Поделиться
Погибло несколько тысяч американцев - не во время быстротечной военной акции, а в последующие годы "национального строительства" (о жителях Ирака и говорить нечего - счет идет минимум на десятки тысяч). Свержение Саддама Хусейна окончилось тем, что наибольшим влиянием в Багдаде пользуется Иран, злейший враг США. Потраченные сотни миллиардов усугубили и без того значительные экономические проблемы. Доверие к Америке оказалось подорвано - вне зависимости от того, сознательно ли лгали официальные лица о якобы наличии у Хусейна ядерного оружия или искренне верили в это, потому что очень хотели. С точки зрения нераспространения оружия массового уничтожения эффект тоже обратный - те, кто размышлял над его созданием, убедились, что надо спешить - только "бомба" может гарантировать от того, что закончишь дни на виселице. Демократизация Ближнего Востока, начатая в Ираке насильственно, но затем ставшая стихийной "арабской весной", обескураживает - новые режимы, опирающиеся на настроения большинства, повсеместно настроены антизападно. И так далее.
Все это общепризнанно и почти не оспаривается даже теми, кто 10 лет назад приветствовал избавление от "самого жестокого мирового диктатора". Но посмотрим на войну 2003 года с другой стороны - какую пользу она принесла мировой системе?
Прежде всего она нанесла удар по самонадеянности США, которые накануне иракской войны - на волне шока, а потом мобилизации после терактов 11 сентября - всерьез начали рассуждать о себе в категориях мировой империи. Слово "империя" впервые стало использоваться в Америке в положительном смысле, небывалое явление для страны, созданной на антиимперском республиканском пафосе. Соединенным Штатам требовалось отрезвление, и кровавое месиво в Ираке 2003-2005 годов, когда самая могучая в мировой истории держава ничего не могла сделать, чтобы стабилизировать ситуацию в не самой крупной стране Ближнего Востока, содействовало возвращению к реальности. Нынешняя сдержанность Обамы (относительная, но для американского президента необычная) - плод осмысления иракского опыта.
Иракская война вернула в международную политику Совет Безопасности ООН. Когда США решили, что им не нужна санкция высшего органа, казалось, что на этом политическая роль ООН просто заканчивается. Впредь сильные и уверенные в себе просто не будут обращать на нее внимания. Но быстро выяснилось, что отсутствие легитимности действий, которую дает только Совбез, может стать фактором почти непреодолимым. Можно рекрутировать "коалицию добровольцев" вместо НАТО, как сделал тогдашний министр обороны Дональд Рамсфелд, но правовой вакуум парализует любые действия. Без формальной санкции уполномоченного органа свергнуть режим легко, но ничего устойчивого построить не получится. Уже при Буше Вашингтону пришлось пересматривать свое отношение к структурам ООН как бессмысленному бремени. Сегодня Совбез и остальные институты Объединенных Наций - механизмы не идеальные и подвергающиеся обоснованной критике с разных сторон, но ничего более практического и основательного так и не предложено. За истекшие 10 лет мы несколько раз наблюдали, как ооновские процедуры помогали выходить из тупиковых ситуаций.
Иракская война подчеркнула политические различия двух берегов Атлантики. Ведущие страны Европы отказались участвовать. Спустя десятилетие, конечно, не скажешь, что трансатлантическому единству нанесен фатальный урон - тогдашняя острота противоречий забыта (в Америке ведь даже призывали бойкотировать все французское). Однако стало понятно, что НАТО не выполнит функцию мирового жандарма - большинство стран-членов либо не готовы вовсе, либо способны на чисто символическое участие. Поиск новой миссии альянса продолжается, в последнее время, кажется, она начинает вырисовываться - региональная военная организация, решающая задачи в непосредственной близости от изначальной зоны ответственности (евроатлантической). Для России не очень хорошая новость - пока "непосредственная близость" располагается к югу, но есть и восточное направление. Утешает то, что военные возможности Европы сокращаются, а Америка все больше смотрит в сторону Азии, а не Старого Света.
Для российского руководства иракская война стала вехой по двум причинам. Во-первых, она существенно подорвала веру в то, что западная политика дальновидна, расчетлива и рациональна. В Москве с самого начала говорили, что ничего хорошего эта авантюра не принесет, и оказались в итоге правы, но Белый дом шел напролом. Во-вторых, был взят курс на наращивание собственных возможностей - на случай любого развития событий. Сильные делают то, что хотят, их не останавливает никакое международное право. С тех пор Россия исходит из того, что возможно все, что угодно. Поэтому надо быть осторожным, но боеготовым. Это не стратегия, а тактика, но какое-то время такой подход будет работать.