Сергей Кузнецов: Мне статуя Петра I не нравится

Все звезды едут к нам

Сергей Олегович! Вашего предшественника упрекали в том, что к конкурсам на архитектурные проекты в Москве не привлекались зарубежные архитекторы. Сейчас почти у всех наших конкурсов международный характер. Но какая польза от них? Что-то строек по проектам победителей пока не видно?

Сергей Кузнецов: Целью проведения самого первого международного конкурса - по разработке концепции развития столицы после присоединения новых территорий было скорее создание банка идей, как развивать Большую Москву. Эти идеи уже используются на практике, участники конкурса продолжают сотрудничать с Москвой. Например, французы  выступают консультантами в ходе разработки транспортного каркаса. Американскую компанию, победительницу в конкурсе на создание в Коммунарке административно-делового центра, решено привлечь к планированию этой территории. Говорить о результатах реализации всех идей пока  рановато - ведь после конкурса прошло меньше года.

Так будет выглядеть новый музейный комплекс Третьяковской гелереи.

Автор проекта реконструкции Олимпийского комплекса "Лужники"  определится в ходе тоже на международном конкурсе?

Сергей Кузнецов: Нет. Там стоит другая задача - поиск не архитектурного, а тонкого технического решения по реконструкции и адаптации стадиона к требованиям FIFA с сохранением его внешнего вида. Главное нам удалось: сократить будущую вместимость стадиона с 89 тысяч мест, которые требовала ФИФА для проведения чемпионата мира по футболу в 2018 году, до 81 тысячи, благодаря чему мы имеем возможность сохранить этот олимпийский объект. Это потребовало от руководства города большой работы, но для нас всех было очевидно, что ломать такой объект народной памяти, одно из самых узнаваемых мест в городе, нельзя, так как это нанесет национальную травму всем россиянам. Сейчас наша рабочая группа, которую я возглавляю, вместе с западными архитекторами-консультантами работает над концепцией  реконструкции. Подход такой: стадион должен быть чисто футбольным с трибунами по всему периметру, большим медиацентром и рядом других спортсооружений. Действовать он будет как обычный объект для города, но с учетом возможности проведения на нем чемпионата мира по футболу (а не наоборот, когда порой создается под чемпионат, а потом  ломают голову, что там можно делать в обычной жизни). Никаких других зданий - офисных или жилых, на всех 90 олимпийских га, не появится.

Газон будет натуральный?

Сергей Кузнецов: Безусловно. С этой целью в концепции разрабатывается специальный раздел относительно его вентиляции, освещения, подсветки в ночное время, добавления в траву ультрафиолета и витаминов, чтобы росла все время.

К застройке "Москва-Сити" подключились молодые архитекторы.

Для занятий легкой атлетикой будет что-то предусмотрено?

Сергей Кузнецов: Только временные сооружения, так как на легкую атлетику у нас много народу не ходит. Говорю об этом с сожалением, так как сам десять лет профессионально занимался легкой атлетикой - бегал на средние и длинные дистанции, и очень люблю этот вид спорта. Поэтому планируем развивать легкоатлетические ядра меньшей вместимости. Перспективным в этом плане видятся, например, стадион Института физкультуры и стадион "Москвич".

Когда Москва, наконец, приступит к реконструкции ВВЦ?

Сергей Кузнецов: После передачи этой территории из-под федерального подчинения столице. Девелоперская концепция ее развития уже есть, нет пока смысловой концепции. Лично я считаю, что это должно быть место силы города, даже страны, национальной памяти, гордости, дружбы народов. Ведь там изначально было заложено очень много доброй и полезной идеологии. Зачем же ее терять?

То есть для отдыха места там не будет?

Сергей Кузнецов: Почему? И отдых должен быть, но осмысленный. Не место для аттракционов и пьянки, для этого, если угодно, есть другие места, но что-то такое, что способно до сердец людей достучаться, напомнить всем нам, что мы - братья и сестры, граждане великой страны.

А как дела с конкурсом по созданию парка "Зарядье" - на месте снесенной гостиницы "Россия"?

Сергей Кузнецов: Идет по плану. В сентябре ждем предложения от шести команд, завоевавших право работы над концепцией, а в ноябре подведем итоги, а команда-победитель, начнет работать  над проектом.

Вас не смущает, что среди участников этого конкурса слишком много иностранцев для парка под стенами Кремля?

Сергей Кузнецов: Не смущает, хотя были и у нас при его организации дискуссии на тему, не должен ли он проводиться только среди русских. Я так не считаю. Достаточно вспомнить, что авторами многих зданий самого Кремля были иностранцы. Разве он стал от этого менее русским? Могу привести и немало современных примеров, когда страны даже с очень хорошо развитой школой архитектуры, чего, к сожалению, пока нельзя сказать о России, не упускают возможности получить звездные проекты из других стран. Так поступают в Лондоне с его сильными английскими архитекторами, тем же Норманом Фостером, Ричардом Роджерсом, Захой Хадид и другими, в Берлине, в Нью-Йорке, который пытается собрать чуть ли не всех выдающихся архитекторов мира…

Почему к нам на "Зарядье" тоже пришли многие западные звезды? Потому что у нас авторитетное жюри, в составе которого профессионалы с абсолютно непререкаемым авторитетом. Такие как Марта Торн, исполнительный директор Притцкеровской премии, своего рода аналога Нобелевской премии в области архитектуры, Кен Смит, ландшафтный архитектор и руководитель собственного бюро, один из авторов делового квартала "Граунд Зиро" на месте разрушенных башен Всемирного торгового центра, Энтони Вивес-и-Томас, вице-мэр Барселоны по  строительству и другие не менее известные специалисты. Сам этот факт привел к тому, что  несколько месяцев мировое сообщество обсуждало Москву - и не только в связи с какими-то политическими событиями или ценами на нефть, но и по причине начала создания парка возле Кремля. Разве это плохо, что город сейчас, когда архитектура на пике интереса, таким образом наращивает  свою популярность за рубежом? Национальность архитектуры, если она и существует, определяет не национальность архитектора, а место, к которому она привязана. Разве думает сейчас кто-нибудь, глядя на Зимний дворец или Успенский собор Кремля, какой национальности были Бартоломео Франческо Растрелли и Аристотель Фиораванти?

Время Петра еще не пришло

Вы рассуждаете как профессионал. Но готов ли менталитет москвичей воспринять такой подход? Вот была симпатичная двухэтажная улочка Лесная у Белорусского вокзала. С крестом церкви на фоне неба, а сейчас рядом выросли три монстра деловых центров и все вокруг задавили…

Сергей Кузнецов: Человек глубинно всегда имеет вкус и способен отличить хорошую архитектуру от плохой. Помню, мой бывший партнер Сергей Чобан проектировал здание кинотеатра в районе Берлина, где действовали самые активные группировки граффитистов. Ему заранее сочувствовали: изрисуют все! Но здание оказалось настолько хорошим, что все дома вокруг были изгажены, а на нем так и не появилось ни одной надписи. Очевидно, даже подросткам было жаль портить красивую вещь. Что же касается улицы Лесной, объем нового комплекса зданий, вероятно, и впрямь великоват, и я соглашусь с тем, что Москве с этим нужно действовать крайне осторожно. Но по большому счету застройка там правильная. Соблюден принцип многофункциональности, обеспечено хорошее благоустройство и качественное общественное пространство внизу. Три отеля, активные первые этажи, кофейня у фонтана… Это залог успеха городской среды. Не случайно место так популярно среди москвичей, я и сам люблю там бывать.

По поводу скульптуры Зураба Церетели Петру I страсти поутихли, которых особенно много было в переходный период в городе?

Сергей Кузнецов: Мне статуя Петра I активно не нравится. Если бы я принимал решение, когда ее устанавливали, на этом месте точно не поставил бы. Слишком большая, слишком отовсюду видна… Вопрос в другом: надо ли его сносить? Думаю, что такого значения для россиян, какое приобрела статуя Свободы для американцев, "Петр I" от Церетели никогда не примет. Но примеров, когда что-то не нравится, а потом люди привыкают и это становится частью городского пейзажа, в истории немало. Главное даже в другом: у нас столько сейчас дел, что просто не до сноса.

Промзоны сдвинулись

В промзоне ЗИЛа появится городская среда, в которой комфортно жить.

У города долго не доходили руки до промзон. Сейчас, похоже, дело сдвинулось. Утвержден, например, проект застройки на территории "Красного Октября". У вас он не вызывает никаких опасений?

Сергей Кузнецов: Территория "Красного Октября" - частная. В последние годы она превратилась в настоящий культурный кластер с многочисленными галереями, дизайн-бюро, выставочными залами. И проект ее застройки развивается разумно, никакого беспокойства, что это место будет изуродовано, нет. Все объекты, в том числе знаменитые здания из красного кирпича, будут сохранены. Последовательно согласуются все режимы регламента застройки, происходит выдача ГПЗУ. В итоге здесь появится, я думаю, действительно классное место в городе.

А что с проектом застройки ЗИЛа? Его еще в начале лета обещали выставить на торги?

Сергей Кузнецов: Это гигантский проект, по территории даже больший, чем "Москва-Сити". Поэтому чтобы не повторить ошибок, допущенных при создании Международного делового центра, мы сейчас работаем над планом реализации этого проекта. Запустить проект ЗИЛа без такой аналитики, на мой взгляд, было бы очень опрометчиво.

Каких именно ошибок вы пытаетесь избежать?

Сергей Кузнецов: Прежде всего на этом месте должен появиться мультифункциональный район, а не одни лишь офисные центры. Кроме того, важно сразу сделать его проницаемым для всех видов транспорта, а не лечить проблему потом, пытаясь найти пути въезда-выезда, как это происходит с "Москвой-Сити". Вообще следует учитывать, что на машинах ездят и ходят пешком одни и те же люди, которые могут кататься еще и на велике, и для всего этого в среде должно быть место. Как при организации жилых районов: нельзя их делить на спальные и рабочие, как невозможно разделить жизнь человека на отдельные части. Ведь и работа с ее сидением за компьютером, и сон - это тоже жизнь. А не только проведение досуга с семьей и какие-то романтические поездки.

То есть к ЗИЛу сначала придут дороги-дублеры, четыре станции метро, Малое кольцо Московской железной дороги и лишь потом появится огромное количество новых домов?

Сергей Кузнецов: Это будет происходить параллельно.

Недавно врио мэра Москвы Сергей Собянин заявил, что до конца этого года будет объявлен конкурс на мегапроект по освоению Москвы-реки…

Сергей Кузнецов: Мы действительно сейчас занимаемся подготовкой концепции этого колоссального инфраструктурного проекта, который носит пока рабочее название "Водный фасад Москвы". Надеюсь, в течение двух-трех ближайших месяцев он будет готов. Уже очевидно, что проект этот будет недешевым и многое серьезно изменит в жизни города. И произойдет это не в одночасье. Изменят набережные Москвы-реки проекты того же ЗИЛа, "Зарядья", "Лужников", Воробьевых гор - все они тянутся к воде. Отдельная тема - транспорт на Москве-реке, для которого город может обеспечить круглогодичную навигацию, и Москва тогда будет хотя и не Венецией, но уж приобретет приятный венецианский оттенок. Причем мы ведь захватим и Яузу - это тоже серьезная река в городе, и на ее берегах, например, сейчас расположен Арт-квартал, который мы пытаемся развивать. Но все это, еще раз подчеркиваю, требует времени.

А Диснейленд в Москве все-таки появится?

Сергей Кузнецов: Сейчас рассматриваются два варианта. Первый - создание развлекательного парка в Мневниках, второй - нечто типа парка чудес с коммерческой составляющей в Нагатино. А первый камень в парк исторических реконструкций в районе Остафьево на территории Большой Москвы на днях уже заложен.

Плохая архитектура - дело рук архитектора

Собор Санте-Мария-Дель-Фьоре во Флоренции. Фото: Артем Лебедев

Вы заметили, что российской архитектуре пока нечем особенно гордиться. В этом виноваты политики? Хрущев, считавший, что архитектор - вредная профессия, в Москве - Лужков, зачастую бравший на себя функции главного архитектора?

Сергей Кузнецов: Архитектура всегда привязана к государству и капиталам. Почему Хрущев строил дома-коробки? Так он оформил запрос государства на экономию, что в конечном счете действительно колоссально подорвало нашу архитектурную школу. Почему во времена Лужкова появились башенки? Глупо думать, что это произошло из-за его плохого вкуса. Просто так при нем оформился некий вкусовой запрос, отсыл к купеческой русской стилистике. Но ведь это и здание МГУ авторства Льва Руднева, и комплекс "Триумф-Палас" являются ответами, по сути, на один вопрос. А разница видна невооруженным взглядом! Можно, конечно, порассуждать, чего больше не хватило современным архитекторам - школы, навыков, любви к профессии... Для меня однозначно одно: плохая архитектура - вина только архитекторов и ничья больше. Настаиваю на этой позиции, хотя сами архитекторы любят все объяснять тем, что их заставляли заказчики. Я не могу согласиться с этим. Да, Лужков был сложным заказчиком. Но ведь не он же своей рукой рисовал эти башенки! Лично я в своей жизни не видел вообще ни одного легкого заказчика. Сложности возникают всегда, но это нормальная работа. Сделать хорошо ее можно, лишь повышая профессиональный уровень архитекторов, ибо на них лежит главная ответственность. Понимаю, что подобная точка зрения вызывает массу недовольства в архитектурном сообществе, и тем не менее буду придерживаться ее всегда.

Музей Соломона Гуггенхайма в Нью-Йорке.

Вы делаете ставку на молодежь...

Сергей Кузнецов: Да, я уверен, наш главный ресурс - молодежь. Можно привести, конечно, в пример знаменитого американского архитектора Фрэнка Ллойда Райта, который в 91 год спроектировал уникальный Музей современного искусства Соломона Гуггенхайма в Нью-Йорке. Но это ни о чем не говорит, так как если посмотреть проекты молодого Райта, то они были замечательными и тогда, когда ему был всего 21 год. Я своим долгом считаю дать молодым архитекторам шанс проявить себя. Конкурсная политика - та самая дверь, в которую сегодня любой архитектор в любом возрасте может не просто постучать, но и войти, выиграв проект на застройку самого престижного места в Москве. Есть уже и первые результаты этой политики. Например, конкурс на развитие участка № 4 в "Москва-Сити" выиграла молодая команда UNK project, у которой до этого больших проектов в городе не было. Иногда заказчики настроены на проведение закрытых конкурсов. Стараюсь переубедить их: коллеги, это ваше право, закрытый конкурс лучше, чем никакого, но дайте возможность попробовать себя молодым! Иногда в ответ слышу: да зачем тянуть их за уши! Отвечаю: затем, что лучше тянуть, чем этих ушей вообще не будет! Мы не можем ждать, когда они сами народятся. Ведь уже есть разрыв между теми, кто сегодня начинает, и теми, кто известен на московском рынке. Моих ровесников - 36-летних архитекторов - на Западе очень много, это нормальный, популярный на их рынке возраст, а в Москве таковых единицы!

Рад, что есть у меня в этом и взаимопонимание. Например, генеральный директор "Моспроекта-2" Михаил Посохин создал на базе своего института по нашей договоренности что-то типа инкубатора для молодых архитекторов. Выделил им за свой счет помещения, снабжает техникой. Там молодые ребята, готовые работать за копеечные деньги, лишь бы набраться опыта, работают не просто как рядовые сотрудники, а объединяются в самостоятельные коллективы, реальные стартапы. Им дают проекты, они выполняют их в соавторстве с "Моспроектом-2", в процессе этого создаются новые команды. Совершенно потрясающая акция!

Я жду от нее хороших результатов. Если бы таким путем пошли и другие заслуженные мастерские и институты, молодежь росла бы быстрее. Для того, чтобы зерно взошло, нужна почва, а у нас в Москве долгое время ее для молодых не было - был кругом асфальт, сквозь который они не могли пробиться.