Вот уже тринадцать лет он неизменно сопровождает Олега Митяева на всех концертах: всегда чуть позади, с гитарой или за клавишными, спокойный, улыбчивый. Сейчас композитор, музыкант-виртуоз, аранжировщик Леонид Марголин готовит к выпуску новый диск песен Митяева. Его же собственный жизненный путь - это, скажем так, отдельная песня...
- Леонид Юрьевич, как же так оказалось, что вы после окончания мозырского музучилища попали в стройбат?
- Да обычное наше разгильдяйство. В военкомате потеряли копию диплома училища, а без него у меня получилось 8 классов образования. Мои сокурсники попали в оркестр Белорусского военного округа, в музыкальные роты в крупных городах, а я на стройку! Но мне еще повезло - дело было перед Олимпиадой и мы в Москве строили здание международного почтамта на Варшавском шоссе.
- Рыли котлован, заливали бетон...
- Да, клали кирпич. Так что кроме диплома "руководитель оркестра народных инструментов" у меня еще есть удостоверение каменщика 3 разряда. Не будь я каменщиком, я бы не построил себе такой подмосковный дом, где сейчас живу...
- И не будь руководителем оркестра народных инструментов - не пошли бы после армии играть в ресторан. В те годы в глазах обывателя ресторанный музыкант был, сами знаете ...
- Ну да, лабухом, полупьяным субъектом с бычком в углу рта, пел песни "для наших гостей из солнечной Армении". Но я вам скажу, что в 80-х в ресторанах играли очень много отличных музыкантов из филармоний и концертных ансамблей. В Москве благодаря высоким - до тысячи рублей в месяц! - неофициальным заработкам в хороший ресторан было невозможно устроиться, конкуренция была высочайшей, формировались великолепные коллективы и люди приходили туда в том числе и послушать музыку в хорошем исполнении. Я в ресторане "Подмосковье" играл на клавишных, и мы безо всяких драм-машин и ноутбуков делали такой звук!
- А как же баян, ваш инструмент из музыкальной школы? Кстати, почему вы выбрали именно его?
- А я не выбирал - в поселковой "музыкалке" было всего два педагога и девочки шли на фортепьяно, а мальчики - на баян. Баян был много лет в забвении, пока я не пришел на просмотр в "Лесоповал". Я захватил его вместе с гитарой и клавишами, чтобы "блеснуть". Меня спросили - можешь и это, и это, и это? - Могу! - и меня взяли.
- "Лесоповал" - это музыка особого рода...
- А выбора снова не было - на дворе 95-й, у меня двое малышей на руках, в рестораны народ к тому времени уже не ходил, я занимался даже частным извозом. Так что пришлось, как всякому артисту, перевоплощаться.
- Вы там даже песни писали - "Ах режим усиленный и глазок в дверях, / Слухи об амнистии ходят в лагерях"...
- "Амнистия"! Это кошмар, конечно. Мне стыдно за этот ролик. И перед кем приходилось петь! А я ведь там был и музыкальным руководителем, и конферансье, говорил со сцены, что "мы вам рассказываем историю нашего руководителя Танича о том, как парнишка невиновный попадает за проволоку, и мы решили дать ему слово на сцене"... С тех пор не могу слушать блатные песни. Услышу хрип из приемника - и сразу вырубаю.
- А вот сами поете мулявинский "Крик птицы" и хрипоты себе подбавляете...
- Эту песню я не могу петь спокойно - это память о моей молодости. 70-71-й год, в Белоруссии все помешаны на "Песнярах", все поют и играют под них, учат их песни... А к нам в городишко "Песняры" однажды заехали на целых три дня! Как участник местной художественной самодеятельности я на все концерты проходил без билета. И мог ли тогда мечтать, что через много лет, когда я окажусь в больнице, меня придет проведать Влад Мисевич, солист первого состава "Песняров"!
- А о том, что в "Школе современной пьесы" пойдет спектакль с вашими песнями на стихи Бродского?
- Это вообще чудо! Михаил Козаков услышал наш с Митяевым диск "Ни страны, ни погоста", нашел меня, попросил фонограммы песен и сделал по ним спектакль "Ниоткуда с любовью". Его любимой песней стал "Мотылек" - помню, сидим у него дома, он закроет глаза и поет: "Лети отсюда, белый мотылек./ Я жизнь тебе оставил. Это почесть"
- Вы, наверное, долго вынашивали этот альбом, у стихов Бродского собственная музыка.
- Ничего я не вынашивал, я Бродского до этого не читал и даже отчества его не знал! Просто однажды Олегу не понравилась песня на мои собственные стихи, и я попросил у него книжку Бродского - ляпнул пришедшую в голову фамилию, просто чтобы не услышать потом критики по текстам. Первыми отметил "На брюхе Дугласа" и "Рождественский романс", остальные мы выбирали с женой вдвоем. Выбрались в основном ранние стихи, они проще размером - я решил делать это именно как обыкновенные песни с припевами, с куплетами, чтоб это было привычно, доступно для таких, каким был я. А песню "Прощай" посвятил Мулявину, аранжировал в его духе, эта музыка во мне с детства.
- А с чего вы в принципе начинаете работу над аранжировкой? Вот приносит вам Митяев песню...
- От нее и отталкиваюсь. Быстрая ли она, медленная, слушаю слова. Если в тексте нет глубоких смыслов, ее можно сделать воздушной, легкомысленной. Могу записывать одну песню в неделю, могу две, потом "на свежее ухо" послушаю и кажется - все не то и не так. Если Олега что-то не устраивает, он вносит свои пожелания, мы спорим. Митяев человек непростой, это только по телевизору он всем улыбается.
- В 2009-м вышел второй уже альбом с вашими песнями на стихи современных русских поэтов.
- Я постоянно ищу хорошие стихи, жду их от знакомых поэтов. Мне хочется, чтоб в текстах, на которые я пишу музыку, с одной стороны, была понятная всем "бытовуха", с другой - чтоб там были смыслы, поэзия, а не просто "любовь-морковь-свекровь". Хочется дать этим смыслам музыку. Я знаю и пою много песен и Визбора, и Окуджавы и до сих пор считаю, да простят меня поклонники авторской песни, что с музыкой там проблемы. На мой взгляд, лучшие песни Окуджавы - это песни на музыку Исаака Шварца.