Поделиться
"Тюрьма есть ремесло окаянное, и для скорбного дела сего зело потребны люди твердые, добрые и веселые".
Петр Первый
Когда мы озвучили начальнику УФСИН России по Алтайскому краю Валерию Усачеву идею рассказать читателям об одном обычном дне осужденной, тот предложил несколько иной вариант: "Один день с сотрудницей колонии. Больше увидите и поймете".
В 8 утра у входа в колонию нас поджидала заместитель начальника ИК-11 Елена Зверева. Замполит, как ее называют по старинке.
На КПП оставляем паспорта и мобильники. Заверяем, что не несем с собой сим-карты и прочие запрещенные предметы.
В системе ФСИН Елена Зверева с 2000 года. Два высших образования - историческое и юридическое. Работала с несовершеннолетними осужденными, мужчинами и женщинами из колонии-поселения. Считает, что с женщинами труднее всего:
- Я им говорю: "Сначала были ваши дети. Вместе с ними я писала вам письма. Теперь пришли вы". Женщины в сравнении с мужчинами более агрессивные и эмоциональные. Основа нашего спецконтингента - те, кому за сорок. Эти женщины значительную часть жизни провели в "местах не столь отдаленных" - на свободе их мало кто ждет. На свидания с осужденными приезжают единицы. В мужских колониях комнаты длительного свидания заняты постоянно, очередь большая. Здесь они пустуют.
Сегодня майор внутренней службы Зверева ответственная по учреждению из лиц руководящего состава. Идем на утренний инструктаж с дежурным нарядом, заступающим на службу. Напоминает: к заключенным обращаться только на "вы".
- У нас журналисты. Мы должны позаботиться об их безопасности, чтобы наши гости вернулись домой живыми и здоровыми. Больные есть? Все могут нести службу?
Кто-то простуженно шмыгает носом, но могут все. Замполит отправляется проверять работу ШИЗО. В коридоре рядом с ПКТ - помещение камерного типа - обыскивают ее обитательницу. "Носочек снимите". - "Ха, может, вам еще и штанишки снять?" - Голос низкий, прокуренный. Про таких говорят: мужичка. В ПКТ загремела на три месяца за буйное поведение. В камерах ПФРСИ находятся шесть человек, публика поспокойнее, хотя и там есть своя "заноза": "Жалобы есть?" - "Конечно! Маску для волос нельзя сделать! Что за шмон здесь устроили?" Невозмутимый инспектор отдела безопасности продолжает обстукивать большим деревянным молотком остовы кроватей и другую нехитрую обстановку. Тут всяких "концертов" навидались. "Девки! - куражится та, что страдает без маски для волос. - А вас кто обыскивал? Баба? А меня - мужик! Такой кайф словила!" Врет, конечно.
- Работая здесь, начинаешь снисходительнее относиться к человеческим слабостям, - замечает Елена.
В кабинете Зверевой встречаемся с ее ближайшими помощницами. Молодые, симпатичные, серьезные.
- У нас маленький, но очень дружный коллектив. Держимся друг за друга, помогаем. Иначе просто не справиться с бесконечными интригами осужденных. Татьяна Мерещенко и Александра Ишкова - начальники отрядов. Выпускницы Барнаульского юридического института МВД. Светлана Маркелова - специалист по трудовому и бытовому устройству осужденных. Готовит к освобождению вплоть до покупки билетов домой, устанавливает связи с родственниками, центрами занятости и социальными службами по месту жительства. Все умницы-красавицы, все замужем.
Спрашиваю, в чем причины роста женской преступности.
- Раньше женщины занимались домашними делами и воспитанием детей, теперь уравнялись в правах с мужчинами. Приходится быть сильными и агрессивными. В какой-то степени они идут против своей исконной природы. И если не получается, слетают с катушек. В нашей колонии многие сидят за убийство или, как большинство цыганок, за распространение наркотиков. Вполне возможно, сидят вместо мужей или сыновей. Берут на себя их вину. Помню, пожилая цыганка призналась, выходя на свободу: "Ну вот, посидела за сына". Беда в том, что, пока она сидела, сына все равно посадили - за другое преступление. Наркотики и алкоголь пагубнее влияют на женщину. В отличие от мужчин для нее это неизлечимые болезни, - чувствуется, что Татьяна Мерещенко давно размышляет на эту тему.
- Еще одна причина - безработица, особенно в селе, - добавляет Александра Ишкова. - Мужья пьют, и женщины от них стараются не отставать. А чтобы прокормить семью, купить какую-то одежку детям, идут на воровство. Когда спрашиваешь: "Зачем?", отвечают: "Другого выхода не было".
-В центрах занятости говорят: мест много, мы ждем ваших осужденных, - продолжает Маркелова. - Но наши, выходя на свободу, не хотят работать. Случаи успешного трудоустройства бывших осужденных и их успешной социальной адаптации, к сожалению, редки. В прошлом году в Рубцовске из тысячи освободившихся в центр занятости пришли 40 человек, из них всего 8 взялись за предложенную работу. Чем занимаются остальные? В лучшем случае работают у предпринимателей "вчерную".
В колонии есть осужденная, бывшая медсестра. Ее за глаза Чистильщиком зовут - четырех сожителей отправила на тот свет. На улице встретишь и не подумаешь: опрятная, степенная, приятная с виду. Отбыв наказание за третье убийство, захватила с собой кота, которого прикормила в колонии. Кот вернулся через несколько дней. Вскоре вернулась и хозяйка. С четвертым сроком.
- Наш спецконтингент не любит заниматься рукоделием, вышиванием, вязанием и прочими чисто женскими занятиями. Лишь два человека из 247 любят и умеют рисовать. А вот спеть или потанцевать, особенно на Дне колонии, - всегда пожалуйста. Пусть без водки, но всё погулять! Как говорил Егор Прокудин в фильме "Калина красная": "Праздник нужен душе, праздник!" Стоит бабка, зубов почти не осталось: "Хочу спеть "Червону руту", - подытоживает зам-полит.
Зверева смотрит на часы - пора на планерку к начальнику колонии. О Владимире Суволове подчиненные говорят с уважением: "Матерый опер".
Тот первый день как из кратковременного отпуска, а подчиненные дружно грузят его проблемами. Беременную Бортникову не хотят брать в Челябинск и Мариинск, где колонии специализируются на приеме родов у осужденных. Мест нет, все переполнено. У другой женщины выявлена нехорошая опухоль.
- Почему осужденные пытаются забеременеть? - объясняет после планерки Елена Зверева. - Чтобы получить снисхождение и освободиться по статье 82. Ребенок - это железный предлог для освобождения. Та, которую надо отправлять на роды в спецколонию, уже имеет двоих детей: мальчику 10 лет, девочке меньше двух лет. У мамаши с десяток судимостей. Есть у нас осужденная Кузькина. Заключила брак с мужчиной, когда-то бросившим ребенка с матерью. Мать, с которой он развелся, посадили. Ребенок до 7 лет воспитывался в детдоме. Теперь мужчина, освободившийся не так давно, воспылал отцовскими чувствами и намерен забрать ребенка из детдома. И Кузькина не отстает от нас: помогите усыновить этого ребенка. Хотелось бы верить, что это потребность испытать материнскую любовь. Но возможен другой, не романтичный вариант: срок большой, девять лет, а наличие ребенка поможет освободиться по 82-й.
69-летняя Людмила Хан последний раз видела дочерей 35 лет назад (Ирине и Татьяне было тогда 4 и 5 лет). Дети остались в городе Чирчик тогда еще Узбекской ССР. А у нее жизнь пошла по замкнутому кругу: кражи, воровство, разбой - суды - колючая проволока. Последняя судимость - 8 лет за убийство сожителя. Хан говорит, что убийство на нее "повесили". В 2015 году освобождаться, но ехать некуда. Где дочери, что с ними, матери все эти 35 лет было неведомо. Сотрудники колонии написали запрос в Узбекистан. Пришел ответ: в 1999 году Татьяна Хан вышла замуж за итальянца, работавшего на строительстве завода, приняла итальянское гражданство и покинула родину. Про вторую дочь ни слова.
- Мы помогли составить бабе Хан письмо, которое она отправила в посольство Италии с просьбой помочь найти дочь, - рассказывает Елена Зверева. - Может, Татьяна захочет встретиться. Или хотя бы ответит на письмо.
Баба Хан (в девичестве Зырянова) ходит, опираясь на трость. Темное лицо изрезано морщинами, нос крупный, пристальный взгляд. Колоритная бабка, и фамилия у нее говорящая - есть в ней что-то ханское.
- Вы в большой газете работаете. Помогите найти дочь. Хочу получить благую весточку от нее. Это как мое последнее желание. Я сиротой росла и всю жизнь провела в казенных домах. Но я перед Богом чиста.
Начмед Евгений Галкин уже 21 год работает в исправительных учреждениях.
- Очень сложный контингент. Запущенный в медицинском плане. На воле никто из женщин практически не занимался своим здоровьем. У нас много тех, кто употреблял наркотики. 37 осужденных ВИЧ-инфицированы, 90 больны гепатитом В и С. Много гинекологических заболеваний, гипертония. На 247 человек 700 заболеваний.
Начмед показывает владения - кабинеты терапевта, психотерапевта, гинеколога, стоматолога, палаты. Свежий ремонт, чистота и обязательные решетки. В поселке с населением 250 человек даже фельдшерско-акушерского пункта не найдете, а здесь целая медчасть. Стоматологическому оборудованию позавидуют райбольницы. Можно даже поставить зубные протезы.
Почти каждый вечер - ближе к отбою, который по распорядку начинается с 22.00, у осужденных, особенно пожилых, начинаются "обострения": давление, головные боли, сердечные приступы. Сотрудники медчасти уже дома, приходится вызывать "скорую" из новоалтайской горбольницы. Прибывает через 5-7 минут, и дело заканчивается выдачей таблеток. По сути ложная тревога. Для осужденных приезд "скорой" - развлечение, игра на нервах сотрудников колонии. А у тех нет выхода, случись что - и затаскают по прокуратурам. Хорошо, что в горбольнице "входят в положение".
Выбираемся на свежий воздух. Мимо ведут к КПП двух осужденных. У одной закончился второй срок, у другой, 38-летней, истек седьмой. Но лица пасмурные.
- Нередко женщины выходят из колонии и плачут. Некуда идти. Бывает, на наши запросы из органов внутренних дел приходят ответы: "Семья не желает, чтобы осужденная возвращалась в дом", - говорит замполит.
- На воле нередко пересекаюсь, на улице или в магазинах, с бывшими подопечными, - говорит начмед. - Интересуюсь, как живут, где устроились. Они же спрашивают не про то, как лечить болячки, а как дела в колонии.
Идем в цех, где шьют рубашки для полицейских.
- Через 15 дней освобождаюсь, - рассказывает одна осужденная. - Я сюда больше никогда не вернусь. Благодарна Богу, что все здесь прочувствовала и поняла хоть под старость лет. Почему Он меня раньше не посадил, когда моложе была? Но у меня все впереди. С моим языком и головой не пропаду. Внешность подкорректирую только. Я в этой колонии стала первооткрывателем - замуж вышла. Ждет меня. Куда бы он делся?
Первооткрывательница смеется во весь рот. Теперь понятно, что свежеиспеченная жена хочет подкорректировать. А муж, который уже не нужен, конечно, ждет. Что ему еще делать в колонии строгого режима?
На выходе из цеха замечаю озорной взгляд молодой швеи. Машинально подмигиваю. На улице Зверева спрашивает: "А что это там осужденная покраснела, когда мы проходили?" Я тут же колюсь. "Что вы наделали? Она теперь ночь спать не будет, нафантазирует невесть чего!" - то ли в шутку, то ли всерьез отчитывает замполит. Теперь краснею я.
Заглядываем в молельную комнату. У икон замерли пожилая и совсем молодая.
- Я не из тех, кто за "колючкой" называет себя верующей, а на свободе забывает про Бога. Главное здесь - сохранить в себе человека. Для меня самые важные понятия теперь любовь и свобода, - уверена 25-летняя Настя Кузнецова из Барнаула.
В библиотеке нет никого, кроме заведующей - пожилой осужденной с наколкой на пальцах "Люба". Между прочим, такие наколки у осужденных вышли из моды. Любовь Найденова, показывая содержимое книжных полок, старательно прячет меченую кисть. Гёте соседствует с "Унесенными ветром", Ремарк с "Садом желаний" Марии Городовой, а Салтыков-Щедрин с "Мужьями и любовниками" Харриса. Конечно, "Воскресение" Льва Толстого. Что любят читать? Кто помоложе, предпочитает любовные романы и детективы. Кто постарше - историческую литературу, классику. Фэнтези не в чести. Отдельный книжный шкаф отведен под духовную литературу. Библия и ее толкования, книги о житии святых.
В швейном цеху заканчивается рабочий день. На ужин в колонии отварная рыба, картофельное пюре и чай с хлебом. Вечернее построение. Последними в колонне бредут бабушки с тросточками и костылями.
Замполит провожает нас за ворота КПП: "Приезжайте летом - на День колонии. Его ждут все осужденные. Готовимся. Родственников приглашаем. Осужденные шьют костюмы, разучивают песни, танцевальные номера, пекутся пирожные. А вот Новый год осужденные не любят. Отбой все равно в 22.00, да и праздник этот семейный".
На следующий день захожу в "Одноклассники" и набираю "Татьяна Хан Италия". Есть такая! Tatyana Han, город Перуджа. Пишу в разделе "Сообщения" про женщину, которая является ее матерью. Прошу отозваться, если возникнет желание.
"Дорогая моя кровиночка, доченька Татьяна! Вот пишет тебе твоя непутевая судьбой обиженная мать. Прости меня за все мои грехи перед Богом и перед тобой. Столько лет я тебя не видела, хотя не забывала о тебе. Когда тебе было около пяти лет, то меня с тобой разлучили. Сослали в Сибирь без права переписки и выезда домой. Но я об тебе не забывала, а меня судьба кидала по зонам. И до последнего я нахожусь здесь. И эта зона будет последней. Доченька, я освобождаюсь 15 года октября 30-го, и мне бы хотелось знать, что ты ответишь мне. И я очень надеюсь на твое милосердие. Прости меня, Таня. Умоляю. Мне осталось всего ничего прожить. Дай мне весточку о себе. Очень жду".
Прошло полтора месяца. Ответа все нет. Возможно, Tatyana Han заходит в "Одноклассники" по праздникам. Возможно, до сих пор приводит в порядок свои мысли после неожиданной новости.
* Имена и фамилии некоторых осужденных изменены.
Автор благодарит за помощь руководителя пресс-службы УФСИН РФ по Алтайскому краю Наталью Шулепину.
Справка "РГ"
По данным на 1 апреля 2014 года, в учреждениях уголовно-исполнительной системы России содержалось 674 900 человек, из них 55 300 женщин. При женских колониях имеются 13 домов ребенка, где живут 665 детей. В Алтайском крае в местах лишения свободы находятся 1359 женщин.