Поделиться
Сибирский живописец Валерий Кудринский отметил свое 65-летие творческой выставкой.
Образ матери
- В конце 90-х пригласили меня выставиться в Лувре. Только и надо было, что за место заплатить. Пять тысяч евро это дело стоило. Я туда-сюда, у тех просил, у этих - так и не нашел нужной суммы. Пришлось отказаться. Знала бы ты, как жалею: такая возможность для художника раз в жизни выпадает, - Кудринский огорченно машет рукой...
...Мы сидим с Валерием Иннокентьевичем в его просторной, светлой мастерской в самом центре Красноярска. Все стены занимают картины и книжные стеллажи. Томики в них - потрепанные, зачитанные, сразу видно: владелец действительно ими постоянно пользуется, а не выставил напоказ.
- Когда Виктор Петрович Астафьев ко мне в первый раз в гости пришел, то тоже долго ходил, разглядывал. Потом вердикт вынес: "Одобряю, глупых книжек тут нет!"
С великим русским писателем Кудринского связывала многолетняя дружба. Равно как и с другими сибирскими мастерами пера, художниками, музыкантами. "Многих уж нет..." - вздыхает живописец, кивая на выставленный на мольберте портрет известнейшего сибирского художника Тойво Ряннеля:
- Девять дней сегодня, как Тойво умер... Вечером свои соберутся, помянем...
Напротив - один из известнейших портретов Кудринского "Мать". Пожилая женщина в неброской темной одежде и повязанном черном платке устало опустилась на лавочку рядом со своей избой, сложив на коленях узловатые, измученные многолетним трудом руки...
- Пришли как-то ко мне покупатели, из Кореи приехавшие. Увидели картину, вцепились: "Продай! Любые деньги дадим! Это ж какой образ потрясающий - женщина в руках словно всю вашу Россию держит!", - вспоминает мастер. - Не могу, отвечаю, у меня этот портрет уже музей купил!
Коробка с карандашами
Родившийся и выросший в небольшой сибирской деревеньке, в детстве он и представить себе не мог, что когда-нибудь станет знаменитым, а иметь у себя его картины сочтут за честь не только российские, но и зарубежные музеи:
- Говорить о том, что рисовал с детства, не приходится, потому что и рисовать-то было нечем, разве что простыми карандашами в тетрадке в линейку. Хотя в школе были символические уроки рисования и даже пения. Пели в деревне, конечно, все, и уроки пения проходили лучше.
Одно из самых первых связанных с живописью воспоминаний - маленькая коробка с цветными карандашами "Спартак". Ее Кудринскому подарил человек, однажды остановившийся в их доме на ночлег.
- Мы, ребятишки, играли на улице. Смотрим, мужик какой-то идет, в фуфайке, с вещмешком. Попросил отца позвать. Потом оказалось, житель соседней деревни, отмотал в лагерях срок и домой возвращался. Заночевал у нас. За ужином увидел, как я в тетради химическим карандашом лошадку изображаю. Усмехнулся: "Что, рисовать любишь?" Достал из мешка эту коробку и подарил мне. Вот знаешь, сколько лет прошло, а я до сих пор их запах помню! Как же я берег эти карандаши, чтоб не сломать или потерять ненароком!.. - рассказывает художник.
Боевое задание
Поступать в художественное училище Кудринского убедил деревенский учитель математики и рисования:
- Фронтовик, инвалид без руки, он рисовал на стекле, а нам, мальчишкам, было очень интересно, как с обратной стороны стекла слой за слоем ложатся краски, а затем расцветают букеты цветов, то на синем, то на черном поле.
Чтобы поразить преподавателей, юный Кудринский заготовил два портрета: на одном - Ленин, на другом - Маркс. В училище молодое дарование приняли, но вождей пролетариата посоветовали все-таки больше не рисовать. Правда, один раз этот запрет Кудринскому пришлось нарушить, когда во время его службы в армии страна торжественно отмечала 100-летие Ленина. Начальство вызвало бойца к себе и приказало написать за сутки портрет вождя размером два на три метра. Он справился, а в благодарность солдата демобилизовали на год раньше положенного, с формулировкой "За выполнение боевого задания".
Потом были ежегодные поездки по краю и по стране, выезды за рубеж, сотни и сотни часов за работой, с кистью в руках.
Косить - не богомазить
Вообще рассказывает художник о своей жизни, как и рисует: ярко, красочно, со вкусом, прекрасно передавая речь собеседника, интонацию, выражения... Слушаешь и прямо видишь и расхаживающего по мастерской Виктора Петровича, и друзей - художников со всей России, которых Кудринский как-то раз вывез на этюды в Норильск: "По пять шуб на себя надели, чесноком запаслись, опасаясь цинги. Прилетаем, а там +34! Река, с одной стороны - снег, с другой - жарки цветут-полыхают... Народ прямо с ума сошел от такой красоты. А я хожу, посмеиваюсь: а вы что думали, раз Север, значит, снег и мрак?"
Как живой предстает в рассказах художника и старик, которого тот изобразил в одной из, пожалуй, самых известных своих работ, названной автором "Жизнь прожить - не поле перейти":
- Приехал я как-то домой, в деревню свою. Отец к тому времени уже умер, мать болела. Отправился на покос. Кошу на косогоре, рядом - семья соседская тем же делом занята, а с ними дед трудится, косы отбивает. Позже, вечером, иду по деревне, он на лавочке сидит. И спрашивает так хитро: "Ну что, косить-то тебе не богомазить?" Я отвечаю: "А ты, дед, думаешь, рисовать легко?" "А и то правда, - задумался старик. - Вы Бога намажете, а мы весь век лбы расшибам..." Говорю: "Дед, давай я напишу твой портрет, на выставку отправлю?" Он уперся, руками замахал: "Таку образину старую? Ну уж нет!" Я все-таки втихую сделал с него несколько набросков в блокнот. Они у меня долго лежали. Потом попались на глаза - и у меня картина прямо перед глазами встала. Написал за полдня, ее практически сразу музей купил. Жаль, самому деду его портрет показать не успел, умер он незадолго до этого, полгода до ста лет не дожил...
Рецепт успеха
И все-таки сердце художника навсегда отдано пейзажам. Русский Север, Саяны, укромные таежные уголки, по собственному признанию, может рисовать бесконечно, с огромной любовью. Оттого-то и выглядят как живые на пейзажах Кудринского и зажатая таежными берегами бурливая речка, и озерцо, уютно примостившееся в ладонях величавых Саян, и бесконечная тундра, когда она неспешно просыпается, потягиваясь под одеялом изо льда и снега ...
- Люди разные. Одному хватает маленького острова, который он будет всю жизнь рисовать. Другому - надо за горизонт сбегать. У меня накоплено столько материала, что на две жизни хватит - рисунки, наброски, этюды... Много лет подряд каждый год ездил на Север, с середины июня и пока снег не выгонит. Жил у рыбаков, у охотников в избушках... Без радио, без газет - первые две недели от тишины звон в ушах стоит. Потом привыкаешь: ходишь, смотришь, работаешь, - вспоминает Кудринский.
Это знание, умение видеть не только глазами, но и душой, другому человеку не передать. Оттого и нет у художника учеников. Взялся было преподавать в художественном училище, через несколько лет ушел, разведя руками: "Гениев пасти - бессмысленное дело!"
- Надо как можно больше работать, смотреть, читать, думать. Талант - это хорошо, но труд - лучше. Не будешь работать - никакая муза, никакое вдохновение тебе ничего не дадут, это бред. И халтурить художнику категорически нельзя! Нельзя думать: "Вот халтурку сделаю, заработаю денег, а потом уж начну творить по-настоящему!" Да черта с два! Деньги и сытая жизнь затягивают, а ведь художнику, чтобы чего-то добиться, нужно от многого отказаться. Моя задача? Она простая - всю свою жизнь я пытался запечатлеть Россию.
...Техника акварели - одна из самых сложных, она не прощает небрежности, легкомыслия. Потому так мало и распространена. Одно неудачное движение - и все, лист можно выбрасывать. Или смывать, пытаясь исправить ошибку.
...Сначала нужно в голове себе представить, что именно ты хочешь изобразить. Если появилась у меня задумка, пока я ее до конца не продумаю, вплоть до того, как кисть повернуть, чтобы получить эффект, за работу не возьмусь. А у нас многие из угла в угол краску гоняют - авось что-нибудь получится. Так не бывает, - убежден художник. - Конечно, случаются и импровизации. Если это приемлемо - используешь, нет - смыл, пишешь дальше.
Так, например, возник замечательный портрет Астафьева "На енисейских ветрах". Написав портрет своего друга, Кудринский никак не мог отделаться от чувства неудовлетворенности - что-то на картине было не так. Потом понял: черная куртка, в которой он изобразил писателя, диссонирует с пейзажем. Кудринский куртку "смыл", "одев" Виктора Петровича в светло-серый пуловер. "Валера, как же ты меня в этом пуловере написал, я ж его давно износил", - удивлялся потом великий русский писатель.
Справка "РГ"
Валерий Кудринский родился 15 марта 1947 года в селе Третьяково Кемеровской области.
С 1962 года живет и работает в Красноярске. Учился в художественной школе, в 1968 году окончил Красноярское художественное училище имени Василия Сурикова.
С 1970 года - участник многочисленных художественных выставок - краевых, зональных, республиканских, всесоюзных, зарубежных.
С 2012 года является членом-корреспондентом Российской академии художеств.
Работы художника находятся в коллекциях многих музеев страны, а также в музеях и частных коллекциях за рубежом: в Японии, Китае, Южной Корее, Австралии, Польше, Германии, Франции, Голландии, Дании, Финляндии, Швеции, Норвегии, США, на Гавайях.