Поделиться
"С тросточкой - в суд"
Лида Соколова родилась на свет 1937 году, который потом историки назвали "кровавым". Первое воспоминание детства -это страх. Страх что она проспит зорьку, и отец не возьмет ее в лес. Потом липкое чувство страха навсегда ушло из ее жизни.
- А я никогда никого не боялась, вот такая я, вредная, - смотрит на меня Лидия Ивановна пронзительным взглядом.
Ее последняя "вредность" заставила понервничать чиновников города Райчихинска. Семидесятипятилетняя Лидия Соколова выиграла у них череду судов, без адвокатов и юридического образования. Опираясь только на тросточку, она дошла до областной Фемиды. Суды обязали муниципалитет провести в ее доме послевоенной постройки капитальный ремонт.
"Она собственница, дом у нее приватизирован. Она не участница войны и даже не вдова фронтовика" - этот набор доводов муниципальных юристов разбился о неопровержимое доказательство того, что свой дом Соколова получила в собственность в очень неприглядном виде. За его почти семидесятилетнюю эксплуатацию его ремонтировали только один раз - в 1970 году.
Решение суда вступило в законную силу в конце марта этого года, судебные приставы издали постановление о возбуждении исполнительного производства. Но пока еще никто не активизировался насчет предстоящего ремонта…
- Добьюсь, я же вредная, - обещает Соколова.
Кошевой в юбке
Когда ей было лет пять, знакомый театрал предложил Лиде сыграть в самодеятельном спектакле Красную Шапочку. С того момента она "заболела" театром. Феноменальная память (Лидия Ивановна говорит, что в четыре года выучила азбуку за два дня!) помогала ей запоминать десятки пьес. А когда в Райчихинск пришло кино, то Лида стала его постоянной и преданной зрительницей. Девочка сразу поняла, что поступать учиться ей нужно только на артистку.
В школе она была заводилой в драматическом кружке, бредила образом молодогвардейца Олега Кошевого. Уходили с друзьями за город, где были угольные отвалы, и там играли сценки из героической жизни краснодонских комсомольцев.
В ГИТИСе она срезалась на втором туре, но с мечтой расставаться не спешила, поступила учиться в Хабаровское училище культуры. Закончила его с отличием и воспротивилась ехать по направлению в глушь - "назло партии", и вышла замуж за нелюбимого человека.
- Это трагедия - жить с нелюбимым, но тот, кого я любила - меня не замечал, - вздыхает Соколова.
Она признается, что и сегодня бы открыла скрипучие двери сенцев той единственной любви. Любви же все возрасты покорны - бесспорный факт.
Уже будучи взрослой, она поступила на заочное обучение в Дальневосточный университет. Диплом журналиста защитила на отлично. Двадцать лет Лидия Соколова отработала в городской газете. Доросла до заместителя главного редактора. Главным в нашей профессии считала человека. Не центнеры, не гектары, или бескрайние погонные метры, а человека. Его жизнь и судьбу.
Бралась за неблагодарные по жанру и трудоемкие журналистские расследования. Всегда раскапывала до самой истины.
В самом конце перестроечных восьмидесятых, когда страну качало как пьяного, она осмелилась публично сказать, что коммунизм - это ирреальность.
- Я два раза перечитала "Капитал" Маркса, и поняла что коммунизм - это вранье, а социализм - утопия. Миром правит экономика, - режет воздух рукой Лидия Ивановна. Помолчав, добавляет: "Все решает воспроизводство.."
За эту "крамолу" ее шумно увольняли из газеты через "пропесочивание" на бюро горкома. Она стояла на своем до конца. Понимала что остается без средств к существованию, что в этом маленьком городке с одной газетой ей работу журналиста не найти никогда. Но не покаялась.
- Я вредная, - повторяет она. В этом ее определении так и слышится: "я свободная, имею свое мнение". И оно, мнение - не пустой звук.
"Без песен я завяну..."
"Свое мнение" всю жизнь вдохновляет ее писать стихи. Она и сегодня может попасть на удочку вдохновения. Если стих прет, то Соколову лучше не трогать.
- Могу сорваться и нагрубить, не выношу когда меня отвлекают от творчества, - говорит она.
Эти строчки из одного ее стихотворения бесконечно автобиографичны:
За ее отсуженным домом начинается густая роща. Чем не дубрава?
Старости с ее проклятой спутницей немощью пришла в ее дом.
Но Соколова твердо верит в постулат: что движение это жизнь и через все свои многочисленные падения и переломы, превозмогая, содержит дом и огород в идеальном порядке.
У нее пенсия - 9000 рублей, за минусом квартплаты и покупки лекарств остается на жизнь всего пять тысяч.
- С моим панкреатитом это даже лучше. Больная поджелудка обожает голод, - смеется Лидия Ивановна.
Свой день "вредная" Соколова старается начинать с чашки чая и творчества. По утрам ей пишется легко. От жизни она хочет только жизни. Жизни с правдой, без подлости и лжи. И обязательно со стихами.
И приду к последнему я стану,
Где ни слов , ни песен, ни грехов…
Сочинять я вирши не устану -
Смысл моей жизни будет очень плох.
Нет, друзей своих я не оставлю,
Пусть они под час и в полуслог:
Если не писать - захлопну ставню,
А стихи мне удлиняют срок.
Ранним майским утром написала поэтесса-бунтарка в тетрадке в клеточку. Каллиграфическим почерком. И без единой ошибки.