Поделиться
О том, что ждет библиотеку после объединения и кому достанутся интеллектуальные сокровища советской эпохи, "РГ" рассказал директор Государственной публичной исторической библиотеки Михаил Афанасьев.
Жаркая дискуссия о судьбе ГОПБ пойдет на пользу делу? Ведь то, что людей волнует судьба библиотеки, это хороший признак.
Михаил Афанасьев: С одной стороны, в прессе о библиотеках сегодня говорят очень мало. Но я знаю Общественно-политическую библиотеку уже очень давно, причем, знаю изнутри, и вижу, что большинство аргументов, которые звучат в этой дискуссии, имеют мало общего с правдой. Конечно, идеальным вариантом было бы построить новое здание, утроить штат, вложить серьезные деньги, создать на базе библиотеки научно-исследовательский институт, но, к сожалению, в сегодняшней ситуации это невозможно. Поэтому решение Министерства культуры может быть и не безупречно, но это реальная возможность помочь библиотеке развиваться.
В каком состоянии она находится сегодня?
Михаил Афанасьев: Во-первых, библиотека является анклавом внутри другого учреждения - университета. Конечно, читатели могут попасть в нее. Но в наше время Интернета, когда человек привык, что информация сама приходит к нему, даже такое небольшое препятствие, как оформление пропуска, становится серьезной проблемой. Даже в самом центре Москвы мы ощущаем, что студентам лень идти куда-то за знаниями. Кроме того, помещение библиотеки усечено в своих технических границах: в нем есть читальные залы, есть книгохранилище, но отсутствует инфраструктура, которая просто создает комфорт для работы.
Наконец, для библиотеки, коллекция которой насчитывает порядка двух с половиной миллионов экземпляров, явно недостаточно штата в 60 человек.
Учитывая трудное положение общественно-политической библиотеки, Министерство культуры в последние годы вкладывало в нее заметные деньги - на ремонт помещений, покупку оборудования, на оцифровку редких материалов. Не знаю, насколько после объединения сохранится это особое положение, но речь не идет о том, чтобы сократить бюджет до одной библиотеки.
Что выигрывает ГОПБ от объединения?
Михаил Афанасьев: Оно дает возможность передать технологические работы Исторической библиотеке: комплектование, каталогизацию, оцифровку, создание электронных сервисов. Конечно, все это можно делать и по отдельности, но вместе получится эффективнее - можно использовать тот ресурс, который у нас уже есть.
Немалая часть фонда ГОПБ до сих пор не описана и не введена в оборот. По оценкам Счетной палаты, если работа будет продолжаться в том же темпе, что и сегодня, то закончится только к 2027 году. После объединения штат библиотеки сможет непосредственно заняться изучением самой коллекции - теми уникальными документами, которые в ней есть. Кое-кто говорит о том, что из-за объединения библиотек эти документы будут рассеяны. Но я уверяю, что такого плана нет. Напротив, собрание общественно-политической библиотеки могло бы пополниться документами из коллекции Исторической библиотеки.
Одно из ведущих направлений в науке сегодня становится изучение общественных движений, социальной истории. То есть все то, ради чего и собиралась коллекция ГОПБ. Этот фонд создает прекрасные условия для серьезного изучения общественно-политической истории.
В дискуссии, возникшей вокруг объединения библиотек, звучат и другие предположения: фонд ликвидируют, перевезут, сотрудников уволят...
Михаил Афанасьев: Любой профессиональный библиотекарь скажет вам, что два с половиной миллиона томов нельзя ликвидировать. Перевозить? Куда? В Исторической библиотеке нет помещения для такого фонда. Что же касается сокращения штата, то он настолько мал, что я, напротив, буду ставить вопрос о его расширении. Что действительно исчезает, так это название библиотеки, но, на мой взгляд, это не столь большая потеря - ведь за двадцать лет с тех пор, как Государственная общественно-политическая библиотека получила свое название, оно так и не стало брендом. А над неуклюжей аббревиатурой ГОПБ в свое время даже посмеивались.
У меня создается впечатление, что люди, громче всех критикующие решение Министерства, очень плохо представляют себе, о чем идет речь. Один обозреватель, например, возмущался, как можно присоединять серьезную научную библиотеку к какой-то там публичной. Человек явно не знает, что и в дореволюционной России, и в СССР именно крупнейшие научные библиотеки получали наименование публичных.
Но библиотека по-прежнему останется анклавом внутри РГСУ?
Михаил Афанасьев: Да, и это уже моя задача - договариваться с руководством университета о том, как мы будем взаимодействовать. Мы не будем стараться сделать библиотеку более привлекательной для посетителей, а планируем создать центр социально-политической истории, ориентированный на читателя-ученого. Те, кто знает, какие богатства хранятся в ее коллекции, найдут туда дорогу.
Какие же это богатства?
Михаил Афанасьев: Здесь существует немало заблуждений. ГОПБ пытаются сравнивать с Гуверовским институтом и Институтом социальной истории в Амстердаме. Можно сравнить ее с библиотеками этих институтов, и в этом сравнении она явно выиграет. Но в Амстердаме, например, собраны уникальные архивные документы, прекрасная коллекция самиздата, которой нет у нас. А архив Института марскизма-ленинизма сегодня не имеет отношения к ГОПБ - он существует отдельно как Российский государственный архив социально-политической истории. Поэтому все эти сравнения не корректны.
Особенность коллекции в том, что она формировалась целенаправленно под идею показать социальную историю человечества как историю революционного движения. Собирали и сторонников, и оппонентов марксизма. Собирали произведения, которые классики марксизма упоминали в своих работах - в том числе, например, произведения античных авторов. Ценнейшие экземпляры были закуплены за рубежом - на них тратились большие средства.