Поделиться
В день своего юбилея Роман Виктюк не стал устраивать вечер подношений и песнопений. Он устроил подарок своей публике. На сцене Театра им. Моссовета 28 октября играли премьеру нового спектакля режиссера - мещанскую драму Шиллера "Коварство и любовь".
Разумеется, в руках Виктюка от мещанской драмы не осталось и следа. Пылающий экспрессионизм его режиссерской интонации давно не терпит ничего драматического. Даже мелодраматическим его спектакль назвать трудно. Диалоги не говорятся - поются, а специально написанные для этого спектакля стихи Валентина Гафта про Вурма-червяка превращены в песню, которую сам же раздвоившийся Вурм поет, темпераментно аккомпанируя себе на гитаре. Вурма, секретаря Президента, ставшего главным во всей подлой интриге власти, способного бесконечно делиться на части и вновь соединять их, играют два актера - премьер театра Дмитрий Бозин и дебютант Павел Новиков.
Одинаково одетые, мало чем отличающиеся от самого Президента (Александр Дзюба), они, кажется, заполняют всю сцену, обычно яркую, а здесь сведенную к мрачному доминированию черного. Прозрачные, опасно накренившиеся кубы содержат в себе ножи гильотины, и их работа в спектакле нескончаема (художник - Владимир Боер). Эти ночные быстрые лезвия режут не только головы и судьбы, свободу и любовь, но и умножают количество червяков-Вурмов.
Здесь, как и в "Короле-Арлекине", своем предыдущем спектакле, Роман Виктюк исследует цинизм власти, работающей как машина-убийца. Впрочем, не исследует. Этот тип работы не из арсенала Виктюка. Он обрушивает целые потоки синтетических образов: музыка, мускулы, виртуозная голосовая и пластическая вязь, летящие к колосникам арии Вагнера - все сливается в страстном и рафинированном режиссерском жесте. Черные ножи гильотины, заключенные в стеклянные шкафы, белая шелковая ткань, крестом парящая в воздухе и накрывающая двух жертвенных агнцев любви, песенки Марики Рёкк, звонкий саундтрек к ужасам третьего рейха и вызывающий контрапункт к вагнеровским руладам - мало кто, как Виктюк, владеет секретами таких совмещений, тайнами патетической композиции, о которой писал Эйзенштейн. Опаленный с детства искусством оперной сцены, он так и не смог отказаться от любви к высокому, торжественному жесту и такому же высокому, торжественному вокалу. В его театре нелепо требовать правды жизни. Здесь по-прежнему торжествует правда искусства. И любовь побеждает смерть, и коварно обманутый Фердинанд (Игорь Неведров) сжимает в объятиях мертвую Луизу (Анна Подсвирова), уже давно готовую переселиться в иной мир, где ни Президент, ни Вурм не разделят их.
И потому переполненный зал стоя приветствует своего маэстро, давно подобравшего ключ к их сердцам и никогда не нарушившего конвенцию. И потому юбилей Романа Виктюка, хоть там и звучали приветственные телеграммы самого высокого ранга, - прежде всего праздник его восхищенной и верной публики.