- Колюще-режущие есть? Алкоголь? Если найду, то заберу. В очередь, - говорит Алексей короткими фразами, - вы же сами себя задерживаете.
- Мы что, на зоне что ли? - желающих спорить с установленным порядком единицы. Но и для тех, кто просит "не лезть к ним в душу", в результате место находится. Как и для пьяных.
- Буянить будешь, тут же обратно выведу, - предупреждает Алексей.
Передо мной в очереди стоит Виктор. Он разом выяснил, зачем я здесь, и предупредил, что запустят где-то через час. Уже четверть этого срока ощущается на пальцах рук и ног. Впрочем, Виктор подготовлен лучше моего: одежда, конечно, не для красоты, но тепла. Шапка, куртка, ботинки, сумка через плечо - бездомного в нем отличит, наверное, лишь наметанный глаз.
В палатке порядок пытается навести Виктор, но уже другой, главный по смене. Он записывает пришедших, спрашивает имя-отчество, год и место рождения.
Стол Виктора на входе слева. Справа - два термоса. Рядом с ними отец Алексей с матушкой. Они ждут команды к тому, чтобы начать раздавать еду: пюре быстрого приготовления, два кусочка хлеба и чай. Команда поступит, как только Виктор всех запишет.
На расстоянии около трех-четырех метров от входа стоят три скамейки. На них бездомные ждут очереди помыться. Некоторым душ обязателен, те, кто мылся недавно, сразу проходят дальше, где Константин находит свободное место на туристических ковриках или картонках от коробок.
- Мылись давно, девушка? - по-отечески спрашивает Виктор.
- Мне уже 56 лет.
- Но ведь дело не в возрасте. Это в душе.
- Недавно, - улыбается, - у меня вот и справка.
- Не надо, мы вам верим. А "эти" есть?
"Эти" - вши. Те, кто отвечает утвердительно, принудительно идут в душ и лишаются своей шевелюры.
- Смотри, как я его постриг, - хвастается Александр, еще один работник пункта. - Чубчик оставил. Совсем другое дело!
Очередь в душ затягивается, когда горячая вода заканчивается. Ее приходится греть: подключиться к городским коммунальным службам у пункта не получилось. По той же причине электричество берется не из сетей, а из генератора, который работает на солярке.
- Без генератора было бы дешевле и надежнее, - говорит Виктор. - Но только документация на подключение стоит семь миллионов. Вы уточните, можно ли об этом писать.
За лавочками расстелены туристические коврики. Уже в восемь, спустя час после открытия приюта, кажется, что все места заняты. Однако с приходом все новых бездомных, место находится. Кто-то в углу читает книжку, кто-то пытается уснуть, в полголоса общаются трое.
- Горький не о том писал, - прерывает наблюдения Виктор, с которым я общался еще на входе и который случайно оказывается рядом со мной в палатке. - Вот это - дно. Это даже ниже дна.
Отец Алексей молод, на вид ему не больше 30. Голос тихий, и он вкрадчиво улыбается. Он рассказывает, что за вечер к нему подходят не больше 20 человек. Кто-то, чтобы просто задать вопрос, кто-то - исповедаться, кто-то просит благословения. Он здесь второй день. Накануне они с матушкой пришли и не обнаружили хлеба для раздачи - не подвезли. Сегодня купили 10 батонов. Батюшка говорит, что многие лица знакомы - они были вчера. В девять вечера начинается раздача еды.
Возвращаюсь на улицу к Алексею. Мороз крепчает, но он не покидает своего поста, продолжая тщательно осматривать пришедших. Их количество заметно сократилось, и Алексей успевает рассказать, что сам около года жил на улице. Что сам из Хакасии. Что, когда освободился во второй раз три года назад, решил бросить пить. Что ему помогли анонимные братья (по обществу анонимных алкоголиков, поясняет Алексей). Вообще, словосочетание "анонимные братья" произносится Алексеем так часто, что невольно возникает ощущение, будто всех, кто ему помогал когда-либо, он называет так.
Тем временем, в 11 в палатке объявляется "тихое время". Виктор, старший по смене, наконец, может передохнуть. Около десяти человек продолжают ждать, пока подогреется вода. Сидеть тихо получается не у всех. Бойкая девушка Зина то и дело порывается протереть пол шваброй. Хриплым, но громким голосом она командует тем, кто возвращается с перекура, где нужно разуться. Ее документы украли шесть лет назад на Киевском вокзале, когда она приехала из Кишинева.
Матушка передает Зине шоколадную матрешку.
- Они же и есть дети, - говорит Виктор. - Беда в том, что пьют много. А когда человек пьет, мысли его короче. Поэтому длинными мыслями с ними разговаривать нельзя.
По разным подсчетам в Москве проживают от 12 до 50 тысяч бездомных. 83 из них к полуночи оказываются в списке пункта. Я прощаюсь и направляюсь к себе домой.