"Сорочьи сказки" Алексея Толстого вышли с иллюстрациями Жени Лоцмановой

Домовова дочка говорит шёпотом:
… - Давай в представлёныши играть.
- Давай, - отвечает Петечка. - А это как? 

А. Толстой. Сказка "Снежный дом".

Поэт Максимилиан Волошин написал тогда в журнале "Аполлон":  "С настоящей книгой хочется уединиться в молчании, или, в крайнем случае, для того, чтобы убедить в ее ценности, прочесть несколько страниц вслух…    Поэтому о "Сорочьих сказках" Алексея Толстого не хочется - трудно говорить. И это самая большая похвала, которую можно сделать книге. Она так непосредственна, так подлинна, что ее не хочется пересказывать - ее хочется процитировать всю с начала и до конца. Эта одна из тех книг, которые будут много читаться, но о них не будут говорить…"

Художница Женя Лоцманова счастливо совпала по мироощущению с автором "Сорочьих сказок".

Так и вышло: о "Сорочьих сказках" нет ни отдельных исследований, ни обстоятельной критики. Для читателей и литературоведов они остались в тени громадного "Петра Первого", эпических "Хождений по мукам" и блистательного "Золотого ключика", хотя именно "Сорочьи сказки" - исконно авторские, толстовские, а не переводные или пересказанные. В них ожили те таинственные герои, что населяли деревенское детство впечатлительного мальчика Алеши Толстого.

Ближе всего "Сорочьи сказки", конечно, к "Детству Никиты". Их бы и издать стоило бы однажды вместе, да никто пока не догадался. Там ведь и герои перебегают из одной книжки в другую. Тот же Мишка Коряшонок, кончанские мальчишки и Аверьянова изба - все это перенеслось в "Детство Никиты" из сказки "Снежный дом".

В "Сорочьих сказках" угадывается то   веселое, цветистое как лоскутное одеяло,  направление русской детской книги, которое    приведет к появлению Степана Писахова и Бориса Шергина, а через много лет - Юрия Коваля, Геннадия Новожилова, Бориса Сергуненкова...

Но первым сел за шитье этого чудесного одеяла  непоседливый юный граф Алексей Николаевич Толстой. Читаешь его сказки и   дивишься: как же это, оказывается, вкусно - говорить и читать вслух по-русски! Вон  у порога "заурлыкал кот",  вдали  "заугрюмились деревья", мальчишки схватили санки и побежали "скувыркиваться с ометов". Набегаются, накатаются, и тут: "Кто меня звал? - шибыршнул Угомон под печкой", и рухнет ребятня  в глубокий сон. А на другой день протрут глаза и увидят: "в окошке брезжил, словно молоко снятое, утренник…".

Сам ритм толстовского повествования завораживает. Это ритм мальчишеский, удалой и абсолютно безунывный. 

Я, кажется, слишком медленно приближаюсь к тому поводу, который дал мне возможность перечитать "Сорочьи сказки" и напомнить  о них вам. А повод этот -   выход   толстовских сказок в издательстве "Мир детства" с иллюстрациями Евгении Лоцмановой.

Этого издания долго и терпеливо ждала не только  художница, но и все, кто видел ее  иллюстрации к сказкам А. Толстого на выставках. Забыть их невозможно. Описать  то чувство радости, уюта, возвращённого детства, которое возникает при взгляде на Женины работы, - очень трудно.  И хочется повторить слова, написанные Максимилианом  Волошиным сто лет назад по поводу "Сорочьих сказок":  "Подлинная поэзия, как и подлинная живопись, как и подлинная женственная прелесть, не доступны словам и определениям, потому, что они сами по себе уже являются окончательными определениями сложных систем чувств и состояний...". 

"Сорочьи сказки"  и до Жени Лоцмановой, конечно, иллюстрировались, но запоминающихся  удач почему-то не было. Что-то не совпадало в отношениях художников с этими с виду такими простыми сказками, что-то главное в изображении ускользало. А главное  - это, очевидно, таинственная атмосфера сказа, где   жизнь еще не отделена от младенческих снов,  чудесные существа  подмигивают из каждого пыльного угла, страшилки и смешинки водят хоровод. 

Художница  счастливо совпала по мироощущению с писателем, наверное, потому, что принялась за свои иллюстрации в том же возрасте, в каком Алексей Толстой принялся за написание своих сказок.  Жене Лоцмановой    не пришлось придумывать   детство, лезть за ним на заброшенный чердак памяти.  Оно у нее  рядом, только руку протяни. (По секрету скажу: Женя ведь еще в куклы играет - в том смысле, что она  мастерит игрушки и на выставках их можно увидеть).

Раннее детство Жени, пришедшееся на последние советские годы, легко аукнулось с детством Алексея Толстого. И   "допотопное"  детство неугомонного барчука  радостно  отозвалось сегодняшней девочке: мол, слышу-слышу, бегу! Так и аукаются весело на каждом развороте книги - картинки и текст.  

Издательство "Мир детства" выпустило книгу с  огромным уважением к молодой художнице, еще не имеющей званий и наград. Это  уважение  -  не только в безукоризненном полиграфическом исполнении, но и в том, как красиво имя художницы написано на обратной стороне титульного листа.  И в том, что Жене посвящено предисловие "От издателя". Там о ней сказаны  не просто добрые, но и очень высокие слова: "Художница этой книги совершила подвиг… Зовут ее Евгения Николаевна Лоцманова. Запомните это имя". 

В иллюстрациях Лоцмановой (а исполнены они в труднейшей технике цветной литографии)  искусствоведы найдут перекличку с великими мастерами   - с Ефимом Честняковым, Юрием Васнецовым,  Владимиром Конашевичем. И, конечно, с Жениным учителем, руководителем мастерской книжной иллюстрации в Московском университете печати, народным художником России Борисом Диодоровым.

Да, от каждого она что-то взяла, но   выросла в самобытного, ни на кого непохожего русского иллюстратора. И работы ее сегодня настолько узнаваемы, что, кажется, и не требуют подписи автора. Женя установила такую высокую планку для художников своего поколения, которую теперь стыдно было бы не замечать.

Эта тоненькая  девочка из Коломны, правнучка  иконописца, создала   свою  укромную планету,   где Жар-птица каждый вечер светит как настольная лампа, да еще и сказки сказывает;  где самый сильный зверь - это добрый ёжик;  где толстая нянька выводит носом сонные песни; где в любви и согласии живут  старые игрушки, а   бесстрашные дети долгими зимними вечерами  играют "в представленыши".

А бесстрашные они,  потому что   никого не боятся и всех спасают. Так в сказке "Великан"  великаном оказывается мельников внучонок Петька, спасший  целый городок маленьких человечков и их царя. Запросто так спас. В городке от радости во все колокола зазвонили, а Петька поскреб стриженый затылок и пошел рыбу доуживать.

Вот и Женя Лоцманова -  подарила нам такую книгу, которую мы будто всегда  искали  под подушкой и не находили.  Подарила, и пошла домой - картинки к Андерсену дорисовывать.

Будем ждать, когда дорисует.