Поделиться
Когда мы сердимся, то злые слова вылетают сами собой. А когда надо признаться в любви или просто как-то выразить свою благодарность - мы мучительно ищем добрые слова. И часто не находим...
Море качает волну не спеша.
Часы баюкают время.
Звезды качает ночная темень.
А я, от радости чуть дыша,
Баюкаю малыша.
Рожь баюкает ветер, шурша.
Небо - ночных соловьев,
Аллея качает ветви дубов,
А я, погода плоха ль, хороша,
Баюкаю малыша.
Луг баюкают родники,
Пруд - заросли камыша,
Лес баюкают светляки.
А я - как спокойна моя душа! -
Баюкаю малыша.
Ну, а теперь усните,
Звезды, море, камыш!
Ветер, чего не спишь?
А перед сном взгляните,
Как спит на руках малыш!
Морис Карем
перевод Валентина Берестова
С Валентином Дмитриевичем мы познакомились во дворе у Чуковского.
В тот летний день, 3 июня 1996 года, в Переделкине открывали после ремонта музей великого сказочника, и около дачи Корнея Ивановича собрались гости. Знаменитые поэты читали свои стихи о Чуковском.
Детям было жарко и скучно. Им хотелось бегать за бабочками и лазать по деревьям.
Когда очередь выступать дошла до Валентина Дмитриевича, он прочитал короткое стихотворение, а потом сказал: "Айда!.." - и махнул рукой. Взрослые не сразу поняли значение этого жеста, а дети сразу облепили Берестова и веселым роем отправились в сосновый лес. Туда, где в 1960-е годы Корней Чуковский устраивал свои знаменитые костры.
Мы с дочкой шли под соснами за светло-серой курткой Берестова, над нами упоительно пели птицы, и мне очень хотелось сказать Валентину Дмитриевичу что-то важное, от самого сердца.
Он неслышно шел впереди по мягкой сосновой хвое, а важные слова у меня не находились. То есть они звучали в памяти, но это были его, Берестова, слова.
Я для дочери моей
Самый лучший из коней.
Я умею громко ржать
И цокать звонко...
Вертелась в голове и берестовская "Искалочка":
Если где-то нет кого-то,
Значит, кто-то где-то есть.
Только где же этот кто-то
И куда он мог залезть?
А это из гениальных берестовских переводов бельгийского поэта Мориса Карема:
На меня ползет козявка,
Будто я какая травка.
И садится мотылек,
Будто я какой цветок...
Или вот это, написанное им для взрослых, которые разучились улыбаться:
Впервые в России за столько
веков,
Жестоких и чуждых морали,
Живем мы под властью таких
дураков,
Которых мы сами избрали.
И вот еще - быть может, главное:
Не бойся сказок. Бойся лжи.
А сказка? Сказка не обманет.
Ребенку сказку расскажи -
На свете правды больше станет.
Так мы и шли в глубину леса за Валентином Дмитриевичем, а заговорить я робел.
Запыхавшись, Берестов сел на бревнышко. И вот тут мы с дочкой не растерялись и сели рядом, и выпалили Валентину Дмитриевичу, что нам ужасно нравятся его стихи.
Классик детской литературы так смущенно и радостно посмотрел на нас через толстые стекла очков, как будто никто раньше не хвалил его стихов. Валентин Дмитриевич даже покраснел.
Какое счастье - у нас была с собой маленькая книжка Берестова. Дочка протянула ее, и Валентин Дмитриевич размашисто написал на титульном листе: "...В чудесный день в доме Чуковского на добрую память от автора. В. Берестов. 3 июня 1996 года. Дети пляшут, и поют соловьи".
А потом в сумерках мы шли на станцию. Дочка несла в руках книжку - бережно, как малыша.
...После встречи в Переделкино я несколько раз говорил с Валентином Дмитриевичем по телефону, потом мы виделись на вечере Новеллы Матвеевой, а потом он вдруг умер. Это до сих пор кажется мне враньем.
Я болен. Родные в тревоге
От всех этих жарких простуд.
Мои всемогущие боги
Кого-то на помощь зовут.
Их лица белее бумаги,
А я раскраснелся в жару.
Как видно, не знают бедняги,
Что я никогда не умру...
Написать автору вы можете по адресу: dmitri.shevarov@yandex.ru