Поделиться
Сегодня исполняется 90 лет со дня рождения Александра Петровича Свободина.
...Ну и чего из того? Кто такой этот Свободин? - увы, но я совершенно не исключаю, что так спросит какой-нибудь читатель "РГ", и перевернет газетную полосу, и станет про другое читать, ему более близкое и интересное. Но для тех, кто любит русский театр, кто понимает, что русская культура началась чуток пораньше, чем изобрели телевизор, - имя Свободина значит многое.
Я познакомился с Александром Петровичем незадолго до его ухода от нас на очередном театральном банкете. Я сразу заметил его, но подойти стеснялся: Свободин! Человек, стоявший у истоков "Современника", написавший знаменитую пьесу "Народовольцы" и сценарий чудесного фильма "Нас венчали не в церкви", Свободин! Сказать, что он был - известный театральный критик, - промолчать. Он был человек с решающим мнением: если Александр Петрович замечал артиста, драматурга, режиссера, спектакль, - на них очень быстро обращали внимание все. Нет, я не мог к нему подойти, хотя очень хотелось.
Свободин подошел сам. Фразу, с которой он начал наше знакомство, я запомню навсегда: "Здравствуйте! Вы, наверное, меня не знаете, меня зовут Александр Петрович Свободин". Знаменитые люди прежних времен удивлялись, если их узнавали. Нынешние "звезды" искренне поражаются, если их не узнают.
В эти юбилейные дни я листаю знаменитые книги Свободина, которые стоят у меня на полке: "Театральная площадь", "Театр в лицах", "Диалоги о современном театре"... Понятно, что все это - произведения прошлого века, но это книги и о какой-то иной жизни. Не лучшей или худшей, а другой.
Я вот думаю: почему великие театральные критики Крымова, Рудницкий, Свободин и очень немногие другие, - были безусловными авторитетами не только для зрителей, но и - что самое удивительное - для театров? Потому что они, перефразируя Станиславского, "больше любили театр в себе, чем себя в театре?" Наверное... Они ощущали себя летописцами, а не судьями. Они понимали, что театр - очень хрупкое искусство, ветер времени разбивает его со звоном. Но есть критик, который может зафиксировать.
И сейчас, читая ту же "Театральную площадь", я вижу, как выплывают из времени спектакли Товстоногова и Ефремова, лица Смоктуновского и Евстигнеева, Бабочкина и Константинова, молодых: Яковлева, Борисовой, Кваши...
Как и положено настоящему критику, Свободин мог быть очень едким. И все-таки, мне кажется, главное его стремление - зафиксировать этот разлетающийся театральный мир. Не судить, а исследовать; не раздавать оценки, а понимать; не ерничать, а восхищаться.
Я читал статьи Свободина и думал: чего-то мне в них категорически не хватает. Не сразу понял: нет стеба. Вы можете представить себе сегодня хотя бы одну театральную рецензию, написанную серьезно? Я не виню в этом театральных критиков, они - слуги времени и тех изданий, в которых работают. Кто ж сегодня напечатает серьезные размышления о театре? Да и кто захочет их читать?
Читая книги Свободина (что я очень советую делать всем), понимаешь не только то, что совсем иной стала театральная критика, но и как изменились мы все. Поменялись, конечно, незаметно: если изменения собственного ребенка не замечаешь, то что уж о себе любимом говорить? Насколько суетней и поверхностней стали мы все за последние двадцать лет. Даже люди нас сегодня все больше интересуют, если они в каком скандале поучаствовали или сделали какую гадость.
Книга Свободина "Театр в лицах" - портреты великих актеров и рецензии на замечательные спектакли. Представляете, там нет ни слова о том, кто на ком женат, кто от кого ушел и кто с кем подрался. Там, например, написано, как играл Холстомера Лебедев. О последних театральных работах Бабочкина и Андрея Миронова.
И можно, конечно, сейчас возмущаться: вот, мол, почему не пишут про это?! Понятно, как у Свободина не получится, но хоть как-нибудь попробовали бы... Но если и возмущаться, то совсем по другому поводу: сейчас так не пишут потому, что сейчас про это не читают. Сейчас вообще человек с его метаниями, проблемами, душой, если угодно, - не очень интересен. Нет у нас желания остановиться и вглядеться в того, кто рядом.
"На митинг ходишь?" - свой человек. "Не ходишь?" - чужой. Вот, в общем, и весь анализ человеческого своеобразия.
Книги Свободина воссоздают не просто театральный мир, но - мир человеческий, мир людей, в котором мы жили. Это мир не лучше и не хуже нынешнего, он просто другой. "... найдут ли в эпоху "банков, рент и облигаций" свое место на сцене "хилые мальчики" с беспокойной душой, отмеченные рубцами общественных инфарктов?" - спрашивал Свободин пятнадцать лет назад.
Мы знаем ответ: "хилые мальчики" не найдут места ни на сцене, ни в жизни. Таких назовут "ботаниками" и "лузерами". И, опять же, это не хорошо и не плохо. Это так.
Юбилей выдающегося театрального деятеля, критика, писателя Александра Петровича Свободина - повод заглянуть в его книги, чтобы подумать о себе. О том, какими мы стали. Не для того, чтобы паниковать или вздыхать ностальгически: "а в наше время..." Вовсе нет. А для того, чтобы остановить бег по жизни, посмотреть, куда бежишь, зачем, и не теряешь ли в этом беге что-то самое главное.
А потом - пойти в театр. Обязательно. Александр Свободин, как, наверное, никто другой воспитывает эту любовь.