Иностранцам могут разрешить быть учредителями небольших компаний

Минэкономразвития предлагает ряд интересных законодательных инициатив для малого и среднего бизнеса. К примеру, ожидается, что в эту весеннюю сессию будет принят законопроект о смягчении требований к происхождению капитала малых и средних предприятий, который снимает ограничения на 25-процентную долю участия в нем иностранных компаний. Для кого прежде всего выгоден приток иностранного капитала? Смогут ли теперь госструктуры регистрировать предприятия малого бизнеса? На эти и другие вопросы "РБГ" ответила директор департамента по развитию малого и среднего предпринимательства минэкономразвития Наталья Ларионова.

РБГ: Наталья Игоревна, почему вдруг иностранцев решили пустить в малый бизнес?

Наталья Ларионова: Когда мы говорим о малом и среднем бизнесе, большинство интересует исключительно, сколько там работает людей и какой у компании оборот. И остается за скобками такая не менее важная характеристика, как независимость происхождения малых компаний. Однако последнее является едва ли не основным показателем для большинства стран мира, в том числе для нашего основного торгового партнера - ЕС. Независимость происхождения компании характеризует ее как субъект экономически обособленный. Независимость от кого? В данном случае от каких-то нерыночных элементов, как правило, это может быть участие государства, муниципалитета, фондов, некоммерческих организаций независимо от того, в какой сфере они действуют.

История с ограничением допуска на наш рынок иностранных компаний тянется еще с 1994 года, когда был принят первый закон о малом бизнесе, и поэтому сейчас мы, скорее всего, наблюдаем остатки советского прошлого, желание ограничить иностранцев, куда-то их не пустить. Между тем в разных странах мира если и существуют ограничения в регулировании бизнеса, то они, как правило, не связаны со статусом малых компаний. Тем более на Западе для того, чтобы тебя признали малой компанией, происхождение капитала не является определяющим.

Мы в последнее время все активнее заявляем об интеграции, у нас появились крупные проекты, особые экономические зоны. Мы ратуем за новации, которые немыслимы без прихода иностранных технологий и иностранного капитала. Так как за годы реформ система преференций для малых компаний сформировалась, иностранным компаниям становится интересно обосновываться у нас. Потому что их будут проверять здесь раз в три года, и не чаще. Потому что они здесь являются такими же добросовестными арендаторами, как российские компании, и могут получить право льготной приватизации. Кроме того, иностранцы могут претендовать на поддержку в рамках каких-то других программ.

Скажу честно, для нас сейчас наиболее важным является создание рабочих мест для наших людей здесь, на нашей территории. И в этом смысле происхождение капитала сейчас, в 2013 году, не должно являться каким-то запретительным. Ограничения могут распространяться на стратегические отрасли. Но если говорить о таком массовом явлении, как малый и средний бизнес, то здесь, на мой взгляд, табу на приход иностранного капитала быть не должно. Мы посчитали возможным сделать эти исключения, учитывая хотя бы тот факт, что мы находимся в рамках Единого экономического пространства. У нас даже стали возникать первые проблемы с компаниями, которые учреждены гражданами Белоруссии и Казахстана. То есть наши страны интегрируются, а получается, что их компании не признаются у нас субъектами малого и среднего предпринимательства, потому что они являются подданными другой страны. Вся эта совокупность событий подтолкнула нас к принятию этого законопроекта. Не нужно бояться - закон автоматически не открывает доступ к каким-то сокровищам России, ко всем инструментам поддержки. Мы просто признаем эти иностранные компании такими же малыми и средними, как и компании, учрежденные россиянами.

РБГ: Поясните, пожалуйста, если законопроект будет принят, смогут ли иностранные компании инвестировать в малые и средние предприятия? Или речь идет прежде всего об индивидуальных предпринимателях?

Наталья Ларионова: Хочу еще раз обратить внимание, что ни на индивидуальных предпринимателей, ни на иностранцев никогда не распространялись никакие ограничения, связанные с инвестированием средств. Речь идет лишь о придании статуса субъекта малого и среднего предпринимательства. Мы сейчас снимаем ограничения для компаний, у которых учредителями являются иностранные граждане.

Хотя действительно остается вопрос, что делать с теми компаниями, которые появились благодаря иностранным юридическим лицам. Как определить, малая она или нет? Вот здесь, к сожалению, мы пока не нашли хорошего решения, я объясню, почему. У нас компании, которые учреждены крупными компаниями, не признаются малыми. К примеру, если какое-нибудь крупное ОАО учредит сейчас компанию, даже если там будет один работник и оборот в один рубль, она не будет признаваться малой. Когда мы говорим о российских компаниях, мы это крупное ОАО можем идентифицировать, запросив данные в Росстате, налоговой службе, чтобы узнать структуру собственности, понять количество работников и оборот.

С иностранными компаниями все гораздо сложнее: мы не нашли пока ответа, по российскому законодательству или страны происхождения мы будем идентифицировать их компании. К примеру, у американцев малые компании бывают с численностью до тысячи занятых, все зависит от отрасли, в которой они работают. Во-вторых, неясно, какими документами это будет подтверждаться. У нас все просто, мы сдаем отчетность в Росстат и в ФНС. А в других странах - как минимум МФСО, да и занятость совершенно по-другому считается. И кто заверит эти бумаги? И третий вопрос, который, к сожалению, самый тупиковый: кто те люди, которые, проанализировав все эти данные, дадут ответ? И в итоге получится, что мы будем вынуждены породить какую-то новую систему регистрации, на самом деле - разрешительную систему. То есть, вместо того чтобы сказать, что любая компания признается малой и средней, мы должны будем сказать: но для этого, уважаемые иностранные компании, по какой-то очень сложной процедуре, с кучей бумажек, заверенных апостилем, потому что они придут на иностранном языке, надо прийти в какую-то организацию, чтобы подтвердить статус. Вот на этом этапе нам не хочется обманывать наших иностранных партнеров. Поэтому сейчас мы честно говорим, что для иностранных компаний пока не нашли такого решения. Может быть, через год мы станем умнее и родится другое решение. Меня все время спрашивают: а как в Европе? Действительно, там нет системы идентификации. Предприниматель просто заполняет один лист бумаги, и там три квадратика, где он помечает, что подтверждает соблюдение требований по независимости, что численность компании соответствует параметрам и оборот не выходит за пределы нормы. И ставит подпись. Пока, наверное, мы к этому не очень готовы, находимся в поиске решения.

Сейчас мы предлагаем "расшить" этот узел только для компаний - партнеров "Сколково". То есть если иностранная компания участвует в проекте "Сколково", значит, она уже прошла какой-то отбор, какую-то аккредитацию, то независимо от того, какая доля ей принадлежит при учреждении компании на территории России, она будет признаваться субъектом малого и среднего предпринимательства. То есть, опять же повторюсь, находимся сами с собой в дискуссии, пытаемся найти решение. Пока оно только такое.

РБГ: Получается, что идея этого законопроекта о смягчении требований к иностранному капиталу возникла из-за "Сколково"?

Наталья Ларионова: Нет. Главным инициатором этого законопроекта стали немецкие партнеры. Они начали говорить об этом тогда, когда действительно у нас ощутимо подросла программа поддержки МСБ. Когда вышел закон о контроле и надзоре и появились ограничения по числу проверок и периодичности, квоты в госзаказе. Иностранные компании просто поняли, что они могут быть участниками всех этих процессов. Полагаю, что нормально, если мы для кого-то создаем систему преференций. Потом уже и со стороны американских компаний стали звучать такие предложения.

Поэтому идея со "Сколково", наверное, где-то в середине пути, мы искали механизм решения, и мы поняли, что в отношении "Сколково" можем базироваться на их оценке, что эта компания представляет сейчас интерес для иностранцев.

РБГ: Какие ниши прежде всего интересны иностранцам?

Наталья Ларионова: Мы живем в стране, где малый бизнес занимает лишь 20% рынка, а в других странах мира, как правило, не менее 80%, поэтому с уверенностью могу сказать - иностранцам интересны любые ниши. Тем же немцам интересна и обрабатывающая промышленность, и сельское хозяйство, и социальный бизнес. Допустим, в социальной сфере, мне кажется, настолько много есть интересных готовых возможностей к переносу технологий, что эта сфера очень подходит для малых компаний. Я не так давно с удивлением узнала, что есть даже франчайзинговые технологии в сфере ЖКХ. Казалось бы, коммунальные системы в каждой стране работают по-своему, а на самом деле есть готовая модель классического франчайзингового бизнеса.

РБГ: Если законопроект примут, появится ли возможность у госструктур учреждать малые предприятия?

Наталья Ларионова: Нет, не появится. Хотя была на эту тему дискуссия, действительно предлагалось оставить только численность и оборот. Но на мой взгляд, это уже не малый и средний бизнес, а некая система статистического наблюдения. Давайте наблюдать за компаниями до 15 человек. Давайте. Вот они у нас есть. Хорошо это или плохо, непонятно. А если они сто процентов государственные и они сто процентов частные, это же две большие разницы. Потому что подвижность экономики заключается в подвижности каждой ее части.

Мы бы сформировали просто какую-то статистическую базу, которая не сможет учитываться в диагностике нашей экономики с точки развития сектора малых и средних компаний.

РБГ: Что касается институтов развития. Они имеют право законодательно открывать небольшие компании?

Наталья Ларионова:  Жизнь меняется, заставляет и нас меняться. Закон был принят в 2008 году, прошло 5 лет, очень много изменилось. У нас теперь есть "Сколково", "Роснано", РВК, Внешэкономбанк. Скорее всего, еще будут возникать какие-то институты развития, которые интересны государству.

Допустим, если в тебя инвестировало "Роснано", то ты не перестал быть малым и выпал из этой системы, мы тебя не видим, ты теперь вместе с "ЛУКОЙЛом". Это другая кучка, и ты к нам не ходи. Это неправильно, если уж государство поддерживает данное направление, если вкладывает в свои институты развития, то их нельзя дискриминировать. Поэтому для таких организаций, в которых учредителями выступают институты развития, мы тоже предусмотрели исключения. Но пока не включаем в этот список региональные институты развития. Может быть, придет время, и они в него войдут наравне с федеральными. Решение по списку будет оформлено распоряжением правительства, а значит, окончательный перечень должен быть согласован с отраслевыми министерствами. Это нормально, ведь мы должны действовать по тем направлениям, куда государство вкладывает свои силы и средства.

РБГ: Я правильно понимаю, речь идет обо всех институтах развития, которые существуют на федеральном уровне?

Наталья Ларионова: Да, но именно институтах развития, не всех корпорациях...

У них просто большое количество дочерних обществ, поэтому по каждому будем обсуждать, когда начнем формировать список.

РБГ: А будут ли такие компании иметь какие-то налоговые и прочие преференции как МСБ?

Наталья Ларионова: Они будут равными среди равных. То есть льготы будут одинаковыми как для компании, открытой безработным, так и организации, учрежденной институтом развития. Разумеется, есть специализированная поддержка, допустим, работает у нас фонд поддержки малых предприятий, возглавляемый Сергеем Поляковым в научно-технической сфере. И субсидии у нас часто "окрашены", что-то для инновационных, что-то для промышленных предприятий. Но с точки зрения одинаковости совершенно идентичные компании не будут иметь исключительных преимуществ.