Поделиться
В сполохах горящих машин видны искореженные ненавистью молодые лица. Трещат витрины. Полиции нет. Пожарных отгоняют камнями. Подростки-мигранты собираются в стаи и даже не прячут свои лица за масками. Ведь здесь из 15-тысячного населения 12 тысяч мигранты. "Восстание" перекинулось на пригороды Стокгольма Фиттью, Якобсберг, Ринкебю, Скарпнэк, Чисту, Норсборг, Тенсту. Всего 15 районов и два города - Эребру и Линчёпинг - познали, что такое гнев мигрантов. Конечно, масштабы не такие, как в Лондоне или Париже, но кто ожидал, что рванет в самой терпимой в Европе к мигрантам Швеции?
Я не мог найти отель. Ни за какие деньги. Думал, шведы-погорельцы заняли. Оказалось все прозаичнее: в Стокгольме сразу два панъевропейских события. Ежегодные королевские скачки и концерт Джона Бон Джови. Никакие погромы не в силах остановить красивое с прекрасным.
Наконец, поздним вечером мне дают адрес придорожного мотеля в районе Хюсбю. У выхода из метро спрашиваю дорогу. Лысый швед посмотрел на меня, потом вздохнул и сказал:
- Я вас провожу. Тут опасно...
Моего проводника звали Свен. Он жил в самом центре Хюсбю. А меня повел на окраину. В окнах первых этажей заканчивали ужинать. Человек по семь-восемь на пятиметровой кухоньке. В основном выходцы из Африки, Турции, Афганистана.
- Одна семья поселится, потом еще две-три подъедут. Тесно им, - вздыхает Свен.
- Оттого они на улицы выходят и машины жгут?
- И от этого тоже. Правительство мало им помогает.
- Но они нарушают закон!
- Я знаю. У меня у самого машину позавчера сожгли. Вот на метро езжу.
Не знаю, что б я сделал, если бы у меня машину подпалили. А Свен сочувствует иммигрантам. Не сомневаюсь, если бы они попросили у него огонька для коктейля Молотова, он пожалел бы их и дал. Такие вот шведы пошли. Мультикультурные и сверхтолерантные.
Под окном "Макдоналдс" - единственное культурное заведение в округе. Библиотеку-то разгромили еще в прошлый понедельник. Время ближе к полуночи. Но в Стокгольме белые ночи, и хорошо видно, как стайки подростков заходят в стеклянные двери. Я иду за ними. В просторном зале я один европеец. Думал, прекратится чавканье, и в меня вопьются враждебные глаза. Ничего подобного. Разве когда я расплачивался картой, два темных субъекта пытались углядеть пин-код. Не на того напали! Я вполголоса выругался.
- Шурави? - красивая женщина лет сорока улыбалась из очереди.
- Ну да, - растерялся я.
- Пойдем кофе пить! - и пробила еще эспрессо.
Соседку по столику звали Орха. 20 лет назад она приехала из Афганистана. Хорошо помнит русских. Но зла ни на кого не держит. На поводке у нее был питбультерьер без намордника. Спросил:
- Для безопасности?
- Мы тут с соседями решили охранять свои машины. Через полчаса моя очередь. А песика я просто выгуливаю. Он и не кусается.
- А что будете делать, если нападут?
- Звонить в полицию, конечно. Но не нападут. Я учительницей в школе работаю. Меня все местные подростки знают.
За кофе мы подружились. Я напросился на дежурство. Орха сменяла молчаливого бородача Махмуда из Пакистана. Что-то сказала ему на своем. Я понял только слова "росья" и "журналист". Он кивнул. Дежурство началось. С дискотеки вернулась дочь Орхы красавица Зу-зу. Она заканчивает школу. Хочет стать стилистом.
- Ну да, я уверена, что часть моих бывших одноклассников бегает сейчас по ночам с факелами. Но это от безделья. Никакой тут политики нет, а простое хулиганство. Работы нет. Из школы отчислили. Денег нет тоже. Остается грабить. Невеселенькая перспектива.
Тут кусты зашевелились, и появились три совсем юных пацана. Черные как смоль. Только зубы светятся. В руках у них были баллончики с краской. Орха прикрикнула на них. Собака грозно зарычала. Пацаны стали дразнить ее, потом закричали "Аллах акбар!" и скрылись.
- Ну я же говорила, хулиганы. Машины хотели разрисовать. Потом оттирай...
- Что-то они там про Аллаха кричали...
- Да это не имеет значения. Сами видите, у нас спокойно.
А утром я прошелся по Хюсбю. В двух кварталах сгорел самосвал. От него остался только стальной кузов. Погромщики, чтобы поджечь его, слили бензин с соседней легковушки. Даже бак забыли закрыть. В связи с поджогами машин бензин на колонках в тару не отпускается. И еще разбили витрину продуктового. Стекло наспех заклеили широким скотчем. Но магазин так и не открыли.
Встретил знакомую журналистку Соню с финского телевидения. Глаза у нее горели. Такой материал, такой материал!
- Юрий, это бомба! Целый грузовик сгорел! Я такого еще не видела. Это настоящая война!
- Приезжай к нам, - грустно пошутил я. - Не такое еще увидишь...
По словам Сони, полиция тщательно преуменьшает масштабы погромов. Говорят, что за неделю сгорело всего 60 машин. А на самом деле 80!
Я сам пошел в участок. Хмурый полицейский согласился разговаривать, если я выключу диктофон.
- Слушай, парень, все это сказки знакомой ведьмы. Ну побегали, пошумели... Вот увидишь, завтра уже ни одного поджога не будет. А у нас на носу бракосочетание принцессы. Вот застрелю я случайно какого-нибудь араба. Причем строго по инструкции. В момент вооруженного сопротивления. И начнется все по новой. Так что брось нагнетать. В Стокгольме все спокойно...
Как сообщает неправительственная мусульманская организация "Мегафон", беспорядки начались с убийства 59-летнего мигранта, который якобы при задержании угрожал полицейским мачете. В "Мегафоне" решительно опровергают эту информацию. Мужчина держал в руках не мачете, а всего лишь нож. Зачем же его было убивать?
Потом была пятничная проповедь, где муллы рассказали о гибели единоверца правоверным. Ну, те решили действовать. Спичка попала на благодатную почву. На заранее облитые бензином автомобили. Премьер-министр Швеции Фредрик Рейнфельдт заявил, что вина полностью лежит на самих жителях Хюсбю. И именно жители Хюсбю несут главную ответственность за решение проблемы.
Мой провожатый Свен не ходит по ночам охранять машины. Он сидит дома и молится за меня, за Орху, за тех подростков с краской, которых мы спугнули. Отсидеться, улыбнуться, авось пронесет. Ведь на носу бракосочетание принцессы Мадлен! И не заметил Свен, как он перестал быть у себя в Хюсбю гражданином. Налоги-то он платит исправно. А вмешаться в жизнь уже не может. Он здесь меньшинство.
Кстати, полицейский был прав. Следующая ночь выдалась спокойной. Ни одного поджога. Пар вышел. А что дальше?