Поделиться
Часто, прочитав книгу на какую-либо тему, хочется прочитать еще одну. Про то же - но другую. Но их авторы часто придерживаются противоположного мнения. Так что берешь третью - чтобы понять, кто же из них прав. А потом понимаешь: стоп, больше про это читать не хочу. И берешь книгу про что-то совсем другое. Сначала одну, потом еще… В общем, вы поняли.
Книги могут быть художественными, а могут - нет; можно найти сразу три подряд, а можно искать месяцами и даже годами… Написавшие их люди, может, и не знают о существовании друг друга - а в вашей голове они уже сложились в неразлучную троицу.
Электронная версия "РГ" начинает новую рубрику "Три книги о…", которая предлагает книги, написанные в разное время и разными людьми, собранные воедино исключительно по прихоти ее автора.
1 Сергей Носов. Тайная жизнь петербургских памятников. СПб. : Лимбус-Пресс, 2009.
Сергей Носов - блестящий стилист, модный постмодернист и очень питерский писатель. "Тайная жизнь петербургских памятников" - книга, которая могла быть написана и издана только в Санкт-Петербурге. В ней Вы найдете полный перечень… никому неизвестных, но крайне забавных питерских памятников и бюстов. С полной историей создания, а также жизни не только героя и архитектора, но всех, кто памятник заказывал, отливал, воздвигал, переставлял, свергал и на него смотрел.
Менделеев на Московском проспекте, 19; Киров на территории Ленинградского мясокомбината; Собака Павлова во дворе Всесоюзного института экспериментальной медицины… И обо всех - очень подробно и лично:
"Памятник Чкалову был воздвигнут на рубеже восьмидесятых-девяностых, без разрешения властей и каких бы то ни было согласований - исключительно по воле самого скульптора - Ягуба Алибабаевича Имранова, чья мастерская находилась в пятнадцати метрах отсюда<…> Просто Имранов пригнал однажды МАЗ с подъемным краном. Чкалова зацепили за крюк, торчащий из головы, а дальше дело техники…" ("Чкалов-на-трубе").
"Нет в городе другого памятника, который был бы так прочно связан с местом, где он стоит. Речь вовсе не о том, что стоит он на территории Обуховской больницы <…>, а о крохотном клочке земли, памятником обозначенном <…> сделана она так, чтобы ее не видели. Вот она в точности: "Здесь стояла покойницкая, где Н.И.Пирогов на распилах замороженных трупов создавал свой атлас топографической анатомии”" ("Пирогов на месте мертвецкой").
Вот такие редчайшие сведения, почерпнутые автором то ли из городских легенд, то ли из краеведческой литературы, которую так любил герой его романа "Грачи улетели" Борис Петрович Чибирев. У книги один серьезный недостаток: если вы не то что плохо знаете Санкт-Петербург, но не стоите у каждого из вышеназванных памятников - ни юмора, ни исторических сведений не оцените, заскучаете и книгу закроете. Вот такое Петербурговедение.
2 Ольга Лукас. Поребрик из бордюрного камня. СПб. : Комильфо, 2010.
Ольга Лукас. Новый поребрик из бордюрного камня. СПб. : Комильфо, 2011.
Рожденная в Ленинграде, живущая в Москве прозаик, пиарщица и просто красавица Ольга Лукас написала, а минчанка Наталья Поваляева нарисовала - две удивительно смешные книги. Про Питерца и Москвича - как их различать и как с ними обращаться. А также климат и культура бытия в двух столицах, еда и диета, зависть и смысл жизни, отношение к психам и приметам, как обидеть москвича и питерца и много-многое другое…
"Пятница, вечер - это такое удивительное время, когда москвича совершенно невозможно отличить от питерца и наоборот. Напьются они, бывало, до утраты самоидентификации: москвич потеряет наушники и очки, питерец - трость и цилиндр. Но с двенадцатым ударом часов каждый из них упадет лицом в свой салат. Москвич - в "цезарь" с курицей в круглосуточной забегаловке на Сходненской, питерец - в "сельдь под шубой” на Гражданке. Так под утро их и отличают друг от друга. Если сухарики в бровях застряли, значит москвич. Если свекла к щекам прилипла - питерец".
Остроумно, точно и безумно смешно. Особенно, если вы питерец в столице или наоборот. Но при соблюдении двух обязательных условий - готовности к самоиронии и крайней необидчивости.
3 Павел Крусанов. Ворон белый. История живых существ. М. : Эксмо, Домино, 2012.
Павел Крусанов - один из тех прозаиков, которые создают "питерский текст". Их, собственно, немного - Настоящих Питерских Прозаиков. Около семи. Как героев нового крусановского романа:
"Нестор - летописец нашей стаи <…> Брахман - жрец <…> Князь - вожак <…> Рыбак, Одихмантий и Мать-Ольха - тоже члены нашей стаи. Ну, и я - Гусляр. Всего - семеро. Брахман говорил, что согласно Велесовой нумерологии это хорошее число<…> Сложи нас воедино, мы со своими достоинствами, гасящими отдельные ничтожные недостатки, были бы, пожалуй, совершенным организмом. Этакой устойчивой, неодолимой химерой… Как семь пальцев на одной руке - попробуй представь такое безобразие. Особенно сжатым в кулак. <…> Тотемом нашей стаи был белый ворон".
Мало сказать, что у каждого героя есть прототип - молва гласит, что до последнего Крусанов описывал героев под их реальными именами, и до выхода романа питерские писатели паниковали: какими они будут вынесены на суд истории. Но роман вышел - и осведомленному читателю предстоит разгадать увлекательнейшую шараду, кто есть кто. Семеро героев сначала собираются по питерским квартирам и баням и спорят о судьбах России, а после отправляются охотиться на страшного Желтого Зверя, который пришел, чтобы истребить Россию...
Не уверена, что роман будет пользоваться огромной читательской популярностью ближайшие пару лет - но судьба "Сумасшедшего корабля" ему уготована: лет через сто по "Ворону белому" будут писать диссертации о жизни литераторов начала XXI века.