Юрий Лепский: Журнал "Америка" оказался напрочь лишенным идейной позиции

Отец мой, Михаил Федорович, много лет проработавший начальником разливочного пролета первого мартена Нижнетагильского комбината, неожиданно был избран освобожденным секретарем парткома. И таким образом стал лицом особо доверенным у партийной власти Нижнего Тагила. Следствием этого стало обстоятельство особо важное для меня - в ту пору семиклассника и полноценного балбеса. Отцу разрешили выписывать журнал "Америка", который в те печальные тихие годы простым гражданам был по определению недоступен, в киосках не продавался и в библиотеках отсутствовал. Считалось, что издание идеологического врага способно напрочь растлить неокрепшие и невинные души советских граждан. Что касается лично моей души, то она, как я теперь понимаю, к растлению была вполне готова и с нетерпением его ожидала.

Фото: Юрий Лепский

Увы, журнал "Америка" на поверку оказался идеологически вполне вегетарианским, пресным и, как писали в наших тогдашних газетах, "напрочь лишенным наступательной идейной позиции". Тем не менее, кое-что в мою неокрепшую душу все же запало. Однажды на обложке журнала я увидел поразивший меня небоскреб. Об этом здании было подробно рассказано на нескольких внутренних разворотах. Старейший фешенебельный нью-йоркский отель "Уолдорф Астория" произвел на меня сильнейшее впечатление. Интерьеры и условия жизни постояльцев небоскреба на Парк-авеню я в ту пору мог сравнить только с интерьерами нашей тагильской гостиницы "Север", точнее, с интерьером, поскольку в этом вопросе многообразия в "Севере" не наблюдалось. Два обстоятельства напрочь деформировали мою юношескую ментальность. Оказывается, в "Уолдорф Астории" могли жить не только приезжие, но и граждане Нью-Йорка (говоря по-нашему - люди с нью-йоркской пропиской). Что в тагильском "Севере" было запрещено категорически. И во-вторых, в нью-йоркский отель мог зайти каждый, а не только проживающий в нем. Помню, это обстоятельство погрузило меня в глубокое и длительное раздумье. Я изо всех сил пытался представить себе, как тагильский швейцар со свирепой мордой спившегося тагильского швейцара услужливо открывает передо мной двери гостиницы "Север" и не спрашивает при этом, "куда я пру". Воображение мое отказывало, такого представить я не мог, хотя фантазии Жюля Верна, например, жили во мне как повседневная реальность.

Фото: Юрий Лепский

Все это к тому, что спустя много-много лет (чего только не бывает в жизни) я стоял в роскошном лобби отеля Waldorf Astoria, расположенного на нью-йоркской Парк-авеню, держал в руках электронный ключ от моего номера и говорил с немолодым уже служащим отеля. Я рассказывал ему историю с журналом "Америка", историю из моего детства. Он вежливо слушал, кивая головой и изредка поднимая брови, - дескать, "ну, надо же!"...

Фото: Юрий Лепский

Второй день я жил в Нью-Йорке, в отеле с той самой обложки того самого журнала. Второй день, включая телевизор в моем номере, я натыкался на информационные программы CNN, которые начинались и заканчивались событиями в Крыму. Судя по тому, что говорилось и показывалось, в Крыму разворачивалась полноценная военная агрессия России: летели строем боевые вертолеты, двигались колоннами танки и бронемашины, в воздухе, черном от дыма пожарищ, витал призрак третьей мировой войны. На душе было тревожно: не дай бог, все это правда. И поскольку приезжий москвич в Нью-Йорке просыпается в три часа ночи по местному времени, то именно в это время я пересекал пустынное лобби отеля, направляясь на ночную прогулку по этому великому городу. Меня окликнул мой знакомый, с которым мы разговаривали в день моего приезда: "Мистер Лепский!" Он помахал мне рукой, я подошел. Он был явно взволнован.

- Вы смотрите CNN? - осведомился мой знакомый.

- Ну, да, - с неохотой признался я. Он поднял указательный палец и отчетливо произнес:

- Я хочу вам сказать, мистер Лепский, что, если бы президент Обама оказался в этой ситуации на месте Путина, он поступил бы точно также. Тут, - он обвел пальцем лобби отеля, - все так считают.

-А как же CNN? - на всякий случай осведомился я.

- Они всегда делают вид, что им известно все и что только они знают, как правильно. Хорошо, что не все им доверяют. Это как реклама, как витрина: снаружи одно, но внутри может быть совсем другое...

- Как обложка журнала, - продолжил я.

- Ну, да, как обложка журнала, о которой вы мне рассказывали, - улыбнулся он, протянул мне руку и похлопал по плечу. - Удачного вам дня!