сложная конструкция могла прийти в голову только Альмодовару. Это его специфическое ноу-хау.
Оперное имя хирурговой дочки, скорее всего, не случайно: карикатурным сгущением роковых трагедия фильм действительно напоминает оперное либретто. В нем есть даже своя старуха Азучена, которая у костра рассказывает страшную сказку.
Фильм содержит в себе еще одну тайну - его жанр. Иногда я думал, что это пародия. Но для пародии картине не хватает юмора, его там нет совсем. Зал, тем не менее, в самых напряженных местах много и не без сарказма смеялся, что для серьезного автора всегда обидно. В финале журналисты похлопали и побукали - уж так на этом фестивале повелось. Понять, что это было, по-моему, никто не смог. Моя болгарская коллега, весело смеясь, сказала, что это такой средиземноморский юмор, который северянам не понять: смешать вместе весь мировой кич и устроить детский крик на лужайке - на грани фола. Иными словами, это Альмодовар так карнавалит. Ну что ж, допустим и такое. В любом случае, из фильмов талантливого испанца это самый трюковой, но, по-моему, неудачный.