Дело в том, что после 1991 года крупнейшая киностудия Европы стала распадаться и как многопрофильная творческая организация. При советской системе кинопроизводства это была фактически кинофабрика, где создавалось все, необходимое для фильма: от тематического плана и работы над сценариями до планирования и организации экспедиций, съемок, монтажного процесса и того, что называют "постпродакшн". Для всех этих процессов здесь существовали специальных люди: мастера "свежего взгляда" на сценарий, опытные редакторы, которым режиссеры были благодарны за предложенные поправки и которых вскоре упразднили как класс. Были люди, ответственные за студийную кавалерию, за парк исторического оружия, за коллекцию автомашин всех времен и народов, за огромные запасы костюмов и реквизита. Здесь умели построить рыцарский замок и сымитировать пылающую Москву, увидеть земной шар из космоса и подводный мир с океанского дна. "Это, может быть, самая совершенная студия из всех, которые я знаю, - говорил мне в интервью конца 90-х режиссер Сергей Соловьев. - Здесь очень многое делалось плохо: плохо проявляли плохую пленку, плохо считали деньги, но были вещи, которых больше нет нигде. Уникальное мастерство - то, что называли "XVI век, ручная работа, секрет утерян". Это на самом деле чудо дивное - "Мосфильм"!"
И вот все, что возводилось и коллекционировалось десятилетиями, в одночасье кануло в Лету. По сути дела, на бывших Ленинских, а ныне снова Воробьевых горах высился огромный остов киностудии, подобный умирающему городу: целые профессии, уникальные по своему профилю, лишились своей жизненной базы, люди искали новых способов заработать на жизнь и уходили из кино. И этот процесс распада ускорялся почти до самого конца 90-х.
С той поры студия стала принципиально другой: на своей обновленной технической базе она уже не создавала фильмы "с нуля", а главным образом предлагала услуги и сдавала свои мощности независимым кинокомпаниям и телеканалам. Это как если бы Большой театр, распустив все свои творческие службы, стал прокатной площадкой для разнообразных гастролеров - пусть даже самых первоклассных. То, что шло бы на его сцене, уже не было бы созданием Большого театра. Так и фильмы, которые снимаются на "Мосфильме", в массе уже не являются плодами его творчества и ему не принадлежат.
Именно поэтому списки главных фильмов, снятых "Мосфильмом" за десятилетие, теперь становятся чрезвычайно короткими: все павильоны студии в работе, помрежи трещат хлопушками, актеры играют, но картины выходят уже без гордых "Рабочего и колхозницы" на логотипе, а с названиями совсем других, часто никому не известных студий, многие из которых уже назавтра после премьеры умирают. При этом любой, работающий в бывшей индустрии, непременно скажет вам о катастрофическом падении уровня кинопрофессий: люди не знают, как организовать съемки, не владеют азами своего ремесла. Нет сценаристов, нет режиссеров, способных написать режиссерский сценарий, нет помрежей, умеющих организовать кадр. Нашумевший телесериал Валерия Тодоровского "Оттепель" - еще и акт ностальгии по ушедшим профессионалам нашего кино, по отлаженной системе кинопроизводства, которой больше нет.
На территории "Мосфильма" сегодня снимаются сериалы и пышные шоу Первого канала, в огромном павильоне, где на своем первом балу танцевала Наташа Ростова, танцуют гости новогодних "Огоньков". Но уже нет студийного планирования, и мы в полной мере ощущаем прелести коммерческого хаоса: исчезло детское кино, пропали музыкальные фильмы, почти не снимают классику...
- У нас сегодня в год проектов 8-10, в которых мы участвуем, - рассказывает Карен Шахназаров. - Возьмите "Пассажирку" Станислава Говорухина: мы участвовали своими мощностями, но права принадлежат не нам. Мы имеем только свой процент. Вся система кинопроизводства изменилась!
Экономические кризисы, сотрясавшие страну "нулевых", не могли не ощущаться в кинопроизводстве: независимые студии надолго замораживали уже начавшиеся съемки, и тогда павильоны снова пустели. Многие фильмы погибали едва ли не в момент своего рождения. Так, например, случилось с "Третьим Римом" Владимира Хотиненко: осталось доснять только пару ключевых эпизодов, но финансирование оборвалось, и пока искали денег, ребята - исполнители главных ролей - выросли, а переснимать все с самого начала было уже невозможно.
Вот что рассказывал Карен Шахназаров в 2009 году:
- Пройдите по павильонам - они все пустые. Камеры в простое. Негатива нет. То есть нет съемок. Тонировка и монтажные работают активно. Печатаются копии для тиража. Но все, что связано со съемками, приостановлено. И это не проблема "Мосфильма" - у нас дела обстоят лучше, чем везде. В принципе такое ощущение, что в стране сейчас не снимается ни один фильм.
На вопрос, сколько фильмов остановлено, мой собеседник восклицает:
- Да в том и дело, что их формально никто не останавливает. Съемочная группа сидит, что-то делает, но съемки не начинаются. И это не очень хороший симптом. Потому что если сейчас нет съемок - значит, и выход картин откладывается на неопределенный срок. Декорации законсервированы. Все формально перенесено на более поздний срок, но не факт, что съемки начнутся. Ближайшие два-три месяца должны прояснить ситуацию: или кризис углубится, или все понемногу начнет оживать. Были несколько картин, полностью законченных, осталось только сделать перезапись - а они уже мертвы: финансирование полностью прекратилось. Мы эти картины подхватили - уже как копродюсеры, соинвесторы. Среди них, например, новый фильм Владимира Мотыля "Багровый цвет снегопада".
...В последние годы у "Мосфильма" как главного поставщика профессиональных и технических услуг на рынке кинопроизводства появилось немало конкурентов: они менее габаритны и потому более мобильны. К ним переходят некоторые клиенты "Мосфильма", тем более, что в век цифровой техники снимать кино можно и "на коленке" - был бы талант. Прекрасное "мосфильмовское" оборудование для обработки пленки пользуется все меньшим спросом и, вероятно, в ближайшем будущем окажется почти ненужным: пленочные копии теперь печатаются для совсем отсталых кинотеатров, и еще - для хранения в киноархивах, но это уже другие масштабы. Во всем мире киноиндустрию сотрясают все новые технические революции, грозящие перевести привычное нам кино в ранг какого-то совершенно иного искусства - то ли аттракциона, то ли подобия визуального фейсбука, которое нужно смотреть на айфонах. Время фабрик-гигантов явно истекает.
- Мы пришли к капитализму в момент его тотальной победы, и, как всегда бывает в такой момент, - в пору его заката, - констатирует убежденный "государственник" Карен Шахназаров. - Поэтому капитализм XIX, ХХ веков, который бурлил идеями, создавал героев и соответственно творил великие произведения, закончился. А нынешний капитализм все превращает в товар, причем совсем уже пошлый. Такой "Макдоналдс": вместо живого мяса - "бургер". А где товар - там нет искусства. Там не нужны ни мысль, ни чувства, потому что там иные отношения: производитель - потребитель. Это такой этап. Но жизнь бесконечна, и все рано или поздно перемелется. Вот система, судя по кризису, уже дает трещины, и весь мир заговорил о том, что такой тип капитализма умирает. Наша драма состоит в том, что мы впрыгнули в последний вагон поезда, когда головные вагоны уже идут в совершенно другую сторону. Мы еще движемся в этом направлении, а там уже поняли: тупик. И начали поворот. Это все с точки зрения истории - миг, а для каждой конкретной жизни - социальные катастрофы. И эти социальные катастрофы неизбежно породят опять новое кино, которое снова обратится к человеку. Сколько на это потребуется лет - 30, 50 или 100 - никто не знает...
Редакция "Российской газеты" приносит искреннюю благодарность генеральному директору киноконцерна "Мосфильм" Карену Шахназарову и сотрудницам "Мосфильм-Инфо" Светлане Акуловой и Анне Резановой за предоставленные для публикации архивные фотоматериалы и за помощь в их подборе.