Поделиться
Мне вообще кажется, что старость - это вычитание удивлений. Чем реже удивляется человек - тем старше он становится. Есть такие дети - маленькие старички: их ничего не удивляет.
Виктор Иосифович удивляться не уставал.
Мы познакомились с ним, когда я заменил заболевшего Гришу Гурвича в программе "Старая квартира"...
Сейчас, наверное, Гриша уже встретился с Виктором Иосифовичем в том, непознаваемом, мире. Представляю, как интересно они сейчас обсуждают нас. Жаль, что мы это никогда не услышим. До поры...
Так вот. Мне поручили вести "Старую квартиру". Уже в ту пору не очень молодому, но очень неопытному ведущему. Я нервничал. Я сходил с ума. Я реально не спал по ночам, уверенный, что у меня ничего не получится.
Виктор Иосифович встретил меня как старого знакомого. Это было невероятно. Он вел себя так, будто я тысячу лет вел программу, а знакомы мы с ним и того больше.
Он показывал мне какие-то удивляющие его штуки из прошлого, чего-то про прошлое рассказывал, шутил с серьезным лицом... Причем все это не нарочито, не специально - но абсолютно естественно. Он не поддерживал меня, ни в коей мере. Он просто видел во мне человека, который был ему любопытен. Не потому, что обладал какими-то достоинствами, а потому, что оказался рядом.
Потом, на программе, я много раз видел, с каким любопытством общался Славкин с героями передачи. С каким интересом он их расспрашивал про детали их жизни, вытаскивал мелочи, которые сами люди порой и не помнили.
Сейчас конкретика, конечно, забылась. Но вот это постоянное удивление Виктора Славкина перед текущей и утекающей жизнью - помнится.
Я был для Славкина начинающим телеведущим. А он для меня не просто классиком - легендой. Автор знаменитых пьес "Взрослая дочь молодого человека" и "Серсо"! Такой расклад.
На самом деле с пьесой "Взрослая дочь молодого человека" Виктор Иосифович претерпел немало унижений. Критики писали, что это, мол, спектакль режиссерский, что главная заслуга в нем Анатолия Васильева.
Кто спорит, Васильев поставил спектакль замечательно. Только знаете, что я вам скажу? "Взрослая дочь молодого человека" - это единственный спектакль Васильева, который по-настоящему стал общественным явлением. Даже не "Серсо" (тоже по пьесе Славкина) и тем более не последующие спектакли. "Первый вариант Вассы Железновой", поставленный до "Взрослой дочери...", был потрясающий спектакль, оцененный специалистами.
Анатолий Васильев был и остается гением для избранных. "Взрослая дочь молодого человека" - спектакль, взбудораживший всех. Потому что это была живая история про живых людей. Про жизнь, которая уходит навсегда, что-то оставляя в нас и, что самое поразительное - в наших детях.
Когда я смотрел спектакль, мне едва исполнилось двадцать лет. Но мне почему-то казалось, что это история про меня. В какой-то мере про меня будущего, в какой-то - про настоящего. Потом я понял, что это ощущение было у всех, кто видел этот театральный шедевр. И в этом, конечно, была заслуга режиссера и, конечно, драматурга.
Через много лет после "Взрослой дочери" и "Серсо" я посмотрел спектакль "Тир" - тоже по пьесе Виктора Иосифовича.
Удивительное дело! Я совсем не помню, кто в этой постановке играл, я даже плохо помню театр (по-моему, имени Ермоловой). Но история человека, который жил в тире и работал мишенью, не забывается.
Внимательно прочитали? Человек жил в тире и работал мишенью. Как вам метафора, а?
Мультфильм по этой пьесе вышел в тот же год, что и "Взрослая дочь" - 1979. А метафора как была мощной и современной - так и остается.
У Виктора Славкина были свои, отдельные, ни на кого не похожие, глубоко личные отношения со временем. Он в нем жил.
Большинство из нас как поступают? Живут в настоящем, вспоминают прошлое и боятся (или ждут) будущего. А Славкин жил сразу всюду.
Он не исследовал прошлые годы - он в них существовал. Он не боялся и не ждал будущего - он с ним общался, пытаясь понять, какое оно будет. Для него настоящее - это было время, где сходилось прошлое и будущее, и как-то он в этих временах существовал.
Поверьте, это не просто красивые слова, Славкин действительно жил так! Много раз я убеждался в этом на "Старой квартире". Он сидел рядом с пишущей машинкой и иногда мне искренно казалось, что это машина времени. Потому что Виктор Иосифович ориентировался не только в прошлом, но и в будущем, размышляя, например, о том, как связи между людьми, которые были столь прочны в прошлом, слабеют в настоящем и что эти слабеющие связи сделают с нами в будущем.
Он сам был человеком трех времен. И драматургия его - драматургия трех времен, пересечением которых являются люди.
Когда уходит человек, то вольно-невольно мы начинаем думать, что от него остается.
От человека Славкина останется его образ, который будут помнить все те, кто его знал. А от драматурга Славкина останутся его пьесы. И не только те, что ставил Васильев, но и ранние - тот же "Тир".
Когда наш театр снова решит обратиться к человеку; когда станет понятно, что актуально - это еще не значит художественно; когда мы вспомним, что театр - это средоточие времен, а не констатация проблем; тогда режиссеры вернутся к пьесам Славкина.