Поделиться
Итак, мы втроем летели в Китай: Александр Горбенко - в ту пору генеральный директор "Российской газеты", а ныне вице-мэр столицы; Виталий Дымарский - тогда заместитель главного редактора по международной жизни, теперь - популярнейший ведущий радиостанции "Эхо Москвы" и я - лет на десять моложе, чем теперь. Все летели в Китай в первый раз, и каждому было интересно взглянуть на коммунистическую страну посткоммунистическим взглядом. Ну и, помимо всего прочего, просто поговорить друг с другом, не на ходу, не торопясь и не отвлекаясь от выпуска очередного номера газеты.
Так мы уселись в самолете, выдохнули наши московские проблемы и стали просто болтать, почитывая бортовую прессу. Пресса, меж тем, сообщала о большом скандале в американском Белом доме, канцелярия которого получила и вскрыла пакет с каким-то подозрительным белым порошком отравляющего свойства. Все поняли, что бен Ладен после атаки на башни торгового центра перешел с воздушной на порошковую войну. Так, за обсуждением извилистых замыслов современных террористов мы коротали время до Пекина.
Зато в самом Пекине нас ждал радушный прием главной коммунистической газеты страны, внимание и забота местных партийных властей. Помимо всего прочего внимание и забота выразились в том, что к нам в помощь был приставлен веселый и обаятельный парень, легко и бесстрашно говорящий по-русски. Звали его, по-моему, товарищ Ю. Улыбка не сходила с лица Ю, он охотно и с энтузиазмом рассказывал нам о том, что нас интересовало, быстро и бегло отвечал на вопросы, не переставая шутить. И только одно обстоятельство омрачало чело товарища Ю. Это случалось тогда, когда наша малочисленная группа решала разделиться на две, а то и на три части, чтобы погулять отдельно. Дело в том, что товарищ Ю был натурой настолько цельной, что разделиться надвое или - того хуже - натрое он не мог никак. В таких ситуациях товарищ Ю принимался уговаривать нас оставаться втроем, точнее вчетвером. И мы - возлюбленные дети родного советского режима - понимали: разделись мы надвое или, того хуже, натрое - и у товарища Ю возникнут серьезные проблемы с его начальством в их китайской Лу Бянке. Мы неизменно шли навстречу товарищу Ю и оставались одной командой. Что, надо сказать, в известной степени сохраняется и по сей день (спасибо товарищу Ю).
Однако в какой-то момент нашего путешествия мы все же решили просто посидеть в настоящем китайском ресторанчике, выпить и поговорить втроем. Поздним вечером мы демонстративно попрощались с товарищем Ю и друг с другом, пожелав всем спокойной ночи. Каждый поднялся в свой номер, чтобы через полчаса выбраться оттуда в лобби отеля, а затем на улицу, в ресторанчик за углом, который мы заприметили еще днем.
Сказано - сделано. Усевшись в ресторанчике за дальним столиком и сделав наш заказ, мы разлили по маленьким стакашкам китайской огненной воды. Но сдвинуть бокалы в привычном русском "ну, будем!" не успели: перед нашим столиком появился весьма заспанный и расстроенный товарищ Ю. Немая сцена с поднятыми бокалами длилась недолго. Товарищ Ю с энтузиазмом был принят в нашу компанию, немалая толика огненной воды заплескалась и в его стакашке. Так мы сидели до полного изнеможения товарища Ю, который в конце концов, собрав в кулак все силы, поднял бокал и строго произнес: "Ну, а теперь - на порошок!" Мы, еще не забывшие о том, что произошло в Белом доме на Пенсильвания авеню, замерли. Вся наша непутевая жизнь пронеслась перед нашими мысленными взорами, все наше подлое коварство и черная неблагодарность по отношению к товарищу Ю были осознаны нами в ту секунду полностью и безоговорочно. Но принять такое наказание мы все же не торопились.
Первым осенило Горбенко: ...в смысле "на посошок"? - уточнил он у товарища Ю. "На порошок!" - радостно подтвердил Ю, закивав усталой головой. Ничто с такой силой не объединяло русский и китайский народы в тот момент, как наше совместное осознание того, что следует сделать.
И мы все немедленно выпили.