Поделиться
Четыре года назад завершилось реформирование энергетической отрасли страны. РАО "ЕЭС России" прекратило свое существование, а на его месте появилось 28 независимых компаний.
О текущем состоянии и проблемах российской энергетики и ее дальнейших перспективах рассказывает Сергей Мироносецкий, генеральный директор одной из крупнейших российских энергокомпаний - "Сибирской генерирующей компании" (СГК), объединяющей Енисейскую территориальную генерирующую компанию (ТГК-13) и Кузбассэнерго.
Сергей Николаевич, как формировалась энергетическая отрасль страны?
Сергей Мироносецкий: Ее основы складывались во времена масштабной электрификации, плана ГОЭЛРО в 30-е годы прошлого века. Отсюда ее особенности: единое диспетчерское управление, параллельная работа всех станций и централизация выработки электроэнергии на крупных станциях, расположенных в местах размещения крупных промпредприятий и образовавшихся вокруг них городов, а также развитые электрические сети. Прибавьте колоссальную географическую протяженность, наличие на значительной части страны зон сурового климата.
А почему энергетика стала частной одной из последних среди всех отраслей?
Сергей Мироносецкий: Энергетика - база для всей экономики, любой отрасли промышленности, и социальной стабильности. Поэтому понятно желание государства к осторожной и постепенной приватизации отрасли.
И что в итоге представляет собой отрасль сегодня?
Сергей Мироносецкий: Если говорить упрощенно, то есть генерация, сети ФСК и МРСК, сбыт и организации инфраструктуры рынка.
Генерация - это непосредственно производство энергии. По структуре установленной мощности основная часть - почти 70% - это тепловые электростанции; порядка 20% - гидроэнергетика; около 10% - атомные; совсем немного - геотермальные.
Соответственно, сетевые компании занимаются передачей и распределением энергии, сбытовые - ее продажей конечному потребителю. Инфраструктурные организуют функционирование отрасли и регулируют "рынки" - в кавычках.
А почему "рынки" в кавычках?
Сергей Мироносецкий: Во многом на ход рыночных реформ в отрасли повлиял мировой экономический кризис. В течение последних лет в качестве одного из ответов на порожденные кризисом проблемы государство проводило политику поддержки экономики за счет жесткого контроля стоимости электроэнергии.
Во время кризиса, наверное, это было оправдано. Но сегодня многие "экстренные меры" по сдерживанию цен на уровне себестоимости или ниже выглядят как бессмысленный перекос в регулировании. И они мешают рыночному развитию отрасли, а во вполне обозримой перспективе способны привести к системным проблемам.
А что это за перекосы?
Сергей Мироносецкий: Например, в тепловой энергетике есть условно два сегмента. Один - новая или модернизируемая мощность по ДПМ (договоры о предоставлении мощности), заключенные с потребителями. ДПМ - это очень понятный и для нас, и для потребителей механизм: мы строим новые или модернизируем существующие станции в обмен на гарантию возврата инвестиций, потребители получают гарантию энергоснабжения. При этом конструкция ДПМ предполагает нормирование стоимости строительства, наличие жестких штрафных санкций за нарушения обязательств, устанавливает минимально приемлемую доходность. Это создало экономические стимулы для выполнения ДПМ - мы понимаем, на что тратим деньги и как они окупятся. Как следствие, по ДПМ в тепловую энергетику пошли масштабные инвестиции в объеме свыше 1 трлн рублей.
Например, СГК приняла на себя обязательства по вводу 12 объектов ДПМ общей мощностью 1830 МВт. На сегодня две стройки успешно завершены. Самый "свежий" ввод - Красноярская ТЭЦ-3 мощностью 208 МВт - в марте этого года. Остальные стройки развернуты, проекты будут завершены в 2013-2014 годах.
Но за рамками ДПМ остается более 80% мощностей, для которых законы экономической логики фактически не действуют. В особенно странной ситуации оказались станции в Сибири, большинство из которых - ТЭЦ, работающие на сибирском угле.
Что происходит: ТЭЦ эффективно производит одновременно и тепло, и электричество. Коэффициент использования топлива для ТЭЦ - около 80%, тогда как для ГРЭС, которая вырабатывает только электроэнергию, около 40%. На рынке электроэнергии ТЭЦ конкурируют с ГРЭС, а на рынке теплоснабжения - с котельными. Для производства одинакового количества продукции отдельно на ГРЭС (электричество) и котельной (тепло) надо потратить на четверть больше угля или газа, чем на ТЭЦ. Здравый смысл диктует, что более эффективный участник рынка должен быть и более прибыльным.
Разве это не так?
Сергей Мироносецкий: Не так. С середины 1990-х годов государство поделило затраты на производство тепла и электроэнергии таким образом, чтобы тепло получилось подешевле (сегодня - примерно в 2 раза, чем на котельной), а электричество - подороже (примерно на 15% и более, чем на ГРЭС). В 2011 году в процессе ручной настройки рынка мощности и электроэнергии регулятор принял решение вернуться к тарифному регулированию 15% наиболее дорогих генераторов Сибири, а также вынужденных генераторов (вынужденными станции становились потому, что регулятор установил заниженный потолок цены на рынке мощности в 126 тыс. руб./МВт/месяц для зон с ограниченной конкуренцией и не индексировал его даже на размер инфляции, как изначально предусматривали правила рынка мощности).
Также на рынке энергии существуют странные требования для ТЭЦ по подаче заявок с нулевыми ценами (ценопринимающие заявки) на очень большие объемы выработки. Очевидно, что электроэнергия стоит денег, она же не из воздуха получается. За топливо, которое сожгли, чтобы произвести энергию, мы должны заплатить вполне конкретные деньги. Несмотря на это, регулятор требует, чтобы часть объемов энергии мы выставляли на рынок без указания цены, и она должна быть продана по сколь угодно низкой цене, вплоть до нулевой, и мы не имеем права отказать в такой продаже. С точки зрения здравого смысла это очевидное недоразумение.
При этом методика регулирования дорогих генераторов не учитывает необходимости получения прибыли владельцем. Не предусмотрена возможность выплаты дивидендов и методикой определения регулируемой цены на производимую теплоэнергию. Более того, тарифы на мощность вынужденных и дорогих станций снижаются на величину прибыли, получаемой на рынке электроэнергии. Таким образом, произошел возврат к государственному регулированию. Цена электроэнергии тепловых электростанций в Сибири получилась самая низкая в России и одна из самых дешевых в мире, но - за счет убытков генераторов. Станции, составляющие примерно 30% общей мощности Сибирской энергосистемы, вынуждены работать в убыток!
Чем все это чревато?
Сергей Мироносецкий: "Ручное" управление ценообразованием с удержанием его на уровне или ниже себестоимости угольных станций не создает стимулов для замещения и модернизации стареющих мощностей.
Теперь давайте посмотрим с точки зрения потребителей. Сравнивая с автомобилем: что дешевле в случае износа, скажем - коробки передач. Покупать новую машину или отремонтировать коробку передач? Так и здесь будет происходить. Если ничего не изменится, в ближайшее время нерентабельные станции будут просто-напросто закрываться. Кстати, такой процесс уже идет. В лучшем случае вместо этих станций будут строиться новые мощности по программам типа ДПМ, возврат инвестиций по которым гарантирован. А это означает существенно более быстрый рост тарифа в горизонте следующего десятилетия. Последствия для отрасли и для потребителей могут быть печальные. Тарифы могут взлететь в разы!
Тепловой генерации, как и любой другой рыночной отрасли экономики, необходимо давать возможность зарабатывать на собственную модернизацию в наиболее экономически обоснованных местах (станции рядом с добычей угля, или там, где существует дефицит электрической мощности и есть повышенный спрос). И такие места лучше всего определит рынок.
Как можно исправить ситуацию?
Сергей Мироносецкий: Прежде всего нужно обеспечить равные, рыночные условия всем участникам рынка. Поднять предельный уровень цен на мощность и тепло в соответствии с текущей экономической реальностью. Перестать изымать под различными предлогами через рынок мощности ту незначительную прибыль, которую мы зарабатываем на рынке энергии. Ведь де-факто это отменяет либерализацию для значительной части генерации. Результатом этого стало отсутствие ресурсов для обновления фондов.
Необходимо существенно снизить объемы или полностью отменить требование подачи обязательных ценопринимающих заявок для тепловой генерации.
Нужно развивать механизмы, которые стимулируют потребителей и поставщиков заключать свободные договоры, прежде всего долгосрочные.
Необходимо пересмотреть систему ценообразования в тепле, которая сегодня никак не мотивирует нас делать инвестиции и, более того, создает обратные стимулы, т.к. всю полученную в результате инвестиций экономию регулятор изымает в следующем году путем уменьшения тарифа на тепло. Действенным решением проблемы является переход на двухставочный тариф на тепло с установлением долгосрочного тарифа на тепловую мощность.
Еще один пережиток прошлого, с которым нужно как можно скорее распрощаться: существующая система деления зон свободного перетока (ЗСП). ЗСП - это территории, в границах которых происходит формирование равновесной цены оптового рынка. Создавались они в кризисное время, но сегодня их конфигурация безнадежно устарела и тормозит конкуренцию.
ФАС уже поднимал этот вопрос недавно...
Сергей Мироносецкий: Да, и мы поддерживаем позицию ФАС. Нужно укрупнять зоны, чтобы в каждой зоне было больше генераторов, участвующих в ценообразовании, существовала конкуренция. От этого выиграют и сами генераторы, и, конечно же, потребители. Если этого не произойдет, то поставленные в условия ограниченности сбыта одной зоной станции из-за нерентабельности могут закрыться - им нечем будет ни за ресурсы платить, ни зарплаты, ни налоги. Опять же - потенциальную катастрофу можно легко предотвратить.
Получается, что многие проблемы зависят от устаревших нормативных документов?
Сергей Мироносецкий: Совершенно верно. При этом исправить ситуацию сегодня достаточно просто. Но если этого не сделать, проблемы будут нарастать как снежный ком.
Но перечисленные выше проблемы - не единственные. Например, развитие отрасли сильно тормозит отсутствие доступных кредитов. Цикл окупаемости у энергопроектов 10-15 лет. Предложение заемного финансирования на такие сроки в России крайне ограниченное. По сути, длинные деньги можно сейчас получить только в крупных государственных банках. При этом по ставкам - от 11 и выше процентов. Если на строительство требуется 10 млрд рублей, то стоимость его финансирования, сумма процентов за 10 лет - это еще 10 млрд руб. После этого неудивительно, что мощность в Китае с его дешевым, практически бесплатным внутренним финансированием получается дешевле, чем в России. Да, собственно, и в Европе, и в США, и в других странах с развитым финансовым рынком стоимость финансирования инфраструктуры намного меньше, чем в России.
Логично, что при текущей политике искусственного сдерживания цен и таких процентных ставках по кредитам желающих инвестировать в естественное (не ДПМ) возобновление и модернизацию генерирующих мощностей нет. Возможно, государству стоит подумать о механизмах поддержи: нужна или специальная программа, или фонд, который будет кредитовать энергетические проекты по разумным ставкам. Кстати, весьма существенным подспорьем было бы предоставление государственных гарантий по кредитам и облигациям. К сожалению, текущая процедура получения таких гарантий очень сложна.
Неужели у российской энергетики столь неоптимистичное будущее?
Сергей Мироносецкий: Проблемы, которые в отрасли есть сегодня, решаемы. Если снять их сегодня, энергетика страны будет оставаться надежной и адекватно реагировать на рост экономики и потребности общества.
Убежден, что будущее энергетики страны - за угольной генерацией. У нее много достоинств. Строить в разы быстрее, дешевле и проще, чем гидростанции. В атомной энергетике проекты также дороже. Газ, однозначно, выгоднее экспортировать, особенно, учитывая дешевизну трубопроводного транспорта. Мазут существенно дороже угля.
Запасы угля в России колоссальные, расположены удобно с точки зрения транспортной логистики, существует разумное ценообразование и конкурентный угольный рынок. Основной аргумент против угля - влияние на экологию тоже уже не актуален. Технологии шагнули настолько вперед, что в мире есть станции с нулевыми выбросами, в России тоже применяются современные технологии со значительным сокращением выбросов. Например, недавно введенный СГК блок на Красноярской ТЭЦ-3 работает по этой технологии.
У угольной генерации есть все предпосылки для того, чтобы многие десятилетия обеспечивать надежность энергетической системы. Нужно лишь создать условия для ее естественного развития, и сегодня этому самое время.