Поделиться
Лев Данилкин - ведущий литературный критик и писатель. Ведет книжную рубрику в журнале "Афиша". Автор художественной биографии Александра Проханова "Человек с яйцом" и Юрия Гагарина в серии "ЖЗЛ". Наш корреспондент встретился с ним и поговорил о нелегкой миссии поиска новых имен.
Российская газета: Не так давно в Лондоне прошла Международная книжная ярмарка. Почему это событие привлекло столько русских писателей?
Лев Данилкин: Писатели ведь не сами туда слетаются, их кто-то приглашает туда, их "везут". Такого рода представительские мероприятия делает государство - которому надо заявлять о себе не только как о бизнес-корпорации "Россия", но и как о носителе какой-то оригинальной идеологии. Они знают, что литературу можно экспортировать, есть прецедент, который все хотели бы повторить: Чехов, Толстой и Достоевский. Поэтому государство зовет писателей на ярмарки, пытается сделать "ребрендинг" русской литературы, объяснить иностранцам, что известная им литературная традиция в новых условиях продолжена; что именно по литературе - а не только по списку Форбс - следует судить о России, что у русских есть не только нефть-газ, но и другие ценности, которые они могут предложить миру.
РГ: Какие тексты пользовались особым успехом?
Данилкин: Книга Павла Басинского "Лев Толстой: Бегство из рая". Захар Прилепин - во-первых, он соответствует представлениям иностранцев об архетипическом русском писателе, во-вторых, он им любопытен, потому что его герои выстраивают свою жизнь совершенно иначе, чем герои английских романов.
РГ: А в чем отличительная черта?
Данилкин: Последние двадцать лет Россия - сейсмоактивная зона: возникают новые социальные классы, новые социальные практики, новые герои, жизнь у людей - сплошные приключения. Это примерно то же, что происходило в Англии в конце XVII - начале XVIII века, когда появился английский роман в нынешнем виде. Бесконечное количество чрезвычайных обстоятельств порождает много новых рассказчиков - которые сами себе придумывают, вот прямо здесь и сейчас, оригинальные жанры. То есть это страна, в которой кто угодно может стать персонажем Захара Прилепина; а в Англии пока там найдешь себе конфликт, пока найдешь подходящего героя.
РГ: Чего-то не хватает в современной русской литературе?
Данилкин: Я много лет сетовал на то, что русская литература недостаточно вестернизированная и что именно поэтому здесь нет романа-хита, интернационального бестселлера, вроде "Имени розы" Умберто Эко или "Сто лет одиночества" Габриэля Маркеса. А сейчас мне кажется, что за пару десятилетий, которые наша литература провела в изоляции, мало кому нужная, практически не востребованная на англо-американском рынке, здесь создалась уникальная, эндемичная литературная культура. Как можно представить англоязычному миру тексты Павла Крусанова, Александра Проханова, Павла Пепперштейна? Попробуй "конвертировать" это: не получится.
И прекрасно, и очень хорошо, что русские не пишут про глобальное потепление и одиннадцатое сентября. На самом деле, чем чуднее, эксцентричнее, страннее, курьезнее, даже местечковее литература, тем лучше; тем больше у нее шансов сделаться общечеловеческой; это надо культивировать, а не преодолевать; да, собственно, тот же Маркес - тому подтверждение.
РГ: А какова в этой связи оказывается роль современной критики?
Данилкин: Я знаю, конечно, в чем состоит "миссия" литературной критики: контроль за тем, насколько добросовестно писатели блюдут эстетические идеалы, и все такое. Но я понимаю, что время другое, ситуация изменилась. По существу, то, чем я занимался последние пятнадцать лет, - это поиск новых имен. Такой конкуренции, как сейчас, в литературе не было никогда - дело в том, что, по разным причинам, барьеры, отделяющие графомана от публикации, рухнули - и в литературу хлынуло множество пишущих людей: у читателей, соответственно, нет ни времени, ни возможностей отфильтровывать хорошие тексты от плохих. Именно этим объясняется то, что общество сейчас содержит сколько-то литературных критиков - чтобы те фильтровали очень грязный поток; все остальное, в том числе "миссия", - это факультативно.
РГ: То есть, по большому счету, сейчас нет необходимости в аналитической критике?! Достаточно рецензий?
Данилкин: Я думаю, самое обидное для писателя - не когда его плохо или поверхностно понимают, а когда его никто не замечает. Лучше плохие и микроскопические рецензии, по которым скользнут глазом, чем огромные аналитические статьи там, где до них никто никогда не доберется.
РГ: Как вы относитесь к литературным премиям?
Данилкин: Миссия премий - формировать литературный канон своего времени. Это то, чем пытался заниматься "Русский Букер", который сейчас захлебывается, то, чем пытается стать "Большая книга", и то, от чего сейчас отталкивается "Национальный бестселлер" - он хочет демонстративно не соответствовать канону, пытается найти ему альтернативу, и поэтому критик Виктор Топоров всегда так жестко и язвительно отзывается о мейнстримовых лауреатах собственной премии.
Вторая полезная вещь - премия это механизм, которому читатель может доверить отбор текстов, фильтр, которому можно доверять; то, с чем неплохо справлялся "Букер" в последние годы.
РГ: Вы бы еще взялись за биографию?
Данилкин: Я вот уже несколько лет работаю над биографией, страшно сказать, академика Анатолия Фоменко, того самого, который создал так называемую "Новую хронологию". Я долго с ним общался, и я вот уже несколько лет "думаю" его мысль - и мысль его великого предшественника Николая Морозова. Это очень странная мысль - о том, что, возможно, история, какой мы ее знаем, придумана совсем недавно.
Вы не представляете, до какой степени это странное ощущение - смотреть на мир через фоменковские очки; верите вы в это, не верите, неважно. Так или иначе, сам он оказался совсем не таким, каким я его представлял себе по чужим интервью: это не "история про сумасшедшего математика"; он остроумный и умный. Я понимаю, насколько дико это звучит, но мне кажется, что Проханов, Гагарин и Фоменко - это хорошая компания. Это все один и тот же тип человека.