Поделиться
Жителям сел и деревень надо дать возможность брать в аренду небольшие участки леса, чтобы они получали с него доход, а заодно и ухаживали за деревьями и следили, чтобы в лесах не было пожаров.
Об этом, а также о нетривиальных причинах пожаров и перспективах восстановления лесов на "Деловом завтраке" в "Российской газете" рассказал руководитель Федерального агентства лесного хозяйства Виктор Масляков.
Российская газета: Виктор Николаевич, как вы сейчас оцениваете ситуацию с лесными пожарами, которая, если верить сводкам, стала меняться в лучшую сторону?
Виктор Масляков: Ситуация действительно изменилась в лучшую сторону, благодаря системной работе. Мы взаимодействуем с МЧС, другими службами, оперативно реагируем на проблемы. Есть Федеральное агентство лесного хозяйства с довольно небольшим числом чиновников-управленцев и есть департаменты в округах.
Полномочия по ведению лесного хозяйства, за исключением Московской области, в 2007 году переданы регионам. Но, несмотря на это, мы держим руку на пульсе. У нас есть целая система аэрокосмического мониторинга, которая позволяет оценить ситуацию по всей стране. Система мониторинга позволяет обнаружить очаги пожаров, делать их снимки, определять площади.
РГ: Известно, что в этом году в Якутии скрывали реальную информацию о пожарах. Вы получили объективные данные в том числе благодаря космическому мониторингу. Что там вообще произошло?
Масляков: В Якутии почти 250 миллионов гектаров леса. Территория огромная, дорог практически нет. На большей площади лесов Якутии охрана и тушение лесных пожаров возможны только с помощью авиации. Есть малонаселенные районы, которые можно мониторить только из космоса. К наземной зоне охраны отнесено всего 5 миллионов гектаров леса республики. Это сопоставимо с показателями по охране лесов северо-западных регионов европейской части страны. В этом году в Якутии все пожары произошли в наземной зоне охраны, и только потом началось их распространение в удаленные районы. Масштабы пожаров потребовали оперативного вмешательства федеральных сил, в том числе и использования авиации. Основная причина пожаров в том, что население активно жгло траву. Якутия - это уникальные пастбища, заливные луга. Там развито животноводство. Поэтому траву там жгли всегда, но в этом году из-за ранней весны быстрее растаял снег и огонь перешел в лес. Естественно, по периметру этих пастбищ и поле надо было проложить минерализованные полосы. Когда летишь на вертолете, четко видно, что там, где были вспаханы полосы, пожаров нет.
| Видео: Сергей Минабутдинов |
РГ: А что это так сложно, чтобы найти трактор и вспахать полосу, разделяющую деревню и лес? Это, что, нанотехнологии какие-то?
Масляков: Мы приехали и увидели, что трактора нет, вот в чем беда. Спрашиваю, где ранцевые огнетушители? Отвечают, что последний раз пять лет назад покупали. Поэтому я выгнал с работы руководителя департамента лесного хозяйства по Дальневосточному округу. Просто выгнал.
РГ: Вы даете жесткие оценки регионам, которым передали полномочия по управлению лесным хозяйством. С другой стороны, не меньшая критика раздается в адрес вашей службы со стороны Подмосковья, потому что там все принадлежит вам. Где правда, где золотая середина?
Масляков: К сожалению, произошли некоторые отраслевые проблемы. Все подмосковные леса отнесены к защитным лесам, и по законодательству в таких зеленых зонах нельзя вести никакой хозяйственной деятельности. Что тоже правильно. Мы начали только сейчас заниматься этим вопросом. Кроме того, в лесах Московской области накопилось огромное количество горючих материалов. Просто так эту проблему не решить, мы подготовили 3-летнюю программу по расчистке горельников. Работы начались еще осенью прошлого года. Думаю, через три года в Московской области будет выстроена система управления лесами, будут видны реальные изменения, а в течение пяти лет мы все приведем в порядок.
РГ: Три года - замечательный срок, но если сейчас горельники, которые являются превосходным горючим материалом срочно не убрать, то они могут стать пороховой бочкой и при повторении жары. Пожара не миновать.
Масляков: Лесопатологи первоначально определили под расчистку и рекультивацию 19,5 тысячи гектаров горельников. Сейчас мы считаем, что в Подмосковье надо вычистить уже 22 тысячи гектаров леса. В этом году мы себе в план поставили 8 тысяч гектаров, на 3 тысячах уже провели работу. На этой территории мы будем сажать новый лес. К сожалению, раньше убрать все это не получится.
РГ: Чего не хватает: людей, техники, денег?
Масляков: С одной стороны, нужны деньги, с другой стороны - перерабатывающая инфраструктура. В Московской области очень мало заводов по переработке леса. Лес, который мы привели в порядок, пока находится на складах. Конечно, его перерабатывают подмосковные предприятия, но мощности эти невысоки, а везти древесину в другие регионы экономически нецелесообразно. Сейчас надо подтягивать инвесторов в Московскую область на переработку. Раньше инвесторов не было, потому что семь лет никто лесными заготовками в Московской области не занимался.
РГ: Два месяца назад вице-губернатор Подмосковья в интервью говорил, что законными методами, то есть через конкурсы, на которые требуется 2-3 месяца, горельники никогда не вычистить. Поэтому Подмосковье предложило просто отдать сгоревший лес людям.
Масляков: Политические лозунги при технологических решениях не подходят. Товарной продукции в сгоревших лесах практически нет. Мы внедряем новые технологии на расчистке горельников, используем мульчеры, которые смешивают сгоревшие остатки древесины с почвой. На эту работу мы получаем федеральные деньги. Тратить их без конкурсов - неправильно. Никаких проблем, связанных с торможением конкурсных механизмов, у нас нет.
РГ: Сколько стоит привести в порядок один гектар леса?
Масляков: От 6 до 50 тысяч рублей за гектар. Все зависит от природных условий.
РГ: Вы расчищаете горельник и на его месте образуется чистое поле?
Масляков: Там остается чистая ровная площадь, сгоревшего леса нет. Мы плугом проводим подготовку почвы и затем начинаем посадки.
РГ: У вас есть свои питомники или они все уже частные?
Масляков: В каждом регионе есть свои питомники. В Московской области 13 постоянных питомников и есть еще временные питомники.
РГ: Когда все горело в прошлом году, говорили, что вся беда в том, что 70 тысяч лесников по новому кодексу были уволены и лес остался без хозяина. Это правда? И кто в лесу сейчас хозяин?
Масляков: Прежние лесхозы вели довольно активную хозяйственную деятельность. Половину времени они тратили на то, чтобы не за лесом следить, а искать возможностей заработать. При этом лесхозы под видом ухода за лесом занимались и заготовками древесины, рубили лес. Это были не рубки ухода, а рубки "дохода". Они прикрывались недофинансированием отрасли. Постоянный поиск заработков на рубках ухода привел к тому, что многие лесничие деградировали и стали просто лесозаготовителями. Да и специальной лесозаготовительной техники в лесхозах не было.
Сейчас на арендованных участках все работы по уходу за лесом должны выполнять арендаторы. На лесных участках, которые не переданы в аренду, все работы по уходу за лесом выполняют компании, которые выиграли соответствующие аукционы.
В отношении охраны лесов от пожаров мы создали необходимые правовые условия для формирования специализированных госучреждений, которые должны иметь лицензии, материальную базу, подготовленные кадры. Есть финансирование для покупки новой техники, должны выделяться субсидии на содержание этих структур. Этого раньше не было. Сейчас формируется серьезная управленческая структура.
РГ: И все же - дворник на улице отвечает за чистоту своего участка, а в лесу кто, например, за 20 гектаров леса отвечает?
Масляков: Участковый лесничий. Мы вернули лесную охрану. Определена территория, за которую отвечает лесничий. Но есть и проблемы. Надо разработать механизм первичного учета леса и качества выполнения лесохозяйственных работ. Мы передали леса в аренду, но основные документы по использованию лесов и ведению лесного хозяйства для арендаторов остались лишь декларативными.
РГ: Как же вы будете добиваться того, чтобы арендаторы выполняли свои обязательства, в том числе и по защите леса?
Масляков: По сегодняшнему законодательству они и так должны этим заниматься. Я недавно общался с арендаторами в Норвегии. Там самый крупный арендатор - человек очень зажиточный, я был у него в гостях, он отвечает за 37,5 тысячи гектаров. У нас же площадь аренды на одно лицо может уходить за миллионы гектаров. У нас огромные природные богатства, отсюда расточительная русская ментальность, ее надо менять. Уровень ответственности арендаторов, отвечающих за такие большие территории, должен быть иным.
РГ: А если территория не справляется с лесными полномочиями, то не планируется ли их изъятие?
Масляков: Считаю, что забирать полномочия у субъектов за недобросовестную работу - только им в радость. Надо вводить внешнее управление, чтобы было понимание, почему региональные руководители неспособны руководить. Надо их научить и показать где есть необходимые ресурсы. Вот, например, выезд в Якутию со специалистами Рослесхоза - это серьезный такой консалтинг. И деньги в Якутии нашлись на финансирование лесного хозяйства и система управления лесами начала меняться, и региональную программу по лесному хозяйству начали серьезно готовить.
РГ: Вы обещали проанализировать ситуацию с так называемыми черными лесорубами, со специальными поджогами за прошедшие пять лет, чтобы увидеть систему, кто и где специально лес поджигает, а потом уже санитарные рубки организовывает.
Масляков: Мы будем проводить проверки всех регионов, потому что так называемые санитарные рубки без участия управленцев от леса невозможны.
РГ: В какие сроки вы планируете это сделать?
Масляков: В течение этого года. Уже есть поручение проанализировать ситуацию по прошлому году и по текущему году завести уголовные дела.
РГ: Какое наказание за это может быть?
Масляков: Умышленный поджог леса - это уголовное преступление. Как превышение должностных полномочий, нецелевое использование денег - лишение свободы от 6 до 8 лет. Штраф от 300 тысяч рублей. Прецеденты уже были, но они единичны.
РГ: А какой процент хищения леса от незаконной заготовки древесины?
Масляков: Сложный вопрос. Фактически процент древесины в результате нелегальных рубок небольшой. Но экспорт и переработка ценных пород и отдельных сортиментов древесины для нечестных людей остается прибыльным делом. Особенно это видно, когда анализируем и сопоставляем статистику по объемам лесозаготовок, переработки древесины, производству и экспорту лесной продукции. Не растет в лесу только пиловочник, как не растет готовая продукция прямо на деревьях. В ряде регионов введение заградительных пошлин на экспорт круглого леса несущественно сказалось на сокращении его объемов. А, значит, остаются благоприятные условия для нелегальных рубок. Видим, что совместно с регионами и другими федеральными структурами мы тут еще недорабатываем.
РГ: Несколько лет назад в Иркутске проводили эксперимент по электронному учету круглого леса. Но дело шло довольно вяло.
Масляков: Сейчас мы отрабатываем этот и множество других методов учета заготовленной древесины. Провели огромное количество совещаний и семинаров в разных регионах страны, ведем постоянные консультации с зарубежными партнерами. Изучаем европейский опыт, есть разные способы, как этим заниматься. За последние годы появились очень серьезные технологии измерения объемов и растущего и заготовленного леса. Например, можно практически каждое дерево и каждый штабель древесины автоматически сканировать. Получать его объем и множество других технических характеристик. Думаю, решение будет найдено.
РГ: Электронный учет будет добровольным?
Масляков: Мы хотели бы, чтобы это была государственная программа. Сейчас регионы вырабатывают свои системы борьбы с нелегальными лесозаготовками. В Башкирии, например, в лесном реестре отражаются все изменения, связанные с использованием лесного участка, и доступ к нему имеют налоговые службы. Если у них возникают вопросы на счет того, что объемы заготовленной и переработанной на предприятии древесины явно не совпадают, то руководство должно дать ответ. Подобные административные решения позволяют довольно быстро выявлять схемы нелегального оборота древесины.
РГ: Как вы собираетесь восстанавливать сгоревший лес? Сколько для этого времени и денег потребуется? Мы считали - миллиарды получаются. Да и дерево растет в среднем, век Может быть, пусть уж лучше все выгорит? Будет лесостепь и вообще ничего не надо сажать?
Масляков: Например, в Норвегии лес практически не восстанавливают искусственно. Там идет естественное облесение. Оставляются семенные деревья, куртины леса, и всё. В некоторых субъектах России в силу природно-климатических условий можно делать то же самое. Но в некоторых лес надо сажать. Мы сейчас занимаемся созданием новых лесосеменных центров. Уже в этом году получили из федерального бюджета на это деньги. И создали 6 таких центров, срок выращивания саженцев в которых сокращен с 3 лет до одного года. У нас, в России, также есть технологии, позволяющие хранить желуди до 3 лет, можно выращивать дубы. Это очень интересное направление. На создание лесосеменных центров по всей России требуется около 10 миллиардов рублей. Но эту работу должны софинансировать и регионы.
У нас есть международные обязательства. Огромная часть депонирующих лесов, которые производят кислород, растет на территории России. Та же Якутия за счет таких лесов претендует на звание экологического региона. И когда происходят пожары, не только репутация региона падает, но и снижается рейтинг России. Кроме того, есть леса эксплуатационные и есть защитные леса. О них мы совсем забыли. Это леса, которые изменили если не климат, то среду обитания человека. Защитные леса в Волгограде практически убрали пыльные бури. А защитные леса в Кисловодске поддерживают дебет минеральной воды. Поэтому защитными лесами надо заниматься серьезно и вкладывать в это деньги. Тот же Волгоград, например, вкладывает в развитие лесного хозяйства столько же, сколько и федеральный центр. Кстати, у нас неплохие урожаи желудей в Орловской области. За счет этого можно воспроизвести дубравники, в том числе на юге России, отнести их к защитным лесам. Есть еще рекреационные леса, имеющие большое значение для сельского хозяйства. Их надо рекультивировать.
РГ: Виктор Николаевич, судя по сообщениям, леса регулярно горят и в Канаде, и в Америке, и в Европе. В России ежегодная "норма" - два миллиона гектаров. Как с этим быть?
Масляков: Статистика говорит, что есть и позитивные, и негативные, тревожные тенденции. Позитивно - что не растет площадь пожаров, негативно - что растет их количество. Но в целом, когда посмотришь на такие европейские страны, как Финляндия, там 5 пожаров в месяц. У нас 5 - в день в Московской области, и мы радуемся, что ничего особенного не произошло. Поэтому основная задача - выстроить систему персональной, конкретной ответственности. У нас были факты, когда полыхали леса, а участковый лесничий получал премию за хорошую работу. Сейчас мы выстраиваем эту систему с субъектами. Если в регионе большое количество крупных пожаров, значит, там плохо работают. Значит, не тушат в первые часы. Пример по Карелии. Звоню, говорю, что у них безобразие. Отвечают - никакого безобразия. В прошлом году было 500 пожаров, в этом году - 400. Это же, мол, хорошо. Я говорю, у вас 80 процентов крупных пожаров, значит, никто не тушит их. Эти нюансы надо учитывать. Мы руку на пульсе держим.
РГ: Вы - левую руку, а первый вице-премьер Виктор Зубков - правую.
Масляков: Он - губернаторов, я - вице-губернаторов.
РГ: В прошлом году, когда под Выксой уже все сгорело, поймали двух граждан, которые фактически на окраине Выксы, пьяные, жарили шашлык и подожгли лес из озорства. Вот, раньше, когда был колхозный лес, убил бы председатель колхоза того, кто пошел его поджигать.
Масляков: Конечно, противопожарная пропаганда в работе с населением очень важны. Но без жестких мер нам не обойтись. Мы изучаем опыт других стран. Например, с весны до осени в лесах Норвегии вообще запрещено разводить костер, за это сразу - штрафы, тюрьма. В Германии за разведение костра в лесу - штраф в 25 тысяч евро. При этом там просто штрафуют и никто доказыванием ущерба не занимается. Мы сейчас работаем над изменением законодательства, это непростой процесс, но в следующем году новые законодательные акты рассчитываем получить. Штрафы уже увеличили. Но брать 5 тысяч рублей штрафа за поджог леса, конечно, мало.
РГ: Несколько лет назад в одной из сибирских губерний мужичкам, которые подожгли лес, выставили огромный штраф за ущерб. А граждане безработными оказались. Судебные приставы вынуждены были их пристраивать на работу, чтобы те могли отчислять деньги.
Масляков: Вы предлагаете заодно и социальные вопросы решать? В моем родном поселке - это Калевала, Республика Карелия - практически не осталось рабочих мест. Люди, живущие рядом с лесом, вынуждены все время заниматься чем-то незаконным: охотой, браконьерством. Так почему же мы людям не даем возможности на небольшую аренду лесных участков?! Сейчас мы разрабатываем такую модель. Пусть люди ухаживают за небольшими территориями по 500, 1000 гектаров. Давайте дадим право законопослушной семье реально заниматься лесом и получать с этого доход. Виктор Алексеевич Зубков дал нам поручение разработать такой механизм. К концу года мы уже предложим варианты: какая должна быть площадь, какие виды использования лесов и лесохозяйственных мероприятий экономически целесообразно организовать для частников и малого бизнеса. Я уверен, это без радости воспримут региональные чиновники. Им же придется с каждым человеком хлопотать. Куда проще - отдал миллион гектаров в аренду, и нет проблем. Борьба с голодом и борьба с бедностью определены ООН как одни из основных целей тысячелетия в области устойчивого развития человечества. На первый взгляд какое это отношение к лесу имеет? Но если это адаптировать, думаю, это было бы хорошим подспорьем к увеличению сельской занятости.