Поделиться
| |
| Видео: РГ/Сергей Куксин |
...Тягучая, на одной ноте рояля и перестуком барабанных палочек начавшаяся Hollow Talk, в которую перешла до этого ошеломившая зал оперной красотой горячая Sincera, тяжелый реггей Machine... Джошу Гробану, наверное, в мире нет равных в стиле, который в музыкальных энциклопедиях называется "классический кроссовер" - когда в один концерт, а то и в одну песню сходятся размерность и мелодичность классики, темп и напор рока, плавная легкость и ненавязчивость поп-музыки.
Безусловно, это стиль выбрал его, а не наоборот: голос, парящий между низким тенором и высоким баритоном, без малейшей трещинки, чистый и сильный, не должен был петь рок - тут его бы забили, раздробили навязчивый гитарный бой и надрывный ритм. Это сразу понял опытнейший Дэвид Фостер, игравший с Ленноном и Джексоном, продюсировавший Уитни Хьюстон и Chicago: услышав в конце 90-х 18-летнего студента Высшей школы искусств Лос-Анджелеса, он тут же доверил ему петь заглавную арию на инаугурации губернатора Калифорнии, а буквально через месяц Гробан уже в дуэте с Селин Дион репетировал ее The Prayer к церемонии "Грэмми". И с тех где-то пор интерпретация близких Гробану по духу песен других исполнителей-романтиков и становится одним из его коньков, а эти песни - самостоятельными произведениями вокального искусства.
Вот, например, у Дион же взятая Alejate: исполняемая на испанском, в ажурном обрамлении акустической гитары и рояля она кажется настоящим романсом, а красавец с черными кудрями Гробан - романсеро под балконом сеньориты. Но вот в дело вступают барабаны, виолончели в оркестре налегают на низы, а легкий голос певца, напротив, взлетает вверх - и красивая, нет слов, песня Дион обретает второй, третий план и из баллады превращается в симфо-роковую композицию. Стало понятно, и почему томная You Raise Me Up дуэта Secret Garden номинировалась на "Грэмми", лишь спетая Гробаном: по-оперному протянутые его голосом слова перекрывали в зале Крокуса группу, оркестр и многоголосый хор. И песня о том, что подняться с колен можно, лишь оперевшись на плечо стоящего рядом, начинала звучать страстно, акцентировано в каждом такте, и легко подняла зал на ноги.
Испанская и итальянская грусть звучала у хлопца (его предки, говорят, из Бердичева и фамилия их была Грабанские) в концерте не один раз, и мелодическое богатство тех же Una Alma Mas или Alla Luce Del Sole давало голосу Гробана развернуться во всю свою звонкую силу, а музыкантам - уникальную возможность сплести вокруг музыкальной темы самые изысканные аранжировки. Перкуссионист Пит Корпела, которому воздвигли на сцене целую пирамиду из барабанов и бонгов, заигрывался в них так, что забывал, где публика, раз за разом поворачиваясь к залу спиной. Лидер-гитарист Тарик Акони от переполнявших его чувств крутился вокруг своей оси, накручивая соло, успевая при этом демонстративно дирижировать всем бэндом - но когда со своего места поднимался первая скрипка Кристиан Хейбл, их дуэт вел мелодию стройно и целенаправленно. В нужных местах необузданность легко сходила на нет, и, например, красивейшей Vincent саккомпанировали рояль (украинец Руслан Сирота!), скрипка и акустическая гитара - да так, что главный герой шоу повернулся лицом к музыкантам - послушать...
Гробан пел нам о любви, как и сотни лирических исполнителей по всему миру, собирал в своих романсах привычные "прощения-обещания", "страдающие сердца", "любови навсегда" и т. п. Но настолько благороден и естественен был его голос, силен мужской напор, а мелодии так играли всеми цветами инструментовки, что в зале не могло не возникнуть той самой "алхимии", ощущения чуда, когда простые вещества обращаются в благородные металлы.