Поделиться
Warum Warum - почему этот вопрос Брук задает по-немецки?
Мириам Голдшмидт: Я из Германии и могу предположить, что у Питера Брука благодаря мне особая любовь к немецкому языку. Текст, звучащий на немецком, получается сложным, но поэтичным. Пожалуй, это смелый шаг. Но вообще, мне кажется, лучший ответ на ваш вопрос: а почему бы и нет?
Вы работаете с Питером Бруком уже много лет. Даже перестав быть мужем и женой, вы продолжаете сотрудничать. Что значит для вас - работать с Бруком?
Мириам Голдшмидт: Для меня Брук не режиссер - он волшебник. Работать в его труппе, состоящей из людей разных культур, разных национальностей, - само по себе волшебство. У нас какие только языки не звучат - европейские, африканские, азиатские. Мы не только играем вместе, но и много общаемся. Я, кстати, знаю кучу африканских песен. Про Брука нельзя сказать: "Это хороший режиссер, который с нами работает". Брук - это совершенно отдельный мир, он создал уникальную группу, в котором люди действительно живут общей жизнью - это настоящее волшебство, а не работа режиссера с актерами.
Мириам, как часто вы сами задаете себе вопрос, почему вы занимаетесь театром?
Мириам Голдшмидт: Для меня это единственный шанс выжить. Это было важно с самого детства. Я сирота и пять лет прожила в немецком приюте, где была единственным темнокожим ребенком. Для меня мой мир и все то, что я изобретала, было жизненно необходимым. Я пряталась в этом, спасалась, понимая, что по-другому просто не выкарабкаюсь. Так что театр для меня - что-то очень органичное. Впрочем, не только театр - любой воображаемый мир. Сначала мы создаем его, просто чтобы понять, что происходит вокруг нас. А потом начинаем жить в нем, чтобы сделать возможным существование в этом мире многих других людей, которые часто очень одиноки и нуждаются в таком выдуманном пространстве - будь то музыка, живопись, театр или любой другой воображариум.
Как вы репетировали Warum Warum и почему Брук вас одну назначил отдуваться за весь театр?
Мириам Голдшмидт: Когда мы только начали работать, я была в Берлине, а Питер - в Париже. Он по е-мейлу присылал мне отдельные куски текста, и я с ходу переводила их на немецкий. Таким образом, я постепенно входила в каждую из ролей, которые там были. Как раз в то время в моей жизни произошло трагическое событие - умерла моя дочь, она покончила с собой. С этого момента для меня вопрос "почему" звучал внутри непрерывно. Работа над этой пьесой стала частью моей личной жизни. Позже стало понятно, что все спрятанные в пьесе роли - мои. Когда присоединилась музыка и паузы, танец, я стала понемногу сокращать текст. В конце концов, этот спектакль стал моей судьбой. Может быть, поэтому я одна отдуваюсь за весь театр. К тому же двух людей возить по всему миру, думаю, гораздо дешевле.
Как работа над Warum Warum, который будто итожит режиссерские поиски Питера Брука, отличалась от работы над другими проектами?
мириам Голдшмидт: Я расскажу вам об одном упражнении, которое мы делаем всей труппой. У каждого ветка бамбука в руках. Один поднимает свою ветку, следом другой. Наша задача, чтобы получилась волна. И при этом не возникло ни одного угла. Иногда выходит - иногда нет. Чтобы достичь такой плавности, актеры должны находиться в состоянии абсолютного покоя и любви друг к другу. И поверьте мне, это намного больше, чем просто режиссерское упражнение - это движение, которое приближает нас к общей цели. Достигнем мы ее или нет - кто знает. Так и вопрос "почему" - warum - означает движение. Как только получаешь ответ "потому что", ты останавливаешься. В самом "почему" содержится знание и незнание, означающее движение. Поэтому-то в нашем спектакле и нет никаких ответов - только вопросы, только движение.
Кроме работы над Warum Warum, что занимало вас в последнее время?
мириам Голдшмидт: "Счастливые дни" Беккета было одной из последних работ. А перед этим - "Махабхарата" - индийский эпос 9-часовой, в котором участвовала вся наша международная труппа. Очень большая объемная работа. Между этими двумя постановками я делала много инсценировок, сама играла. Но все это время мы были на связи с Питером, он приезжал на мои премьеры, внимательно их смотрел. Так что во многом все это плод совместного творчества.
Между "Счастливыми днями" и "Махабхаратой" с Питером Бруком была серьезная работа с еще одним Питером - Штайном. В ней я смогла, наконец, полностью окунуться в родную речь и почувствовать, что мы с режиссером в прямом смысле говорим на одном языке. Это доставило мне большую радость и удовольствие. Однако в конце я была еще более рада - вернуться в мир режиссуры Брука, в очередной раз поняв, что только в нем чувствую себя по-настоящему счастливой.