Поделиться
Это дает надежду, что книга "Дали вдали и вблизи" (М., Прогресс-Традиция, 2013), которую подготовила Российская Академия Художеств (точнее, ее НИИ теории и истории изобразительных искусств), найдет своего читателя. Тем более что в ней можно найти на русском (переводами мы обязаны известному мастеру Н.Р. Малиновской) такие поэмы Дали, как "Святой Себастьян", посвященную Федерико Гарсиа Лорке, "Виноградная гроздь гонится за рыбкой", "Метаморфозы Нарцисса", его статьи о выставках рисунков Гарсиа Лорки, Жоана Миро из газет 1927-1928 годов и более позднее эссе 1951 года "Рафаэль и Вермер".
И пусть Дали бескомпромиссно (по отношению, прежде всего, к самому себе) заявил: "Настоящие художники, такие, так Веласкес, все, что хотят и должны сказать, говорят кистью. Мы же то, чего не умеем сказать живописью, договариваем прозой и стихами". "Договаривание" Дали нам еще дочитывать и перечитывать.
Но только что вышедший сборник соединяет не только тексты Дали с текстами о Дали. Он обнаруживает, что имя Дали гарантирует (при умелом подходе) превращение любого жанра, даже научного исследования, в нескучный. В доказательство мы предлагаем читателю десять фактов о Сальвадоре Дали из книги "Дали вблизи и вдали".
Излагая суть своего метода в одном из интервью 1934 года, Дали утверждает: "Я создаю все свои работы подсознательно. Я никогда не использую натурщиков и не пишу с натуры пейзажи. Все сделанное - это мое воображение. (...) Иногда мне требуется какое-то время, чтобы понять, что я создал. Все эти сцены моего воображения уходят корнями в Испанию - мою родную Каталонию и, возможно, юг Андалусии".
Это не помешало ему в другой раз добавить: "Природа подражает художнику. Бредовый ландшафт мыса Креус изо всех сил старается походить на пейзажи Дали".
В 1934 Дали обработал фотографию голливудской кинодивы Мэй Уэст. Название "Лицо Мэй Уэст, которое можно употребить как квартиру" звучало вполне в духе сюрреализма. Но в гуаши по журнальной полосе уже просматривается "портрет интерьера"... Художник сводит ироничность трактовки образа кинозвезды к минимуму, "практически не искажая глаза, "достроенные" пейзажами в рамах, и превращая курносый носик в пятачок, на который водружает золотые каминные часы. ...Прическа вполне натуральным образом становится мягким порталом занавеса, а ключевую позицию в угадываемой анфиладе занимает пухлый рот кинодивы, подчеркнуто наивным способом преобразованный в кушетку.
Через два года "кушетка губ Мэй Уэст" превращается в реальный, хотя и сугубо выставочный объект. Затем губы Мэй Уэст "заиграют" как ювелирное украшение от Сальвадора Дали. В 1981 он повторит рисунок рта и носа Мэй Уэст как проект флакона для именного парфюма Дали. Высеченный из горного хрусталя флакон был предъявлен публике в музее Жакмар-Андре в Париже... Наконец, по эскизу Дали каталонский архитектор Оскар Тусквест выстроил объемный коллаж "Комната Мэй Уэст" в Театре-музее Дали в Фигерасе.
О том, как Дали работал над литографиями к "Дон Кихоту" в 1956-1957 годах. К проекту он подошел не только как изобретательный график, но и как опытный шоумен: весь процесс был превращен в театрализованное представление и тщательно задокументирован.
При огромном скоплении публики и прессы художник стрелял в литографский камень из аркебузы XV века пулями, заправленными краской; разбивал о камень начиненные тушью носорожьи рога и остовы улиток; приводил в движение особые спирали, по которым краситель стекал на печатную форму.
Эта технику он назвал "булетизмом" (от фр. boulet - ядро). Мэтр утверждал, что именно спонтанные взрывы краски определили метаморфозы Рыцаря печального образа. Впрочем, секрет скорее в сочетании "булетизма" с тщательно проработанным, почти академическим рисунком, иногда - с коллажными вкраплениями.
210 килограммов весило издание "Апокалипсиса Св. Иоанна", куда вошли и иллюстрации Сальвадора Дали. Книга была признана не только самой тяжелой и самой большой (76 на 86 см), но и самой дорогой в мире. Она была отпечатана в единственном экземляре. В подготовке проекта участовали 7 художников и 7 писателей из разных стран.
Новый заказ побудил Дали "использовать технику стрельбы по граверной доске бомбами, начиненными гвоздями, изготовленными литейщиком Андре Сюссом. Каждое воскресенье с помощью пиротехника из Кадакеса он вновь и вновь повторяет свои опыты со взрывами. Для этих операций он неизменно надевает пеструю куртку - подарок Коко Шанель. После многочисленных проб и ошибок Дали наконец решает, что ему удалось придать отверстиям и царапинам, оставленным гвоздями на меди, всю тонкость и всю силу резца. Была изготовлена гравюра на пергаменте в мастерской Лакульрера, самой старинной и самой крупной граверной мастерской Парижа, где исполнялись совершенно безумные требования художников, как в этом случае, когда мастер имел дело с искореженными, продырявленными и исцарапанными гвоздями медными досками".
Еще более эксцентрично подошел Дали к изготовлению бронзового рельефного переплета "Апокалипсиса Святого Иоанна". В этой работе были задействованы драгоценные камни и самые обыкновенные вилки, миниатюрная скульптура и остов морского ежа, а также швейные машинки, вдавленные друг в друга с помощью парового катка. На презентацию книги художник пришел в костюме космонавта.
Представляя знакомым некую Нанси де Шарбоньер, художник с удовольствием рассказывал об ее участии в работе над иллюстрациями к Священному Писанию: "Она изображала ангела!... У Нанси такая красивая задница! Так вот, я заставил ее сесть на тушь, потом посадил на лист бумаги - у полученных отпечатков были очертания ангельских крыльев".
Среди ювелирных украшений, созданных Дали, есть "Телефонные серьги" (1949), яркий пример ювелирного поп-арта. Дали характеризовал это украшение как изделие фривольного типа, замечая, что к нему надо относиться серьезно. "Мне нравится, когда мои "Телефонные серьги" вызывают улыбку. Серьги означают ухо - символ гармонии и единства. Они заключают в себе значение скорости современных средств коммуникации, надежды и опасности внезапного обмена мыслями".
Творческое содружество хореографа Леонида Мясина и Сальвадора Дали дало три оригинальных спектакля - "Вакханалия" (1939), "Лабиринт" (1941) и "Безумный Тристан" (1944).
Вот как пишет Мясин о работе с Дали над балетом "Лабиринт":
"В начале 1941 года Сальвадор Дали предложил мне заняться еще одним балетом, придуманным им для меня. На этот раз его выбор пал на шубертовскую Симфонию До-мажор, на фоне которой разворачивалось бы действие модернистской версии истории Тесея и Ариадны. (...) Дали говорил очень убедительно, и я уже полностью чувствовал себя подвластным его причудливому символизму. (...) В эпизоде, когда Тесей убивает Минотавра, Дали хотел использовать настоящую голову теленка, затем должна была следовать сцена, в которой танцоры торжественно отрезали куски от головы и ели их. Однажды вечером, после того как начались репетиции, мы с Дали поехали в такси на 6-ю авеню и стали объезжать один ресторан за другим в поисках головы теленка. Официанты были ошеломлены, но любезны. Лучшее, что они могли нам предложить, был телячий сэндвич!"
В 1944 году Дали заметил: "Я давно хочу написать оперу. Мы не раз говорили об этом с моим большим другом - великим поэтом Федерико Гарсиа Лоркой. Он даже чуть было не принялся за либретто. Теперь я остался один, но это ничего не меняет - оперу я сочиню. Мне осталось записать партитуру. Надо только выбрать время и засесть за нотную грамоту". Время отыскалось нескоро - за нотную грамоту Дали засел на восьмом десятке лет.
"Я, убежденный рационалист, погружаюсь в глубины Иррационального не ради этих глубин, не ради подсознания, залюбовавшегося собой. В отличие от многих, я борюсь за победу над Иррациональным".