Лев Шерстенников "Остались за кадром" - М.: Музей органической культуры, 2013.
Его первой книгой "В фокусе - фоторепортер", написанной в 1966 вместе с Геннадием Копосовым (тем самым, получившим Гран-при World Press Photo 1963 года за фотографию "-55 °С"), фотолюбители зачитывались так же, как мальчишки некогда романами Джека Лондона. Фотография была у нас в 1960-е годы Клондайком, открытым заново. Фоторепортеры - первопроходцами и золотоискателями в одном лице. Только вместо золота - кадры, которые просеивались на редакторском столе, как речной песок через сито. В иерархии популярных "романтических" профессий оттепели фоторепортеры делили с геологами почетное третье место - после "физиков и лириков", разумеется.
Нынешняя книга "Остались за кадром", вышедшая крохотным тиражом, на первый взгляд, отчасти похожа на продолжение того бестселлера 60-х. Это подчеркивает и посвящение давно ушедшему из жизни Геннадию Копосову, и включение небольших фрагментов из той давней книги в главы о том же Копосове или о Всеволоде Тарасевиче. И принцип построения, объединяющий рассказ с тщательными выборками фотографий. И, конечно, страстная любовь автора к профессии, вкус к размышлению о сути фотографии, ее законах и тайнах. Но изменилось время, сместились акценты.
Если та давняя книга была гимном дерзости, смелости профессии, а сама профессия была в центре внимания, в "фокусе", то нынешняя интонация другая. Согласитесь, рассказ о тех, кто "остался за кадром", ведется совсем по-другому, чем о тех, кто "в фокусе". Дело не в том, что изменился статус профессии. И даже не в открытии забытых имен. Фотографии Шайхета, Бальтерманца, Тарасевича, к примеру, находятся в собраниях известных музеев и галерей. Пожалуй, дело в том, что Шерстенников ставит перед собой иную задачу. Не только (или не столько) увлечь тайнами профессии, но прежде всего рассказать о людях, которые стали гордостью отечественной фотографии. Об их характерах, стиле работы, напомнить об их лучших снимках, наконец. Последнее совсем не лишне, если учесть, что архив Галины Санько, фоторепортера военной поры, был выброшен наследниками на помойку, а архив Геннадия Копосова и вовсе испарился после его смерти. Наконец, Шерстенников с присущей ему наблюдательностью, умением слушать и схватывать подробности, рассказывает о личных встречах и работе с коллегами. Хотя бы поэтому без новой его книги не обойдется ни один историк советской фотографии.
Что любопытно, Шерстенников, этот "шестидесятник", верный своей эпохе, сумел дать яркие, полные точных подробностей, портреты мастеров, начинавших даже в 1920-1930-е годы. Более того, он использует еще и их рассказы. Так, среди воспоминаний о Исааке Тункеле можно обнаружить редкие подробности о работе Юрия Еремина, с которым Тункель был дружен. Я уж не говорю о колоритных деталях, вроде мышей, которых Аркадий Шайхет принес в коробочке на съемку чертежей... Надо ли говорить, что в итоге на обложке "Огонька" красовалась сногшибательная фотография - с мышами, грызущими рационализаторские предложения, положенные под сукно.
Короче, Шерстенников оправдывает наши ожидания. Перефразируя пословицу, опытный Лев борозды не портит.