Поделиться
Разлученного с женой раба Джанго (Джейми Фокс) спасает от дальнейших унижений и бед бывший дантист, а ныне охотник за головами немец доктор Кинг Шульц (Кристоф Вальц), и они отправляются в дальний поход не столько за справедливостью, сколько за возмездием. Режиссер-синефил в своих фильмах часто апеллирует к картинам других мастеров, что является откровенным лукавством: общего между ними очень мало. Но это позволяет ему иронично отыскивать корни "Бесславных ублюдков" в почти одноименном фильме Энцо Кастеллари, а "Джанго освобожденного" - в картине Серджио Корбуччи "Джанго". Все это - часть его авторской игры, равно как и привязывание сюжетов к реальным событиям, ибо Тарантино не снимает Историю, а рассказывает истории - развлекает зрителей.
Я встретилась с режиссером в Нью-Йорке перед американской премьерой фильма "Джанго освобожденный".
Квентин, когда мы беседовали в прошлый раз, вы сказали, что хотели бы заняться вестерном, но это было сказано нарочито мельком. (Когда Тарантино хочет проскочить тему, он говорит быстро-быстро и переключается на другое. - М.О.) Даже и намека не было, о чем будет фильм.
Квентин Тарантино: Я и сам, в сущности, не знал, что за сюжет будет. Было смутное желание снять спагетти-вестерн (итальянский вариант вестерна. - М.О.), но ничего конкретного тогда, в 2009 году, даже не брезжило. Потом, когда я засел за стол и попытался писать, то понял, что мне гораздо интересней делать не чистый "вестерн", а скорее - "саузерн" - приключенческий фильм из жизни Юга. И тут уж явила себя во всей мощи тема рабовладения.
Не потому ли, что классический вестерн словно не замечал, что в Америке есть чернокожие? Они появлялись там на несколько секунд, чтобы унести грязную посуду. Единственный вестерн с главным героем-негром - по-моему, пародийные "Сверкающие седла" Мела Брукса.
Тарантино: И это тоже, конечно: "эффект отсутствия". Но главное все-таки в том, что рабство - гнусное, позорное явление, вписавшее самые черные страницы в историю моей страны, в то же время привнесло в жизнь этой страны высокий драматизм. Двухсотсорокапятилетний период существования рабства породил такие трагедии, создал такие немыслимые ситуации, сталкивал людей в таких жестоких конфликтах, что повлиял на все дальнейшее развитие нации. Мы были бы абсолютно иным народом, если бы рабства не существовало. Именно поэтому я не хотел снимать еще один исторический фильм - мне нужны были именно эти драмы, конфликты, эти электрические искры, проскакивающие между героями. В этом есть горькая ирония: в жизни каждой страны есть свои позорные страницы, и каждая страна пытается по-своему - добровольно или под давлением - в них разобраться. Только здесь, в Америке, мы почти полтора столетия пытались закрыть глаза на рабство как на феномен нашего общества. Вот я и предпринял попытку. По-своему, конечно.
Вы имеете в виду жестокость некоторых сцен, за которую вас упрекают критики?
Тарантино: Не могу же я себя изменить! Я очень жестко разделяю критику художественную и... скажем так - социальную. К первой я прислушиваюсь, пусть даже не соглашаюсь, но - уважаю. Вторую - даже не читаю. Зачем она мне, когда есть зритель - он мой единственный социальный критик, и к нему я прислушиваюсь. Вот вам пример. У меня в фильме есть сцена собачьих боев. Жесткая, даже злая сцена. Но у меня был еще один вариант, еще жестче и злее. И тот вариант мне нравился больше, потому что лучше вписывался в ткань картины. Что-то, однако, мне царапало душу, и я решил показать этот вариант группе зрителей. Они были по-настоящему напуганы, и я понял, что не имею права включать этот вариант в фильм и так пугать зрителя. Он должен понимать, что это все - игра, а не травматика для нервов.
В этом фильме играют два актера, прогремевшие в ваших предыдущих картинах: Сэмюэл Джексон ("Криминальное чтиво") и Кристоф Вальц ("Бесславные ублюдки").
Тарантино: Они - изумительные мастера, на которых я могу опереться во всем: они меня поймут, воплотят даже смутные идеи в образы отчетливые и адекватные. Но при этом они оказывают гипнотическое действие! Это - как наваждение. Когда я писал сценарий "Убить Билла", то у меня Билл разговаривал фразами Джексона и с его интонациями! Джексона пришлось буквально выкорчевывать из сценария, потому что мне нужен был другой герой. Но, кажется, я научился с этим справляться. Надо просто разбавлять их такими же сильными актерами.
На этот раз у вас сыграл и Леонардо Ди Каприо.
Тарантино: По первоначальному замыслу рабовладелец Келвин Кенди, которого в итоге сыграл Леонардо, должен быть значительно старше. Такой, знаете, матерый хозяин. Но потом в картину пришел Леонардо. Сын и внук рабовладельцев, он уже достаточно богат - что станет поводом для конфликтов? А ведь он проявляет и жестокость, и похоть, и нечестность. Я решил, что таким поводом является скука. То есть решил-то я, а подвел меня к этому решению Ди Каприо.
Освобожденными окажутся не только Джанго и его Брунгильда (у чернокожей рабыни имя вагнеровской героини!), но и все рабы. Получился по-оперному мощный финал!
Тарантино: Я как раз хотел, чтобы в картине чувствовались отзвуки Вагнера.