Только бессрочное освобождение от налога на прибыль обещает оставлять ежегодно в руках агробизнеса около 20 млрд рублей, снимая всякие страхи относительно того, что льготу, действующую с 2004 года, рано или поздно могут отменить.
Прорабатываются и другие законодательные акты. Но ожидаемого эффекта они могут и не дать, считает главный научный сотрудник Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ д.э.н. Василий Узун. Поскольку важны не только отдельные преференции селу, их стоимость оптом и в розницу, но и то, насколько они отражают иную экономическую политику. А то, что теперь, после вступления во Всемирную торговую организацию, ее надо менять, аналитик не сомневается.
Поддержку селу оказывают все развитые государства мира, говорит Узун. Причем в последние полтора десятка лет совокупные траты, включающие как расходы из бюджета на поддержку производителей и потребителей сельхозпродукции, так и траты потребителей на поддержку сельхозпроизводителей, повсюду росли.
В 2010 году, например, США израсходовали на это 133 млрд долларов, страны ЕС - 116 млрд долларов, Россия - 18,3 млрд долларов. Но при этом надо иметь ввиду, что у каждой страны свои возможности, разное по масштабам и продуктивности сельское хозяйство.
Наш анализ показал: если все это принять во внимание, получается, что в России доля поддержки сельского хозяйства из бюджета в последние 15 лет была на уровне 30 процентов к ВВП сельского хозяйства, в США - около 60, в ЕС - 42-59 процентов. То есть, уровень бюджетной поддержки агросектора у нас примерно вдвое ниже, чем на Западе.
И если мы в чем-то перебираем, заслуживаем упрека, то перебираем не здесь. Есть у медали другая сторона - как используются "сельские" деньги, каковы структура, объект и источники этих трат.
В России предпочитают напрямую помогать сельхозпроизводителям. В 2010 году они получили, что называется из рук в руки почти 85 процентов всей совокупной поддержки.
В тоже время в США приоритетом были так называемые общие меры поддержки (выплаты из бюджета санитарным и ветеринарным службам, организациям по консультационному обслуживанию и продвижению продукции фермеров, хранению и использованию товаров и т. д.). На все это ушло более 50 процентов средств, еще около 30 процентов - на поддержку потребителей и лишь менее 20 процентов - производителей сельхозпродукции.
К слову сказать, в США в течение многих лет финансирование сельхозпроизводителей тоже было основной статьей господдержки, хотя доли общих мер поддержки и поддержки потребителей удерживались на довольно высоком уровне (не менее 20 процентов). Пропорция стала приближаться к нынешней лишь в последние годы, что, по мнению Узуна, скорее всего, объясняется реакцией на требования ВТО.
Еще более отличается Россия от Европы и Америке по источнику средств, выделяемых на эти цели. Таковыми в аграрном секторе могут быть либо налогоплательщики (бюджет), либо потребители сельхозпродукции (за их счет, например, оплачиваются импортные пошлины).
Расчеты показывают: в России в последнее десятилетие основная тяжесть господдержки взвалена на плечи потребителя (в 2010 году 68,8 процента совокупной поддержки, при 31,2 процента из бюджета), тогда как в США и ЕС львиную долю расходов обеспечила казна (соответственно 98 и 86,8 процента).
Распространено мнение, что поддержка сельского хозяйства в России меньше, чем в европейских странах и США, поскольку ее возможности ограничены небольшим бюджетом.
Но верно это лишь отчасти, утверждает Узун. Низкий уровень поддержки в России обусловлен не только ее относительной бедностью, но и меньшей долей средств, направляемых из казны. Что в свою очередь предопределено аграрной политикой и при "штатных условиях" не связано с уровнем развития.
Это порождает новые проблемы. В США и ЕС, где в совокупной поддержке высок удельный вес бюджета, поддержка оказывается в основном за счет богатых и в итоге способствует снижению доли расходов на продовольствие бедных семей. Ведь объем налоговых отчислений, выплачиваемых состоятельными гражданами и юридическими лицами даже при плоской шкале налогообложения обычно выше платежей бедняков.
Направляя часть налогов на поддержку сельского хозяйства, государство способствует удешевлению продовольствия и сокращению доли расходов на него в бюджетах семей, в первую очередь самых бедных, где она чрезмерно высока.
В России, наоборот, в совокупной поддержке велик удельный вес потребителей сельхозпродукции, поддержка оказывается за счет бедных, в результате растут цены на продовольствие, что приводит к увеличению доли расходов на продукты питания в семейных бюджетах.
Именно спецификой проводимой в стране аграрной политики, полагает Узун, можно объяснить то обстоятельство, что в России, стране с относительно бедным населением, цены на продовольствие выше, чем в Западной Европе и США.
Прежде всего, поэтому удельный вес расходов населения на продовольствие в России достигает 30 процентов, тогда как в развитых странах колеблется в диапазоне от 5 до 15 процентов.
Кроме того, основная часть собираемых с российских потребителей средств, образующихся благодаря высоким ценам на продовольствие, поступает крупнейшим производителям сельскохозяйственной продукции - агрофирмам и агрохолдингам, перерабатывающим предприятиям, торговым сетям - что также прямо вытекает из нынешней аграрной политики России.
Если она не будет коренным образом скорректирована, наш АПК при всех предоставляемых селу прерогативах не выдержит в условиях ВТО конкуренции с Западом, считает Василий Узун.
Здесь нет особого поля для маневра. Неизбежно сокращение трансфертов от потребителей к производителям и в бюджет за счет снижения импортных пошлин и тарифов.
Для компенсации выпадающих доходов производителей необходимо примерно на 400 млрд рублей в год увеличить бюджетную поддержку. Надо уменьшить долю расходов на непосредственную поддержку производителей и увеличить затраты на общие меры поддержки.
А также сократить продуктово-специфические субсидии, выплачиваемые в зависимости от объемов производства и искажающие тем самым рынок, максимально увеличив при этом субсидии, относимые ВТО к зеленой корзине.